Книга Таинственный спаситель - Элизабет Хойт

— Расскажи, — попросил Уинтер.

Она крепко-крепко зажмурилась, как маленькая, как будто, если не видеть его, рассказывать будет легче.

— Я виделась сегодня с… подругой, дорогой подругой, и она призналась мне, что ждет ребенка.

Рука его на мгновение замерла на ее волосах.

— Мне очень жаль, — тихо прошептал он. — Знаю, как тебе, должно быть, тяжело это слышать.

— А не должно бы. — Она стиснула руками лацканы его пальто и потянула. — Услышав радостную новость, я должна была порадоваться вместе с ней. Я не должна быть такой ограниченной, такой сосредоточенной только на своих проблемах. Мне следовало бы быть лучше.

Грудь его пошевелилась под ее щекой, когда он пожал плечами.

— Как и всем нам.

— Тебе незачем, — прошептала она. — Ты идеален, какой есть.

— Я далеко не идеален, — пробормотал он. — Мне казалось, теперь ты уже должна это знать.

Нет. Чем лучше она узнает его, тем идеальнее он становится: самоотверженный, сильный, добрый, заботливый… список можно продолжать до бесконечности. По сравнению с ним она чувствовала себя ничтожной, мелочной и не заслуживающей любви.

— Ты не знаешь худшего, — сказала она.

— Так расскажи.

Изабель глубоко вздохнула, готовясь к признанию.

— Моя подруга не замужем. Ребенок, которого она носит, был зачат вне брака. Естественно, она в смятении. Просто не знает, что делать. Она в отчаянии, она плакала, рассказывая мне о своем состоянии, а я только и могла думать о том, что…

Это так ужасно, что она не в силах была произнести слова вслух.

Но он все равно понял.

— Ты жалела, что ребенок не твой.

— Почему? — Она вырвалась из его объятий, но продолжала сжимать лацканы. — Почему? Почему она должна носить ребенка, который сломает ей жизнь, тогда как я… я не могу… — Продолжать было невозможно. Горло сдавили все те слезы, что она сдерживала годами.

Уинтер обхватил ее руками, и поначалу она сопротивлялась. Ее страхи, ее мелкая зависть, эти слезы — все это так ужасно. Так безобразно. Он должен ненавидеть ее или по меньшей мере жалеть, а жалость — последнее, что ей нужно от него.

Как же это несправедливо, что именно он должен быть тем, кто видит ее насквозь. Видит то, что она прячет под маской. Но в конце концов она уступила, потому что он же Уинтер, а в последние несколько дней Изабель поняла, что не может перед ним устоять. Каким-то образом он стал больше, чем любовником, больше, чем другом. Кто он для нее, она не могла объяснить словами, но очень боялась, что это неизменно и навсегда, как если б он оставил на ней свое тавро.

И молилась, чтобы он никогда не узнал этого.

Она подняла голову и поцеловала его, как неопытная девчонка, губы мягкие и сомкнутые, лицо мокро от слез. Она поцеловала его с закрытыми глазами и почувствовала, как руки его оцепенели.

Он отстранился.

— Изабель, нам не следует, когда ты в таком состоянии.

Он все-таки жалеет ее, она видела это по выражению его лица. Он собирается оставить ее, потому что больше не может смотреть на нее.

Она отшвырнула одеяло и кинулась на него, повалила на кровать и забралась сверху.

— Не надо, Изабель, — сказал он, но голос уже сделался низким, осипшим, и она поняла, что скоро одержит верх. Она ощущала ткань его бриджей и пальто на своей обнаженной коже.

Она поймала его лицо в ладони и поцеловала пылко, жадно, ибо он нужен ей больше, чем может представить. Уинтер глухо застонал и повернул голову, чтобы углубить поцелуй. У него был вкус вина, мужчины и желания. И еще всего того, о чем она, кажется, даже и не мечтала, но все равно искала.

У него был вкус Уинтера.

— Изабель, — прошептал он, пальцами погладив ее по щеке. — Изабель, нет.

— Почему нет? — Она покусывала его губы, гладила скулу, подбородок. — Ты нужен мне сейчас. Мне надо забыть.

Глаза его были печальны.

— Возможно, но не таким способом. Я не собираюсь быть шлюхой мужского пола, и ты, моя дорогая Изабель, не такая.

Ее голова непроизвольно дернулась назад, как будто он ударил ее.

— Откуда ты знаешь? — зло прошипела она, отодвигаясь от него. — Может, ты для меня не больше чем шлюха мужского пола. Может, я именно такая.

Он поднялся и навис над ней так стремительно, что она даже охнуть не успела. Обхватил ее, прижав руки к бокам, и крепко держал, и когда она взглянула ему в лицо, то ожидала увидеть гнев.

Но увидела сострадание.

Это было уже слишком. Она вздохнула, и дыхание обожгло грудь, разрывая сердце, выплескивая наружу всю ярость, весь страх и разочарование. Рыдания сдавили грудь, слезы ослепили, рот открылся в беззвучном вое.

Он привлек ее к себе, прижал лицо к своему и укачивал в руках, как младенца.

Но его нежность лишь подлила масла в огонь ее отчаяния. Она извивалась, выворачивалась, колотя его по плечам кулачками, сотрясаясь в своем горе. Он лишь обнял ее крепче, бормоча что-то успокаивающее, пока она оплакивала свой брак, который не оправдал ее надежд, и детей, которых у нее никогда не будет. Горе выплескивалось из нее, как кипяток, горячее и безобразное, слишком долго подавляемое, слишком долго не признаваемое.

Она всхлипывала, пока голова не взмокла от пота, пока не опухли глаза, пока плач не стих и она не услышала, что говорил Уинтер, укачивая ее.

— Такая храбрая, — бормотал он ей в волосы, гладя по голове. — Такая прекрасная и храбрая.

— Я не прекрасная, — прохрипела она. — Тебе не стоит видеть меня такой.

Она, должно быть, похожа на ведьму, и ужас от ее истерики и открытой уязвимости заставил спрятать лицо у него на плече.

Но он нежно приподнял ее голову за подбородок.

— Мне выпала большая честь видеть тебя такой, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Носи свою светскую маску на балах и вечеринках, во время визитов к друзьям, но когда мы одни, когда мы только вдвоем, обещай, что будешь показывать мне только свое настоящее лицо, каким бы ужасным оно тебе ни казалось. Это наша истинная близость не плотские радости, но способность быть собой, когда мы вместе.

Потрясенно глядя на него, Изабель прижала ладонь к его щеке, колючей от отросшей за день щетины.

— Как ты можешь быть таким мудрым?

Уинтер покачал головой.

— Не я. Это ты начала. Ты показала мне путь.

Он чересчур верит в нее, но сейчас она слишком устала, чтобы спорить.

Он перевернулся на спину и пристроил ее у себя под боком.

— Спи.

Изабель закрыла глаза и подчинилась, но, погружаясь в сон, внезапно и ясно осознала: она любит этого мужчину отныне и навсегда.