Книга Спартак - Андрей Валентинов

А если серьезно, то "опустошение" Средней Италии более чем объяснимо. Ведь именно эти земли — давняя римская территория, населенная верными союзниками Вечного города. Полным-полно было здесь и римских колонистов, отставников и их потомков. Этих, уверен, грабили с особым удовольствием. И конечно, не только грабили. Завернул, скажем, тот же Публипор к своему бывшему хозяину на огонек. Ох, и долго тот огонек горел! Ох, и ярко!

Итак, Спартак шел на север, чтобы где-то у города Аримана свернуть на северо-запад, куда и вела Эмилиева дорога. Шел, не встречая особого сопротивления. Весна сменилась летом, от придорожных пиний приятно пахло горячей хвоей, жаркое итальянское солнце отражалось от гладиаторских шлемов, играло на стальных наконечниках копий…

А римляне?

Мы уже знаем, что наместник Цизальпинской Галлии Гай Кассий готовился встретить врага. Ведь римляне были уверены, что гладиаторы идут к Альпам, чтобы затем разойтись по домам. Значит, следовало перехватить супостатов. А где? Вновь глядим на карту. Если Спартак и в самом деле хотел возле Альп сказать всем "спасибо" и пожелать счастливого пути — галлам в Галлию, фракийцам в родную Фракию, то армия должна была остановиться у Мутины. Удобнее некуда — одна дорога ведет через Регий и Плаценцию прямиком в Галлию, вторая — через Мантую и Верону к Карнийским Альпам, за которыми уже Балканы. Вот там-то, у Мутины, проконсул Гай Кассий и решил Спартака встретить. Причем не один.

Тит Ливий:

"Проконсул Гай Кассий и претор Гней Манлий сразились со Спартаком…"

Итак, проконсул и претор. Кто такие, почему не знаем?

Проконсула мы знаем — это Гай Кассий Лонгин Вар, консул предыдущего года. Именно он вместе с Марком Лукуллом посылал против Спартака забияку Вариния. Теперь Гай Кассий — наместник, в его подчинении Цизальпинская Галлия и легион солдат. В обычных условиях легион — это много. В обычных — но не в подобных, поэтому проконсул срочно набирает ополчение. Однако вот беда — воевать Гай Кассий не умеет. Ну совсем! Он известный законовед, юрист, в армии же никогда не служил. Вот она, римская система! Юрист-губернатор, конечно, хорошо, но что делать, ежели Спартак пожалует? И вот рядом с ним появляется претор Гней Манлий. Этот как раз вояка, служил еще при Сулле и весьма отличился. Вероятно, Сенат, не веря в полководцев-юристов, направил его к Кассию в качестве заместителя по военным вопросам. И вовремя — спартаковцы уже не так далеко.

С тем, что на севере, мы разобрались — там, у Мутины, юрист и генерал срочно собирают войско, чтобы не дать спартаковцам перейти Альпы. Но что творится в самом Риме? Где консулы, где их армия?

А вот тут — молчок. Если и говорится что-то, то уж очень непонятно. Мы знаем, что, по крайней мере, еще одна битва консулов со Спартаком была.

Орозий:

"Впоследствии оба консула, напрасно соединив свои войска, обратились в бегство, получив тяжелое поражение".

Опять надрали хвост Волчице, опять бежали слабые владыки! Но где? Когда?

Аппиан:

"В Пиценской области консулы снова попытались оказать противодействие ему. Здесь произошло второе большое сражение, и снова римляне потерпели и тут большое поражение".

Вроде бы понятно — Пицен как раз по пути к Альпам, если двигаться по Эмилиевой дороге. Но беда в том, что Аппиан уверен, будто эта битва случилась уже ПОСЛЕ того, как Спартак, разбив проконсула Гая Кассия, повернул на юг. И такое вполне могло быть, но ведь в Пицене Спартака встречали уже не битые консулы, а новый командующий Марк Лициний Красс!

