Книга Право выбора - Иван Кузмичев

-Ну почему же, так даже лучше, иначе кто бы тебя подстегивал с утра и постоянно будил такого соню?– с хитринкой спросила лекарка.

-Да я всегда с первыми лучами солнца встаю!– задыхаюсь от такого несправедливого замечания.– Подумаешь, денек дал себе расслабиться…

-Вот видишь, ты уже проснулся, так что одевайся и спускайся, я буду у себя, мне надо еще пару листов по программе учеников написать, все же если как ты говоришь это долгожданней и столь нужный нам хирург, то ребятам придется заново кое-что проходить, а быть может и переучиваться,– со скрытой радостью сказала Ольга.

-Но я думал, что ты составишь нам…– только начал я говорить, как пальчик девушки лег мне на губы.

-Теперь я тебя никуда без себя не отпущу, а в разговорах мужчин мне лучше не участвовать, пускай ты если надо будет у меня что-нибудь спросишь, и мне радость и тебе не думать постоянно о моем близком присутствии,– тепло улыбнулась Оленька.– С мыслей сбиваться не будешь на плотские и духовные утехи.

Не дав мне времени возразить лекарка выпорхнула из комнаты словно бабочка и тут же в нее вошел Никифор с двумя слугами несшими медную ванну, за ними шли четверо с горячей водой в больших бидонах. По традиции камердинер нес чистое полотенце и что-то еще, квадратной формы.

-Что это?

-Мыло, которое передала мне госпожа, сегодня утром,– спокойно ответил Никифор, протягивая мне кусок, сам же приготовил полотенце.

Кинув взгляд в сторону увидел тазик на треноге с приятно пахнущей водой, на дне которой лежал небольшой камешек салатового цвета.

«Чудеса народной медицины,– усмехаюсь про себя, брезгая ладонями странную воду».

Умывшись, я почувствовал, как по лицу пронеслась волна свежести, окончательно изгоняя из организма дремоту. Ополоснувшись, быстро накинул на себя рубаху, порты и сапоги, прицепил к портупее ножны с подаренной отцом шпагой, поправил рубаху и с чистой совестью вышел в коридор, по пути заглянув в комнату Оленьки, шепнув ей. Что непременно буду ждать ее внизу, и она не в коем случае не будет отвлекать меня от государственных дел, скорее наоборот, но по-прежнему получил вежливый отказ, подкрепленный страстным поцелуем, прерванным самой Олей, с виноватой улыбкой показав на начатые строки на белом листе бумаги.

Мне же ничего не оставалось как наконец спуститься к друзьям, весело обсуждавшим какую-то новость, чуть в стороне от Артура, Миши и Кузьмы с Прохором сидели Алехандро, уже вполне сносно общавшийся на русском языке и неизвестный мне молодой человек, которому на вид вряд ли дашь больше четверти века. Увидев меня присутствующие встали, в приветствии, а неизвестный слегка поклонился, представляясь:

-Василий Никитич Татищев, прибыл к его высочеству для осведомления оного о Полтавской виктории и делах государственных, по приказу государя нашего, Петра Алексеевича,– чуть ли не щелкнув каблуками представился молодой дворянин.

-Очень приятно видеть вас, Василий Никитич у себя, надеюсь вы отобедаете с нами, все-таки труды моих поваров достойны того, чтобы быть как минимум опробованы,– с дружеской улыбкой спрашиваю Татищева.

-Конечно, ваше высочество…

Сразу же в залу внесли десяток блюд, за ними пару больших супниц и поднос с молодым поросенком, зажаренном в каком-то соусе… хм или не соусе, не знаю, не разбираюсь я в этом, так что как говорится, не судите строго люди. Во время завтрака, слово за слово удалось узнать, что присланный по моей давней просьбе участник Полтавской баталии со стороны государя. А не верных мне витязей родился как я и думал не так давно, а именно в апреле 1686 года в семье псковского помещика, который в то время служил стольником при царском дворе. Конечно, про древность рода я его не спрашивал, но, глядя на его лицо, поневоле начинало казаться, что десяток благородных предков у Василия имеется точно. Вот собственно и все что мне удалось узнать о нем, однако это было не все, что хотел поведать мне царский посланник, да и мне не с руки при нем начинать разбираться в тех делах, которые на протяжении полугода остались без моего внимания. Так что, извинившись перед нашей компанией, мы вместе с Василием вышли во двор, где на его конце занимался десяток гвардейцев, увидев меня тут же отдавшие воинское приветствие, вытянувшись во фрунт подняв шпаги чуть выше колен. Ответив им, я прошел дальше, увлекая за собой отцовского посланца в сторону небольшого домика, где с легкой руки Ольги выросли кадушки с цветами и небольшими деревцами, само помещение отапливалось тремя печами, а в стенах зияли стеклянные витражи. Сами же кадушки стояли по сторонам узкой дорожки длинной в пару десятков метров, плавно заворачивающуюся в ровный овал, позволяя в случае нужды гулять в этом ботаническом саду сколько угодно времени.

-Ну что Василий, сказывай о том, что государь наш приказал тебе поведать мне.

-Как скажете ваше высочество,– улыбнулся он.

В следующие полчаса я узнал, что моя «слава» среди людей ищущих дополнительного покровителя облетела не только южные просторы Руси, но и залетела в западные районы, минуя Черноземье. С одной стороны сие конечно же хорошо, люди поневоле принимают меня в серьез, а с другой мне теперь предстоит ожидать много неприятностей со стороны тех людей, которые не желают изменения порядка сложившихся при нынешнем государе вещей, тот же Алексашка будет ой как против, если я возвышусь на столько, что государь приблизит меня к себе не только как сына, но и как полноправного приемника.

Так вот, как сказал мне Татищев, государь «простил» Августу альтранштадтскую измену и сразу же после Полтавы приказал русскому отряду прогнать вон из Польши шведские полки, ополовиненные политикой Карла, изможденные и лишенные нормального снабжения, шведы сразу же покинули пределы польских территорий, как только весть о русском отряде, увеличившемся в два раза по сравнению с прошлым годом дошла до них. Ну а польские магнаты сразу же поспешили провозгласить Станислава Лещинского низложенным и восстановили Августа на престоле.

-Истинную же цену польско-саксонскому союзнику наш государь знал очень хорошо,– сказал Василий оглядываясь по сторонам, словно высматривая следящих за нами шпионов.– Царь-батюшка при встрече с Августом спросил у него, где подаренная ему сабля, та самая рукоять которой, осыпана драгоценными камнями и которую он подарил некогда Августу, вступая в союз с ним. Август ответил, что забыл ее в Дрездене. «Ну, так вот я тебе дарю новую саблю!» сказал наш государь, отдавая ему ту же самую саблю, которую наши войска нашли на поле Полтавской битвы в личных вещах бежавшего Карла. Оказалось, что два года назад, заключая свой предательский договор с Карлом, Август подарил шведскому королю подарок нашего государя…

-Вот ведь пёсий выкормыш!– выругался я, не сдержавшись.– Как отреагировал на ложь «союзничка» его величество?

-Как говорил нам государь, предательское поведение Августа, он раскусил еще в прошлом году, когда из-за него наша армия в Польше испытывала огромные трудности, находясь в отчаянном положении. И это не могло не быть оценено по достоинству его величеством. Однако из-за того, что сам Август нужен нам, государь решил сделать вид, что быль молодцу не в укор. Поэтому встреча трепетавшего Августа с царем оказалась любезной со стороны нашего царя-батюшки, и разговоры тоже велись самые учтивые.