Книга Московские тени - Роман Сенчин

Продавщица выбила чек, насчитала сдачу и подала масло. Уже выходя, Юрьев увидел, что этикетка какая-то странная – вместо подсолнухов были нарисованы желтые зернышки.

– А что это? – вернулся к прилавку.

– Что? – Продавщица была молодая, симпатичная, истомившаяся от скуки.

– Что за масло? – И Юрьев прочитал: – «Рапсовое». Что это?

– Рапсовое масло.

– Никогда не слышал…

– Вы попросили растительное, я дала.

– Мне надо сли… То есть, это, подсолнечное. – Юрьев стал злиться – «На каждом шагу проблемы». – Обычное подсолнечное масло!

– Так бы и сказали. – Продавщица стояла и не делала движений поменять бутылку, смотрела на Юрьева устало и с вызовом.

– Дайте мне подсолнечное масло.

– Его нет.

– Как это нет?

– Так.

– А какое есть?

– Рапсовое и оливковое.

– Да что ж это такое?! – Юрьеву хотелось швырнуть бутылкой в симпатичное лицо, и одновременно вспыхнуло желание перескочить через прилавок, сдернуть с продавщицы халатик… – Вы издеваетесь?

– Слушайте, пойдите в другой магазин и купите свое подсолнечное. У меня только такое.

– А на нем жарить можно? – не то чтобы смягчился Юрьев, но понял, что этот спор может продолжаться долго – продавщице как развлечение.

Она пожала плечами:

– Наверно. Люди берут. – И тоже заговорила по-человечески. – С подсолнечным перебои. Неурожай, говорят. Цена подскочила.

– Да?.. Ладно… Дурдом какой-то.

– Ну всё, всё, садимся! Сил уже нет никаких… Настя, Полина! – Заглянул в соседнюю комнату, где дочь и племянница, почти одногодки, вместе сидели в уголке, листая тетрадку. – Пойдемте за стол!

Расселись.

– Так, наливайте кому что, – руководил Юрьев, – красное, белое, сок. Водку, – обратился к Игорю, любителю крепких напитков, – Иринка мне запрещает. Считает, что я контроль теряю.

– Да не запрещаю я ничего! – удивленно улыбнулась жена, а Игорь успокоил:

– И вином можно так набраться, что не только контроль потеряется…

– Что, пьем или как? – Юрьев поднял бокал. – Замучился я чего-то.

– Может, – предложила сестра Марина, – Дашу и остальных дождемся?

– Им еще с час добираться, а мы тут, так сказать, в первой партии… Всё равно стульев на всех не хватит. Н-ну, начинаем. Жду тост.

Гости имели непраздничный вид. Будто их насильно собрали здесь, и они ждут не дождутся, когда это кончится и можно будет разойтись. Особенно молодежь раздражала своей вареностью. И Юрьев уже собрался открыто обидеться, заявить, что если так уж в тягость, то пусть идут, куда хотят, что он в общем-то никого палкой не гнал; но тут поднялся Игорь.

– Что ж, дорогой свояк, я дату эту не так давно пережил, – ему было сорок два, – понимаю твои чувства. Хотя… Ничего страшного на самом-то деле нет. Жизнь идет, и пускай идет. И идет-то не так уж плохо. Так? И давай, чтоб дальше – не хуже!

– Точно! – внешне бодро отозвался Юрьев, а внутри кольнуло: «Больше, что ли, нечего пожелать?…Чтоб не хуже…».

Звонко чокнулись бокалами и фужерами. Юрьев выпил до дна, съел ломтик буженины.

– Закусывайте. Вот эта говядина сырокопченая – объедение просто. – И стал по новой разливать вино; заметил, что Настя сидит со скучным лицом, не выдержал: – Доча, если ты хочешь нам испортить настроение, то у тебя это не получится.

Она встрепенулась, через силу улыбнулась, наткнула на вилку колбасу. Стала жевать.

– Так, – Юрьев поднял бокал, – кто следующий?