Плутарх:

"Красс остановился у границ Пицена, чтобы встретить двинувшегося туда Спартака…"

И кому верить — Плутарху или Аппиану? Я бы поверил Плутарху. Грек-то он грек, но пишет не в пример точнее, чем африканец Аппиан. Тот умудрился, как мы помним, даже братьев Лукуллов перепутать. Тем более войска Красса тоже сражались в Пицене — и тоже были наголову разбиты.

Дело, думаю, было так. Консулы бежали — вместе с остатками своих легионов. Бежали, оглянуться боялись, видать, за каждой пинией им страшные гладиаторы мерещились. Но Спартак не стал преследовать недобитых, дальше пошел. И вот остановились консулы, оглянулись этак стыдливо…

Именно тогда мог отличиться молодой Катон. Помните?

Плутарх:

"…Катон не мог проявить по мере сил своего усердия и храбрости. Тем не менее при страшной изнеженности и роскоши, царивших тогда в армии, он высказал свою любовь к порядку, мужество, присутствие духа и ум…"

Катон — не военный, армией еще не командовал, да и хвалит его Плутарх не за лихость, а за мужество и любовь к порядку. Возможно, именно Марк Катон первым опомнился, первым стал на дороге очумелых от ужаса беглецов, первым заорал: "Квириты, стой! Под знамя!" А потом строил перетрусившее войско, лупил по физиономиям паникеров… Недаром консул Геллий решил наградить молодого парня! Таким он и был, Катон, — глуповатым, но до ужаса смелым и упорным. Таким и умер — через много лет, в далекой Африке, сорвав повязку с раны. Не желал Марк Катон-Младший принимать пощаду от ненавистного Цезаря!

Итак, Катон и те, кто посмелее и потверже духом, остановили войско, привели в порядок. Собрались мужи-консулы где-нибудь под кипарисом (палатки-то свои небось бросили!), развернули карту, задумались. И было о чем! Армия разбита, в Риме наверняка паника… Это с одной стороны. Но с другой — вот удача! — спартаковцы на столицу не пошли, они на север рвутся. Значит, верно разведка донесла: убегает враг за Альпы. А это уже лучше, даже совсем неплохо. Убегает гладиатор, удара не ждет. А мы его перехватим!

Ох, уж и любили римляне хитрые планы составлять. Все в Ганнибалы рвались!

Перехватим, но где? Смотрят консулы на карту, лбы свои патрицианские морщат. Спартак по Самниуму идет, скоро у границ Пицена окажется. Идет Апеннинами, спешит, но по горам не набегаешься. Найти бы подходящую дорогу, чтобы наперерез выйти. А вот она, подходящая, — Соляная, поперек Италии-"сапога" протянулась. Если поспешить, можно в Пицене прежде спартаковцев оказаться. Вот там, где-нибудь возле города Аускула, мы его и встретим!

Переглянулись консулы, кивнули. Dixi — сказано, пора войско строить. Перед тем же, как в поход выступить, хорошо бы награды раздать — для поднятия духа. Битву, конечно, проиграли, но надо же героев поощрить! Вот этот молоденький — как его? — да, Марк Катон, брат трибуна Цепиона. Молодец парень, не растерялся. А подать его сюда, а выдать венок! Заслужил!

Марк Катон за наградой, как мы знаем, не пришел. Чудак был парень!

И вот встрепенулось войско, взметнулся к небесам уцелевший Орел, грянула песня. Вперед, квириты! Боги с небес смотрят на нас!

Остальное понятно. Консулы успели — к очередному разгрому. Не помогло ничего — ни римская доблесть, ни мужественный Марк Катон. Разбили слабых владык, да не просто разбили!

Увы, подробностей мы не знаем и не узнаем уже никогда. Молчат римские историки, глаза прячут. Остается лишь догадываться. Аппиан пишет о "большом сражении", значит, битва была по всем правилам, строй на строй. И финал мы знаем. Орозий сообщает, что поражение было "тяжелым". "Большим" — соглашается Аппиан. А теперь снова вспомним Клавдиана-поэта, что Спартака славил: