Книга Чтобы встретиться вновь - Джулиана Грей

– Сдавайтесь, Сомертон, – негромко произнес герцог. – Склоните голову элегантно, пока можно. Потому что если вы этого не сделаете…

Немыслимо, но плечи Сомертона расслабились. Он распрямил спину и вскинул густую бровь, глядя на герцога.

– А если не сделаю? Так называемый благородный Пенхэллоу уже отказался драться со мной за женщину, которую якобы любит.

– Если ты имеешь в виду, что я не уложу лицом в грязь отца на глазах у его пятилетнего сына, то ты прав, – отозвался Роланд. – Но имей в виду, Сомертон: если придется, я буду защищать Лилибет и Филиппа любыми средствами.

Слова словно повисли в воздухе, спокойные, но весомые.

– Но такой необходимости и не будет, верно, Сомертон? – Голос герцога обволакивал обоих, как бархат. Он смотрел на графа глазами такими ясными и голубыми, что они резко выделялись на его морщинистом лице. Рука крепко сжала набалдашник трости.

– Не знаю, о чем вы, – ответил Сомертон таким осторожным голосом, что сразу стало понятно – все он знает. Роланд слегка поменял позу, коротко глянул на Лилибет с Филиппом и снова перевел взгляд на деда и Сомертона. Он уже догадывался, что сейчас они всего лишь задели поверхность того, что связывало этих двоих. Что герцог Олимпия и граф Сомертон давно и прочно запутались в бесконечных петлях интриг, составлявших основную деятельность разведывательных служб ее величества.

И что ему никто ничего рассказывать не собирается.

Наконец, словно по какому-то заранее принятому соглашению, герцог сунул руку в карман и вытащил оттуда свернутые в трубку бумаги.

– Вы знаете, что это такое, Сомертон? – спросил он.

Герцог скрестил на груди руки.

– Полагаю, да.

Герцог постучал по свитку указательным пальцем.

– Вы их не оспаривали, верно? И даже не собирались оспаривать.

– Разумеется, нет. С какой стати? Суть была вовсе не в них.

– Что это значит? – требовательно спросил Роланд, шагнул вперед и протянул руку. – Что это такое?

Герцог покачал головой, посмотрел на склон холма и поманил Лилибет пальцем.

– Черт побери! – Роланд глянул на бесстрастное лицо Сомертона. Тот уставился на реку, где проплывала лодка, полная туристов. Они смеялись и веселились, их голоса далеко разносились в неподвижном воздухе. За лодкой расходились шелковистые коричневые волны.

Роланд посмотрел на холм. Лилибет уже поднялась на ноги и, наклонившись, что-то настойчиво втолковывала Филиппу. «Оставайся тут, – вот что, вероятно, говорит она. – Никуда не убегай. Я всего на минутку».

Ее появление нарушило хрупкое молчание мужчин.

– А вот и вы, моя дорогая, – произнес герцог куда добрее, чем Роланд когда-либо от него слышал. Затем развернул бумаги и вложил их в ее протянутую руку.

Лилибет какое-то время молчала, пробегая взглядом страницу, затем подняла взор, посмотрела на Сомертона, на герцога. На ее лице отразилось беспомощное потрясение.

– Я не… я не понимаю…

– Да что это такое?! – снова воскликнул Роланд.

Тут ее голубые глаза обратились на него.

– Условно-окончательное решение, – прошептала она.

– И что это?

– Предварительное постановление о разводе, – ответил герцог. – Принято четыре дня назад в суде Лондона. Я частным образом встретился с судьей, моим старым приятелем. Как оказалось, он был моим мальчиком на побегушках в Итоне. Он согласился принять окончательное постановление в течение месяца, если не будет выдвинуто никаких возражений.

– В течение месяца? – переспросила Лилибет. Глаза ее округлились, она смотрела на герцога как на сумасшедшего.

– Что это значит? – спросил Роланд и сжал ее плечо. – Что это значит?

Лилибет посмотрела на него.

– Шесть месяцев. Обычно требуется шесть месяцев, если нет исключительных обстоятельств. – Взгляд снова вернулся к герцогу. – Но как вы?..

– Моя дорогая, – произнес он, принимая мудрый вид. – Разве вам не кажется, что данные обстоятельства в самом деле исключительны?

– И вы… вы говорили с ним…

Он взял Лилибет за руку.

– Я переговорил с юристами вашего мужа, дорогая. С моим старым другом судьей. И он любезно согласился рассмотреть дело так быстро, как это только возможно, чтобы избавить истца и ответчика от ненужных страданий.

Лилибет обернулась к Сомертону.

– И ты согласился? – хрипло спросила она. – Позволил продолжать рассмотрение иска, не чиня никаких препятствий?

Сомертон насмешливо поклонился.

– Мне кажется, я сообщил вашей милости, что у меня нет возражений против развода как такового. Все собранные вами факты точны. Я виновен в прелюбодеянии. Полагаю, что и жестокость я тоже проявлял.

– Стало быть, ты возражал только против меня, – резко бросил Роланд.

– Да. – Граф ответил на его взгляд, и ненависть в его глазах, беспримесная, беспощадная, словно обожгла лицо Роланда. – Лорд Роланд Пенхэллоу. Очаровательный, блестящий Пенхэллоу, родившийся под счастливой звездой, любимец всей Англии. Я увидел ее первый, ты об этом знал? На том приеме у реки в Ричмонде – ослепительную, затмившую всех своей красотой и невинностью. Несорванная роза, даже лепестки еще не распустились. Но прежде, чем я успел попросить, чтобы меня ей представили, ты уже уволок ее в кусты с помощью своей проклятой золотой улыбки и обаяния. – Он произнес слово «обаяние» так, словно оно означало непристойность.

– Да ты сумасшедший, – сказал Роланд.

– После этого у нее не было ни малейшего шанса. Я все лето наблюдал, как она подпадала под твоим чары, тупой ты осел. Знаешь, как близок я был к тому, чтобы убить тебя? Я мог это сделать сотню раз, когда ты возвращался домой из клуба, или с бала, или со званого обеда. И никто бы не узнал.

– Я бы узнал, – вмешался герцог, – и, клянусь Богом, уж проследил бы, чтобы тебя за это повесили.

Сомертон словно не услышал.

– И тогда я придумал безупречный план. Норвежский капер упал мне в руки, как спелая слива, а твой дед, – он презрительно ухмыльнулся в сторону герцога, – пошел на сделку куда легче, чем я ожидал.

– Что? Норвежский капер? Я думала… но ведь он ездил удить лосося! – Голос Лилибет звучал неверяще, потрясенно. Она повторила шепотом: – Лосося…

– Удить лосося! – Сомертон захохотал. – Ну и ну, мадам. Вы что, до сих пор не поняли? Со мной вам потребовался всего месяц – или два.

Роланд положил руку ей на плечо.

– Милая, я не мог тебе сказать…

Она повернула к нему белое лицо.

– Не может быть… ты все это время… – Ее запинающаяся речь, неверие в ее глазах задели Роланда за живое.