Книга Рандеву с "Варягом" - Александр Харников

— Господин министр, — звенящим от волнения голосом произнес Альвенслебен, — прошу вас прочитать вот этот документ, — сказав это, он достал из своей папки бумагу и протянул ее мне.

Я пробежал глазами переданный мне текст. Это была копия телеграммы кайзера, направленной губернатору германского колониального владения Циндао капитану цур зее Оскару фон Труппелю. В нем император Вильгельм II требовал, чтобы кораблям российской Тихоокеанской эскадры, при посещении ими порта Циндао, была оказана вся возможная помощь, а в случае необходимости проведен ремонт машин и механизмов, для чего губернатор должен предоставить им все мощности германских мастерских и доков. Если же у командиров кораблей Тихоокеанской эскадры не будет в наличии нужной суммы денег, чтобы оплатить оказанные им услуги, то снабжение и ремонт русских кораблей следует произвести в кредит.

Да, это был многообещающий аванс. Германия явно рассчитывает на то, чтобы и Россия сделала несколько шагов навстречу. А ведь, действительно, почему бы и нет? Как говорят в народе: свято место не будет пусто.

Франция начала политический флирт с Британией. Британия же находится в союзе с Японией, которая сейчас воюет с нами. Все вышесказанное — вполне законный повод для «развода». Но, расставшись с Францией как с союзницей, мы тут же найдем себе новых друзей в Европе. Которым, как уже сказал германский посол, просто нечего с нами делить. Русский и германский дворы поддерживают традиционно дружественные, основанные на родственных связях отношения. Именно благодаря этому в прошлом веке в течение целого ряда лет мир между великими державами не нарушался, несмотря на обилие горючего материала в Европе.

Правда, не стоит забывать и о том, что у Германии тоже существует союзник — Австро-Венгерская империя, которая традиционно недоброжелательна по отношению к России.

Словно прочитав мои мысли, герр Альвенслебен сказал:

— Мы, естественно, не можем не учитывать наличие нашей венской союзницы. Но союзные отношения с Австро-Венгерской империей не должны беспокоить Россию. Если ваша страна тоже станет союзна Германии, то мы не допустим, чтобы недоразумения между Санкт-Петербургом и Веной привели к началу боевых действий. А если император Франц-Иосиф захочет поискать себе друзей на стороне, то мы умываем руки… — германский посол хитро улыбнулся, — ведь неверность строго карается не только в супружестве…

Я тяжело вздохнул и, руководствуясь данными мне инструкциями, сказал моему собеседнику, что отношения между Россией и Австро-Венгрией насмерть отравлены балканским вопросом и той черной неблагодарностью по отношению к моей стране, которой лоскутная империя отблагодарила полвека назад императора Николая I.

Хотя, если Берлин не будет против, мы сможем, к примеру, принять участие в строительстве железной дороги Берлин — Багдад. И даже больше того, эта железная дорога не обязательно кончится в Багдаде. Ее можно было бы продлить до Басры, куда мы, в свою очередь, дотянем ветку из Баку и Тифлиса. Таким образом, можно будет замкнуть кольцо железных дорог вокруг Евразии.

Разумеется, что это можно будет сделать только в случае, если наши отношения станут совершенно доверительными и из них исчезнет третий лишний, который и является одной из сил, разжигающих русско-германскую враждебность. Намекнул я и на связи венских Ротшильдов с парижскими и лондонскими, и на то, что только в Берлине и Петербурге не жалуют эту мерзкую семейку. Германский посол явно заглотил наживку, заявив, что он телеграфирует кайзеру. А вообще этот вопрос должны решать их величества при личной встрече.

«Хорошо, — подумал я, — тогда ведь, действительно, вполне возможна совсем иная расстановка сил в Европе, которая будет для нас более благоприятной, чем ныне существующая. Вот только эти проклятые французские займы… Хоть государь и погорячился, заявив о приостановке на время ведения следствия выплат процентов по ним, но платить все же придется. — А где взять для этого деньги?»

Как оказалось, Альвенслебен продумал и этот возможный вопрос — чувствуется школа Бисмарка! Он достал из папки еще один лист бумаги и, заглянув в него, сказал:

— Мы прекрасно знаем, что любая война — это не только человеческие потери, но и огромные расходы. Понимая, что после всего произошедшего вашей стране будет трудно рассчитывать на новые французские займы, мы хотим предложить России заем на более выгодных по сравнению с французскими условиях. Для начала — сто пятьдесят миллионов рублей золотом.

«Неплохо!» — подумал я. Германскому же послу я сказал, что доложу об этом государю и переговорю на эту тему с министром финансов Владимиром Николаевичем Коковцевым.

— И еще, — сказал герр Альвенслебен, — мы располагаем сведениями о том, что огромную роль в разгроме японского флота сыграли новые корабли эскадры российских кораблей под командованием… — посол заглянул в очередную бумажку, после чего продолжил: —…контр-адмирала Ларионова. Губернатор Циндао капитан цур зее Оскар фон Труппель, по указанию кайзера Вильгельма Второго, намерен вступить в контакт с герром Ларионовым, чтобы согласовать с ним возможность оказания помощи кораблям эскадры. Разумеется, речь идет не о военной помощи, а только лишь о поставках продовольствия и угля… — Германский посол, сказав последнюю фразу, почему-то хитро улыбнулся, посмотрев при этом на меня.

До меня уже доходили слухи о появлении на Дальневосточном театре боевых действий какой-то таинственной эскадры. Но информация о ней была настолько секретной, что даже мне государь сообщил о ней весьма кратко, без подробностей, добавив, что сказанное является нашим самым большим государственным секретом. И в МИДе никто кроме меня об этой эскадре знать не должен. На все запросы отвечать чисто по-английски: «без комментариев». Но, видимо, кое-кто из приближенных к государю лиц не умеет хранить секреты. Иначе откуда об этой эскадре знают германцы? Или вести в Берлин пришли оттуда, из Порт-Артура и горящей Кореи?

Альвенслебену же я с улыбкой заявил, что не уполномочен вести переговоры о чисто военных вопросах, поэтому при первой же возможности я передам государю информацию о поручении, данном кайзером губернатору Циндао.

18 (5) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, 23:05.

СТАНЦИЯ БАЙКАЛ, ПОЕЗД ЛИТЕРА А.

Великий князь Александр Михайлович.

Ночь, темнота, паровозный гудок. Вагонные сцепки лязгнули, поезд встал, и наступила тишина. Позади неделя пути и почти две трети территории России. Впереди покрытый льдами Байкал и вся Восточная Сибирь, еще дней пять пути. В Иркутске мы получили новые телеграммы с театра боевых действий. Их ворох, и милейший Карл Иванович просто шокирован новыми известиями. Морская блокада в действии, десятки захваченных торговых судов. Русские боевые корабли обстреляли восточное побережье Японии в тех местах, где железная дорога проложена вдоль береговой линии. Судя по всему, речь идет о «броненосной троице» из Владивостокского отряда крейсеров. На одном из таких участков под обстрел попал поезд, перевозящий боеприпасы. Взрыв уничтожил пути и все живое на милю вокруг.