Следующей стала произносить тост сестра Марина. Сказала, что у нее лучшие братья на свете, а особенно сегодняшний именинник. «Именины у меня в январе», – мысленно произнес Юрьев, но вслух поправлять не стал. Улыбнулся.

Потом за компанию – сам давно не курил, – вышел с Игорем на лоджию.

– Тут нашел утром в почтовом ящике, – свояк достал из заднего кармана джинсов малоформатную брошюрку. – Партия «Гражданская сила» нашла объект для предвыборной критики. Гляди. – Раскрыл. – «В московском метро: опасно, тесно, душно, стоимость проезда неоправданно высока».

– Да ну их всех, – поморщился Юрьев, – надоели.

– Погоди-погоди! Сейчас смешное прочитаю… Не знаю, кто это писал, но профессионализм – на нуле полнейшем. Слушай: «Одиннадцатого июня две тысячи четвертого года на станции «Нахимовский проспект» сотрудник милиции забил насмерть пьяного пассажира». Хм! Каждый хоть немного знакомый с ручкой и бумагой понимает, что предложение нужно строить иначе…

Юрьев, машинально кивая, смотрел на улицу. Солнце уже зашло, воздух был серо-синий, тяжелый. Горизонт заслоняла широкая семнадцатиэтажка; многие окна были освещены, и в некоторых различались шевелящиеся фигурки людей.

– А ты за кого голосовать думаешь? – Игорь подпихнул Юрьева локтем.

– Я?.. – Занятый другими мыслями, Юрьев поначалу растерялся. – Я за «Самсунг» голосую. – Он работал в московском представительстве этой фирмы, в отделе маркетинга. – Пока «Самсунг» интересуется Россией, я и моя семья не пропадем.

– Ха-ха! – Игорь с удовольствием затянулся. – А серьезно?

– Да, Игорек, перестань. Какое голосование?! Надоела эта гомозня тыщу лет. Ладно, пошли выпьем.

С приездом Дарьи, Олега с женой и детей стало повеселее. Точнее – оживленнее, и это оживление ослабило некоторое напряжение за столом. Настя и Полина, освободив стулья, ушли в соседнюю комнату, вареные лица Андрея, Володи и Милы не так бросались в глаза.

Юрьев приглашал гостей кушать, наполнял бокалы, пил, и, как всегда от хорошего вина, внутри что-то раскрылось, задышалось глубоко, легко, и окружающее словно бы стало ярче, красочней. Юрьев радовался этой яркости и раскрытости и не хотел помнить, что всегда, стоит ему выпить лишнего, перейти некую грань, и яркость превратится в режущую глаза отчетливость, в душевную раскрытость хлынет горечь, мозги наполнятся черными мыслями, старыми и свежими обидами, тело охватит зудящая, как аллергия на что-то, усталость…

– Так, теперь Олег пусть скажет, – вспомнив, что должны звучать тосты, сказал, точнее велел, Юрьев.

Олег поднялся, наморщил лоб, собираясь с мыслями. Посмотрел куда-то в стену… Он был моложе Юрьева года на два, но выглядел старше – волосы редкие, глубокие залысины надо лбом, кожа на лице истонченная, помятая. И жену его не сравнить с Ириной – полная, хлопотливая; этакая тетка, а не женщина.

– Что ж, я очень рад, что оказался сегодня здесь, за этим праздничным столом, – начал Олег, держа в правой руке стакан с соком (алкоголь он не пил). – Вообще, я рад, что в моей жизни появился ты и твоя семья. Год назад, когда я пришел в компанию, то, конечно, мне было сложно в новом коллективе. И первым человеком, кто проявил ко мне внимание, помог, оказался ты. Очень быстро деловые отношения переросли в дружбу, уверен, настоящую и долгую. Москва, – Олег, приехавший сюда из Таганрога, вздохнул, – Москва – город огромный, миллионы людей, а найти друга здесь очень сложно. Я счастлив, что друг у меня появился. За твое здоровье, за то, чтобы все у тебя и твоей семьи и твоих многочисленных родственников было по первому классу!