Книга Йогиня. Моя жизнь в 23 позах йоги - Клер Дедерер

Так я жила многие годы.

Я пересекала Тихий океан много раз, путешествуя из Австралии в Сан-Франциско, затем снова в Сиэтл, в Юго-Восточную Азию и опять в Сиэтл. Бойфренды сменяли один другого; я была сама себе хозяйкой, и так продолжалось практически до тридцати лет. Если б я жила во времена своей матери или бабушки или еще раньше, я, девушка из хорошей семьи, двадцати с чем-то лет, была бы замужем уже давно, стала бы матерью уже давно. Несколькими годами ранее.

Поразительно, аж голова кружится, стоит лишь подумать о том, как стремительно наступили перемены. Сотни лет было принято, чтобы женщины выходили замуж в двадцать, самое позднее в двадцать пять. Моя мать вышла за отца в 1962 году, некоторые исследования утверждают, что в то время женщины выходили замуж в среднем в двадцать два года, а другие говорят, что в двадцать.

Но в мои двадцать среди моих знакомых считалось нормой оставаться свободными минимум лет до двадцати восьми, а то и до тридцати с хвостиком. Миновало всего двадцать лет, а какая поразительная разница между тем, как прошли мои юные годы и как их провела моя мать! Традиция выходить замуж рано была ниспровергнута и сдулась, как одуванчик, как будто ее и не было никогда. До тридцати лет я даже не задумывалась о замужестве. Когда кто-то из моих бойфрендов спрашивал об этом, а иногда и всерьез просил моей руки, я с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться им в лицо. Издеваетесь, что ли, хотелось спросить мне. С ума сошли? (Но разумеется, вслух я такого не говорила.)

А вот моя мать, ее сестры и подруги все были замужем уже к двадцати пяти, и их такая судьба очень радовала. Всю жизнь их учили тому, что именно брак, взрослая жизнь и материнство помогут им обрести свободу, счастье и много еще чего хорошего.

Мать рассказывала, что в детстве, в 1940-е, в 1950-е, она мечтала о том, чтобы поскорее стать взрослой. Детство приходилось терпеть, оно было как длинный тоннель, в конце которого горел свет взрослой жизни. Да, возможно, иногда было весело, но, по сути, вы просто ждали. Лучше всего это состояние передано в романе Нэнси Митфорд 1945 года «Поиски любви». Сестры Джесси и Линда, устав от юности, тянущейся бесконечно, обсуждают, как бы убить время, слоняясь по гостиной.

— Сколько времени, дорогая?

— Угадай.

— Без четверти шесть?

— Лучше.

— Шесть!

— Не настолько хорошо.

— Без пяти?

— Да!

Время тогда лишь мешало юным девушкам, оно тащилось, как улитка.

Мой брат родился, когда матери было двадцать четыре. Назовите любое знаковое событие американской контркультуры, и вы увидите, что на тот момент мать уже была обременена супружеством и детьми. Она была беременна мной, когда вышел «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера»; брату тогда было два. В год Вудстока мне исполнилось два, ему — четыре. Когда в 1970-м вышла «Женщина-евнух»[45], брат пошел в садик, а я носилась по дому и требовала черничного йогурта. Как множество других женщин, моя мать выполнила все правила, якобы гарантировавшие счастливую жизнь. Выходи замуж, рожай детей, заводи свое хозяйство — и ты навсегда освободишься от родителей.

Эта идея может показаться устаревшей, зато без нее у нас не было бы Джейн Остин. Ее героини, продвинутые для своей эпохи, независимые и умные, выбирали брак, потому что именно институт брака в те времена давал женщинам независимость, власть, успех, деньги, возможность жить взрослой жизнью и получать от нее удовольствие.

Но потом вдруг клич об освобождении зазвучал совсем не так, как раньше. Когда моей матери было двадцать пять или чуть больше, клич о свободе стал звучать по-другому: разводитесь и освободитесь от мужа навсегда! Тогда вы обретете независимость, богатство и любовь. Пора уходить. Уходите же!

(А как звучит клич о свободе для дочерей этих женщин, для меня? Похоже, в наше время ситуация складывается так, что от нас ожидают всего сразу: мы должны завести семью и работать, иметь детей и самореализовываться. Символ нашей жизни, наша героиня — многорукая индийская богиня, которая пытается все сделать одновременно. Те, кто предпочитает не работать или не иметь детей, в меньшинстве. Абсолютное большинство современных женщин успевают всё.)

Переломное отступление от традиций, совершенное поколением моей матери, нашло отражение в литературе тех лет. Самый знаменитый роман на эту тему — «Страх высоты» Эрики Джонг, история о женщине, которая бросает своего ненормального мужа и едет в путешествие по Европе в двухместном автомобиле с откидным верхом (ну разумеется) в компании обаятельного преподавателя. Именно героине «Страха высоты» Изадоре Уинг принадлежат слова, ставшие девизом целого поколения: «Хорошая женщина посвятила бы всю свою жизнь заботам о сумасшедшем, лелея его безумие. Но я была плохой женщиной. У меня были другие планы».

Побег Изадоры пробудил в женщинах и зависть, и вдохновение. Для кого-то он стал всего лишь эскапистской фантазией, заменившей реальные поступки. Писательница Лоис Гулд отзывалась о книге так: «Она уведет вас так далеко от дома, как вы и не мечтали». Но для кого-то Джонг стала сиреной, призывающей пересечь черту. Статья о ней, напечатанная в «Ньюсуик» в 1975-м, дает представление о том, какой взрывной эффект произвела книга: «Периодически ей в дверь звонят жены, сбежавшие от мужей, и просят приютить их».

Примеру Джонг последовала целая плеяда писательниц. Некоторые из этих книг передавались из рук в руки, как самиздат, другие стали бестселлерами: «Мемуары бывшей королевы выпускного бала» Алике Кейтс Шульман; «Дневник безумной домохозяйки» Сью Кауфман; «Маленькие перемены» Мардж Пирси; «Родня» Лизы Алтер; «Дневник Эллы Прайс» Дороти Брайант и «Женская комната» Мэрилин Френч.

Героини этих книг все без исключения уходили от мужей. В романтических новеллах судьба каждой женщины — выйти замуж; в этих романах всё было наоборот: героини разводились. Авторов этих книг интересовало, что значит быть женщиной, а не женой. Мэри Кэнтуэлл в своих мемуарах так описывает этот момент в истории: «Я обнаружила, что не так уж много знаю о женщинах. И никто не знал. Я начала воспринимать себя как женщину».

Этими новыми романами о женщинах были заставлены все полки в доме, где я выросла. (Там не было лишь «Рубиновых джунглей»[46]: эта залистанная книга втайне курсировала среди шестиклассников. Сексуальные сцены одинаково манили и ужасали, но больше всего нам нравился тот кусок, где героиня обманом вынуждает одного дурачка съесть кроличьи какашки, сказав, что это изюм. Книга — у нас был всего один экземпляр — всегда открывалась именно на этом месте, а не на смачном описании сексуальных сцен.) К двенадцати годам я прочла все эти книги. Для меня они не были примерами радикальной мысли: я просто читала их, вместе с «Унесенными ветром», «Ребеккой», «Гордостью и предубеждением» и другими книгами, с которых девочки обычно начинают знакомство со взрослой литературой. Но мне было интересно их читать, потому что все они рассказывали одну историю — историю обретения свободы.