Книга Превращение - Кэрол Берг

– Больше нет веры. Я не знаю, где я могу найти ее.

– Ты можешь начать с занятий с дедушкой. Он всегда верил в тебя.

– Но он не сказал мне правды. – Галадон знал, что сделали Рис и Исанна. Он знал, что они откажутся помочь Александру. Вот почему он так настаивал на своем плане. Но он ничего не сказал мне о них. Она помедлила, прежде чем ответить.

– Вера в тебя не обязывает его рассказывать все, что он знает. Никогда не обязывала. Он поступает так, как, по его мнению, будет лучше.

– От этого еще сложнее, особенно когда все идет не так, как хочется.

– Тебе, наверное, странно это слышать, но мы решили, что ты все же нашел во что верить, пока был в Дерзи. Когда-нибудь, в самый отчаянный момент, ты сам поймешь это. Но не теперь.

– Похоже, ты не сомневаешься, что я соглашусь.

– Если ты хочешь, чтобы дерзиец превратился в Воина с Двумя Душами, тебе лучше начать как можно скорее.

– Так твой дедушка поверил мне?

– Нет. Но он считается с тобой, к тому же очень обеспокоен. Времени почти не осталось. Королева объявит свое решение, как только принц придет в себя. Она отправит его обратно.

– Как я могу снова стать кем-то, когда моей мелидды не хватает, чтобы создать для себя свет? – произнес я, все еще смущенный тенями прошлого. – Тренировать меня – только зря тратить время. Лучше сразу с этим покончить, шагнуть с утеса и посмотреть, сколько продержит меня в воздухе моя вера.

Румянец схлынул с ее лица, черные глаза, расширенные от испуга, смотрели вниз, в долину.

– Вердон, помоги! Ты не должен…

– Нет, нет. Я не имел в виду ничего такого. Я бы никогда… Прости меня. – И о чем я только думаю? Она чистая, искренняя, невинная девочка… а не циник раб, все шутки которого носят погребальный характер. Я взял ее озябшие руки в свои.

– Я сидел здесь, сочась жалостью к самому себе, когда ты пришла и принесла в дар то, о чем я так страстно мечтаю. Хотел бы поверить, как веришь ты. Но только не подумай…

У меня еще осталось несколько дел, которые я должен завершить, прежде чем умру. Должен заставить кое-кого выслушать мою историю о келидцах и найти способ избавить этого надоедливого дерзийца от моего покровительства.

Катрин сжала зубы и вырвала свои руки из моих. На какой-то миг ее взгляд стал похожим на всепроникающий взор ее деда.

– Не смей обращаться со мной как с ребенком. Даже после долгих лет ты считаешь, что знаешь все. Ты все тот же семнадцатилетний самоуверенный нахал, который похлопывал меня по плечу и заявлял, будто я не в силах осмыслить его проблемы, пока немного не подрасту. Я подросла. Не исключено, что теперь могу кое-что объяснить и тебе. Скажи мне, мальчик, ты помнишь, как мой дед проверял твою память той ночью, когда вы были у нас? Он заставил тебя произнести все когда-либо выученные тобой стихи и заклинания.

Раздраженные ноты в ее голосе прогнали прочь мои угрызения совести.

– Возраст не изменил его характера, тогда как на мой годы сильно повлияли. Ты это хочешь сказать?

Она отмахнулась от моей попытки пошутить. Лицо ее пылало от гнева.

– Когда тебе было семь лет, ты создал кораблик, умеющий плавать по воздуху. Ты называл его твоим небесным кораблем. Это ты тоже помнишь?

Мороз прошел по всему моему телу:

– Конечно, я помню.

Она сунула руку в карман своего алого плаща и достала оттуда мастерски сделанный кораблик размером с ее ладошку.

– Он не плавал все эти годы, потому что только ты мог заставить его делать это. – Она подошла к краю утеса и столкнула кораблик с ладони. Он стал падать, крошечные алые паруса бодро захлопали на ветру. Потом легкий порыв ветра с вершины горы подхватил его, кораблик развернулся и начал описывать широкие круги над нашими головами.

– Три ночи назад он заставил тебя произнести слова. Этой игрушке не требуется веры, поскольку заклятие, которое движет ею, ты произнес в те времена, когда еще не знал сомнения. Это заклятие ребенка. Оно разбужено твоей мелиддой, Сейонн. Только твоей.

Я мог бы ответить ей, приведя в пример десяток различных способов. Циничных способов, даже богохульных. Но глядел на парящий надо мной кусочек сосны и молчал, проникнувшись своим первым волшебством. Через некоторое время я взял кораблик в руки и провел пальцами по его шероховатой поверхности, по столько раз чиненным мачтам, парусам, сотканным моей матушкой, по рулевому колесу, которое мой отец показал в книге, по буквам своего имени, вырезанным на борту. Я держал кораблик на ладони, как раз на месте шрама от гвоздя, гвоздя, которым один из моих хозяев прибил мне руку к двери, за то, что я недостаточно быстро открыл для него эту дверь. Я протянул игрушку Катрин.

– Именно так. Это заклятие ребенка.

Она положила кораблик в карман и скрестила руки на груди. И снова стала похожа на деда сжатыми зубами и стальным блеском в глазах.

– Тогда скажи мне, как в ту ночь, когда в лесу появился шенгар, шестьдесят три семьи были предупреждены о его приближении в одно и то же время человеком с клеймом на лице? Человеком в сером плаще и с горящей веткой в руке. Человеком, исчезавшим, как только сообщал им об опасности. Объясни. Это тоже детское заклятие или этому учат рабов в Империи?

– Я перебегал от одного костра к другому.

– Не к шестидесяти трем.

– Число преувеличено.

– Я сама говорила с ними. Я имею право расспрашивать других. Лично ты предупредил только пять семей, еще одну группу из двух семей ты спас, встав между ними и зверем. Шестьдесят три семьи были предупреждены магически, сила для подобного заклятия есть только у Смотрителя. Сейчас у нас не наберется и пяти человек, способных на подобное. И ни один из них этого не делал. Я поговорила со всеми.

– Этого не может быть.

– А что, если может? Что, если ты не прав?

– Я не знаю…

– Именно. А твоя клятва требует, чтобы ты знал. – Она поднялась и поплотнее закуталась в плащ. – Я приду за тобой сегодня вечером, как только Ткачиха зажжет лампу. Попробуй поспать до этого времени. Дед будет ждать тебя. – Она развернулась и начала спускаться с холма. Я остался стоять, безмолвный и смущенный. И единственное, что смог сказать:

– Да, мастер Галадон.

Я ушел вскоре после нее. Жизнь была не лучшим предметом для размышлений. Я снова захотел бежать. И побежал. И обнаружил, что мне уже нетрудно: могу дышать, мои движения ровны, прыжки размерены. Я вернулся в дом для гостей меньше чем через час. Стоило надеяться, что Александр не спит. Мне необходимо было поговорить с человеком, который снимет с меня ощущение, будто меня связала по рукам и ногам маленькая девочка, которая просто решила поиграть с веревкой. Я начал уважать понимание Александром людей. Если он способен правильно оценить человека, бросив на него один только взгляд, со временем он станет исключительной личностью.