Книга Агент Зигзаг. Подлинная история Эдди Чапмена - предателя и героя - Бен Макинтайр

Было не сложно проверить, говорит ли Чапмен всю правду. В МИ-5 знали, что он занимался подготовкой Бьорнссона и Юлиуссона, однако сам Чапмен не имел ни малейшего понятия о поимке двух незадачливых исландских шпионов. Если он сам, добровольно расскажет об исландцах, это будет, как писал Стефенс, «доказательством его абсолютной честности». Именно так и поступил Чапмен: он подробно рассказал об исландских агентах, дал их полное описание и поведал об их подготовке. Его рассказ в точности совпадал с тем, что уже знали сотрудники «лагеря 020». «Думаю, это полностью доказывает, что Чапмен ведет честную игру», — указывал Стефенс. Чапмен был искренен; даже средства для совершения самоубийства, выданные ему, были подлинными, — пилюли с цианистым калием, выпущенные парижской компанией Laroche, и цианид в жидкой форме. «Эти средства перестанут представлять опасность лишь после того, как вылить их в канализацию и хорошенько продезинфицировать слив», — заключил научный департамент МИ-5.

Еще одним доказательством откровенности Чапмена стало его сообщение, что камера «лейка» и 1000 фунтов из выданных ему средств предназначались для другого германского агента в Британии, «человека, которого они считают одним из наиболее ценных своих шпионов, действующих в этой стране». Британские шефы Чапмена не пожалели сил, чтобы убедиться: он действительно не знает, как зовут этого агента. Однако МИ-5 оно было знакомо: его звали Брут.

Роман Гарби-Чернявски, он же Арманд Валенты, был поляком, пилотом истребителя, потом сражался в одной из тайных подпольных групп во Франции, пока в 1941 году не попал в руки к немцам. После того как Роман провел восемь месяцев в тюрьме, нацисты, убежденные, что сумели завербовать его, организовали для него побег, направив в Британию для создания там польской «пятой колонны». Однако в Британии Гарби-Чернявски сдался властям и теперь успешно работал как двойной агент Брут.

Немецкие шефы Гарби-Чернявски долгое время обещали помочь ему деньгами и снабдить более совершенной фототехникой. Незадолго до прибытия Чапмена в Британию «наиболее секретные источники» перехватили радиограмму абвера, отправленную из Парижа в Висбаден, в которой говорилось, что Фрицу выданы деньги и «лейка» для передачи Губерту — это было кодовое имя, которым немцы называли Брута. Объявив, что он, помимо прочего, выполняет еще и работу курьера, Чапмен лишь подтвердил уже известную МИ-5 информацию.

Это было еще одно доказательство честности Чапмена. Однако передача оборудования, привезенного Зигзагом Бруту, была дополнительной головной болью. Для этого требовалось создать и координировать не один, а целых два потока дезинформации, при этом два агента больше не смогут действовать независимо друг от друга. «Зигзагу будут даны инструкции, которым он должен будет следовать и которые свяжут его с Брутом. Нам не нравится идея сводить этих двух агентов, однако, похоже, этого не удастся избежать».

Чрезвычайная насыщенность миссии Зигзага предоставляла широкие возможности для обмана немцев, однако в МИ-5 предпочитали действовать осторожно. «Хотя на данный момент мы уверены, что Чапмен не ведет с нами двойную игру, все же, если мы будем привлекать его к любого рода операции, ставящей целью ввести противника в заблуждение, эта операция не должна вызывать никаких сомнений».

Дотошного Стефенса смущали лишь два момента в истории Чапмена: его привязанность к своему немецкому шефу фон Грёнингу, которого он называл доктором Грауманном, и отношения с Дагмар Лалум.

Дружба Эдди с фон Грёнингом за прошедшие месяцы лишь окрепла, и это чувство могло повлиять на лояльность Чапмена к Британии. «Не следует забывать, что он поддерживает очень близкие отношения с Грауманном и относится к тому с большим пиететом, — писал Стефенс. — Чапмен считает его противником нацистов и либералом». Эдди активно защищал Грауманна, настаивая, что тот — «человек очень способный, осторожный и изобретательный, чьи возможности, однако, ограничены из-за низкого качества человеческого материала, с которым ему приходится работать». Чапмен также указывал, что сестра фон Грёнинга усыновила еврейского ребенка, хотя более рассудительные головы в МИ-5 полагали, что это вполне может быть «своего рода страховкой на будущее».

Стефенс был вынужден признать возможность того, что Эдди и фон Грёнинг действуют сообща. В действиях Чапмена всегда оставалось что-то непостижимое и ненадежное. В нем уживались приспособленец и сторонник твердых принципов. Стефенс по этому поводу писал: «Чапмен — непростая личность, и какая-то часть его все еще остается преданной Германии. Невозможно избавиться от мысли о том, что, если бы Германия начала выигрывать войну, он легко мог бы остаться за границей. В Англии у него нет никакого общественного положения; в Германии, среди грабителей и убийц, он чувствует себя своим. Очень сложно судить о том, что происходит у него в голове: ведь он постоянно вынужден сравнивать жизнь в роскоши в Германии, где он сам устанавливает для себя законы, с жизнью здесь, где он до сих пор вынужден бояться закона». Те же сомнения испытывал и Лен Берт, глава Специального отдела, отвечавший в полицейском департаменте Британии за связь с МИ-5. Ознакомившись с полицейским досье Чапмена, Берт был «убежден, что Зигзаг — человек без совести и чести, готовый шантажировать любого, если сочтет это выгодным, и который легко продастся противнику, если это поможет что-то выиграть для себя лично».

Загадка не поддавалась быстрому решению. За Эдди нужно было следить, его отношения с фон Грёнингом предстояло подвергнуть тщательному анализу. С ним надо было держать ухо востро. МИ-5 было трудно соперничать в щедрости с немецкими хозяевами Чапмена, но можно было хотя бы попробовать: «Хотя мы не предполагаем — да и не можем — поставлять к его столу шампанское, все-таки это та сфера жизни, где нам придется вступить в соревнование с немцами».

Еще больше опасений вызывали отношения Чапмена с Дагмар Лалум — «неизбежной подружкой», как, вздохнув, назвал ее один из сотрудников МИ-5. Признавшись во всем этой не прошедшей проверку женщине, Чапмен, по мнению Стефенса, совершил «грубейший промах». Она могла предать его в любой момент, и последствия были бы самыми ужасными: если фон Грёнинг поймет, что все это время Чапмен был двойным агентом, вся информация, которую он посылал в Германию, будет проинтерпретирована с точностью наоборот, и, таким образом, получится, что Зигзаг предоставил немцам не дезинформацию, а самые настоящие разведданные.

Чапмен неоднократно и решительно заявлял, что Дагмар не только была предана ему, но и сама по себе была квалифицированным агентом и к тому же всей душой ненавидела немцев. Он рассказал, как ухаживал за ней и как многие месяцы спорил сам с собой, прежде чем решился открыть ей правду. «Она — не подружка на одну ночь, — протестовал Чапмен. — И я абсолютно уверен, что немцы не подсылали ее в то кафе, где мы впервые встретились». Если бы она предала его, он бы «сразу заметил, как изменилось отношение к нему немцев». Если бы немцы подозревали Дагмар или его самого, они не согласились бы оплачивать ее квартиру и платить ежемесячное пособие. Он «полностью доверяет Дагмар». Однако для его британских шефов «неофициальное привлечение этой девушки на службу британскому правительству» создавало непредвиденные и нежелательные сложности.