Книга Иное решение - Андрей Семенов

Граждане и даже ответственные работники ничего об этой директиве не знали. Кто-то принес весть о том, что наши войска отступают, и разразилась паника. Стихийно и лавинообразно. Масла в огонь подлило утреннее сообщение по радио всесоюзного любимца Левитана, который, зачитывая сводку, заявил, что немецкие войска вступили на Ленинградское шоссе.

Что тут началось!

Головин позвонил знакомому секретарю одного из московских райкомов ВКП(б) и попросил его рассказать об обстановке в городе, но тот и сам ничего не знал. Секретарь слышал и сплетни, и утреннее сообщение Левитана о том, что немцы уже на окраине Москвы, и срочно давал последние инструкции коммунистам, которым предстояло остаться в подполье во время оккупации. Ближе к полудню зашел Штейн. Он был в штатском и объяснил это тем, что в форме передвигаться по городу небезопасно. Штейн очень спокойно и обстоятельно доложил, что в городе идет погром продовольственных магазинов и складов, звучат призывы к расправе над коммунистами и энкавэдэшниками. Он сам видел трупы трех милиционеров, которых пьяная и озверелая толпа забила до смерти.

Разведчик – в любых обстоятельствах разведчик, поэтому Штейн не упустил из виду и доложил, что идут пораженческие разговоры. Он сам слышал, как одна пожилая тетка говорила какой-то молодухе, явно незнакомой, что, мол, Гитлер – он не против русских, он против Сталина и коммунистов. Поубивать бы всех их, глядишь, и с Гитлером мир выйдет. А какой-то старик в очках в металлической оправе, по виду из рабочих, говорил толпе, что при Романове жилось лучше, чем при коммунистах. Вольготнее и сытнее. И лично он ничего не имеет против возврата к старому строю.

В одном из райкомов партии, том самом, куда звонил сам Головин, Штейн видел в кабинете заворготделом ручной пулемет на подоконнике и три диска к нему. Значит, и партийцы сочли, что панические слухи соответствуют действительности.

Штейн решил лично убедиться в правдивости слухов и отправился на «Ленинградку». Никаких немцев там не было, но из некоторых окон, он своими глазами это видел, торчали белые флаги капитуляции.

Слушать это было невыносимо тяжело. Двадцать четыре года Головин крепил советский строй. Вся его воля, силы, талант были отданы советской власти, при этой власти он из простого красноармейца вырос до генерала, ей он верил безгранично, и вот теперь все летело в тартарары.

В этот же день после обеда до Головина довели под роспись приказ Государственного комитета обороны о переносе столичных функций в Куйбышев. Совету народных комиссаров и всем посольствам предлагалось переехать туда немедленно. Ответственность за выполнение приказа возлагалась на Молотова. Приказ был подписан Сталиным.

Ему казалось, что рухнул мир.

Тремя днями ранее, шестнадцатого октября, секретарь МК и МГК ВКП(б), кандидат в члены Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б) товарищ Щербаков экстренно собрал актив московской партийной организации. На активе он призвал «превратить Москву в неприступную крепость», объявил всех московских коммунистов и комсомольцев мобилизованными и дал распоряжение немедленно начать формирование в каждом районе коммунистических рот и батальонов, а на всех предприятиях, учреждениях и жилых домах создать отряды и группы истребителей танков, пулеметчиков, снайперов и минеров. Но это была уже агония. Вчерашние штатские люди не могли, как по мановению волшебной палочки, в считанные сутки превратиться в железных солдат. В эти дни московская парторганизация дополнительно выставила на фронт пятьдесят тысяч коммунистов и комсомольцев в составе частей народного ополчения. Пятьдесят тысяч плохо вооруженных и почти не обученных людей были по приказу партии брошены в топку войны. Выжили единицы.

Штейн, просочившийся на собрание актива, докладывал позднее, что, помимо клятв и призывов «выстоять любой ценой и не сдать город фашистам», в задних рядах «активисты» вполголоса рассуждали, куда лучше вывезти семью и где можно схорониться во время грядущей и неизбежной оккупации.

Но ничего. Выстояли. И пусть далеко еще до развязки, но дышать уже стало легче.

По долгу службы Головин отлично разбирался в вопросах мировой и особенно европейской политики. На сегодняшний день расстановка сил была такова.

Германия ведет войну в Атлантике с Англией и Америкой, на Востоке – с Советским Союзом, в Северной Африке совместно с итальянскими войсками она отражает натиски англичан.

Италия при поддержке Германии стремится обеспечить господство в Средиземном море и Северной Африке.

Япония захватила Китай, Индокитай, Океанию и ведет яростные бои против американских и австралийских войск.

Штаты полтора месяца назад вступили в войну в крайне невыгодных для себя условиях, и их внимание сосредоточено сейчас не на Европе, а в зоне Тихого океана. Разгром японской авиацией американской эскадры в Перл-Харборе был воспринят в Америке как национальный позор и национальная трагедия. Теперь Рузвельт сделает все возможное для того, чтобы как можно скорее построить новый флот и с его помощью попытаться разбить японцев, иначе ему просто не усидеть в президентском кресле. И ему, и его администрации необходим скорейший и убедительный реванш. По всем Штатам арестованы и интернированы американцы японского происхождения. Такого не позволяли себе даже фашисты. На ведение боевых действий в Восточном полушарии у американцев сейчас просто не хватит сил.

Великобритания заперлась на своем острове, который Черчилль превратил в крепость. Она ведет войну на море и терпит поражение от немецких подводных лодок. Экономика Великобритании, зависящая от морских поставок, находится в критическом состоянии. Второй фронт в Европе Великобритания в ближайшем будущем открыть не в состоянии. Гитлер по-прежнему силен. Пусть в Германии ощущается нехватка многих видов сырья, но военная промышленность Рейха работает с нарастающими темпами. Даже если бы это было жизненно необходимо для англичан, то все равно Черчилль никогда не допустил бы высадки в Европе. Для того он и стравливал СССР и Германию, чтобы наслаждаться зрелищем этой схватки как можно дольше. Можно быть уверенным в том, что Черчилль пошлет свои войска на помощь Советскому Союзу только тогда, когда Красная армия сама сломает Гитлеру хребет и советские танки пойдут на штурм Берлина. А все его разглагольствования относительно намерений открыть второй фронт, это так… Политика… Декларация намерений и подтверждение союзнических обязательств.

У Советского Союза положение было, пожалуй, самое тяжелое из всех воюющих держав. На Дальнем Востоке сохранялась угроза японского вторжения. Для прикрытия советских границ были развернуты две армии, но они могли не выстоять в случае полномасштабного японского наступления. Хорошо, что появился противовес в лице Америки. Японцы получили сильного и решительного врага, теперь они будут вынуждены направить все свои силы на войну с ним. А вдруг самураи все-таки решат напасть на СССР? В большой политике возможны самые неожиданные повороты. Если японцы сумеют за два-три месяца разбить две наши армии прикрытия, то они получат доступ к неограниченным сырьевым ресурсам советского Дальнего Востока и Восточной Сибири. Под Москвой немцам дали прикурить, это должно охладить не в меру пылких азиатов, но, в случае японского нападения, отражать новую агрессию будет, по правде говоря, нечем.