Книга Перелом - Виктория Токарева

— Машину собирать! — крикнул он. — Я назову ее «Тамара».

Она заплакала во все горло, как будто он сказал что-то обидное.

Поезд ушел. Перрон опустел.

Рельсы сходились, расходились, перекрещивались, текли параллельно. Тамара стояла и не двигалась, как будто отстала от состава в середине пути и теперь не знала: что делать, куда деваться.

По небу шло большое облако и вело за собой выводок облачат.

* * *

Через полгода Тамара летела на Север, в места не столь отдаленные, однако достаточно отдаленные, где отбывал свой срок бывший солдат, а ныне заключенный, кузнец своего несчастья Петр Довгань.

Тамара видела его фотокарточку в судебном деле — анфас и в профиль, но снимали уже в тюрьме. Он был брит, запуган, с вытаращенными от ужаса глазами. Хотелось увидеть его, услышать его голос, что-то понять. Может быть, он действительно сорняк и тогда пожнет ту судьбу, которую посеял. А вдруг нет? Вдруг еще что-то можно сделать и выиграть у жизни целого человека? Тогда в мире станет немножечко больше добра.

Закон зека: не верь, не бойся, не проси. Петько просит и, значит, верит. Значит, он еще не законченный зек. Тамара увидит его, а он — ее. Среди толпы незрячих он увидит глаза человека, который хочет помочь. И тогда колесо озверения будет разбито.

Юра говорил, что все в жизни можно поправить вот этими руками. Значит, выйдет на трассу машина «Тамара». На площади встанет памятник павшему воину. Бык Вадим воспроизведет полноценное потомство. Тамарина задача скромнее: повидать Петька, от которого обществу никакой пользы, одни неудобства. Но как говорил Гек Финн: «Каков бы человек ни был, хорош или плох или ни то ни се, все-таки он тварь Господня и на нем воля Божия». От Господней твари Петька открестились жена, колхоз, газета. Тамара знала: если не она, то никто.

Из дома, как всегда, уехать было трудно. У мужа болело сердце, барахлил мотор. Это и понятно. Даже машину раз в год ставят на профилактику. Железо. А тут — живое сердце. Алеша на спор за рубль съел таракана. Мать почему-то приняла сторону таракана, хотя должна была испугаться за внука, назвала Алешу эсэсовцем и перестала с ним разговаривать. Не замечала. Алеша этого не выносил и рыдал в туалете.

Юра не звонил, никак о себе не напоминал, как в воду канул. Или воспарил, как ангел. И непонятно:

был ли он вообще? Или это взаимоотношения Тамары со своей мечтой. А мечту недаром сравнивают с птицей. Ей дано улетать.

Каждый зависит от каждого. И Тамара зависела от Юр и от скульптора. Но есть еще и своя, только своя жизнь. Как своя музыкальная тема во вселенском оркестре. Пусть она слабенькая, наивная, флейта-пикколо. Но она не должна зависеть ни от первых скрипок, ни от громких барабанов, и ее надо пропеть.

Уехать из дома было трудно, но надо. Как бы ни заворачивала жизнь в мясорубку, каким бы ни пропускала фаршем, других это не должно касаться. Другие не должны страдать. Как говорили в чеховские времена: надо исполнять свой долг.

Самолет летел над Москвой и Днепропетровском, над Юрами и скульпторами, над облаками и облачатами. Земля медленно и мощно крутилась вокруг своей оси.

У Земли тоже было свое колесо.