Книга Вот мы и встретились - Кристофер Голден

Тут девочка сделала над собой усилие, отвращая свой разум от подобных мыслей и сосредоточиваясь на вещах куда более тривиальных. Добравшись домой, она первым делом позвонит Эрику и расспросит его про поездку. Эшли сделает все возможное, чтобы удержаться от разговора про смерть Майка Лейбо, но Эрик все равно будет опустошен. Тут девочка представила себе лицо Эрика — сильные черты, карие глаза — и еще больше по нему затосковала.

Затем Эшли тяжко вздохнула. «Хватит уже думать о другом», — подумала она.

Осенний ветер задувал не на шутку, со свистом пролетая по Маркет-стрит, вороша волосы девочки и бросая их ей в лицо. Эшли то и дело смахивала пряди с глаз. Почувствовав, что дрожит, она до самого горла застегнула свою куртку из мягкой коричневой кожи. Затем еще прибавила шагу, теперь уже откровенно спеша, желая как можно скорее добраться до дому.

Пока Эшли проходила по автостоянке у школы, ее вдруг охватило странное чувство. Это чувство было также холодным и знакомым, но она уже очень давно его не испытывала. Такое бывало в раннем детстве, когда девочка смотрела на слегка приоткрытую дверь платяного шкафа и воображала себе разные ужасы, которые могли притаиться внутри. Иди когда задувал ветер, и ветви деревьев скребли по окну ее спальни, точно когтистые пальцы некоего алчного упыря.

Эшли смотрела прямо перед собой. Щеки ее покраснели, а на загривке все сильнее ощущалось тепло. Все это казалось так по-детски. Ее разум, думала девочка, просто был перегружен разными жуткими образами из-за гибели Майка Лейбо и всего того, что ей сказал Уилл. С другой стороны, если то причудливое свидание со Старшим Уиллом в субботу вечером чему-то Эшли и научило, так это тому, что порой в темноте действительно таятся злобные твари.

И тут Эшли сказала себе, что, вполне возможно, ее внезапно сбивчивое сердцебиение и дрожащие руки — вовсе не глупость, а инстинкт.

Школа нависала слева, и Эшли пронеслась мимо нее по узкой полоске гравия, которую едва ли можно было квалифицировать как дорожку. Покидая автостоянку, девочка вдруг почувствовала себя женой Лота, не имея сил сопротивляться искушению оглянуться, посмотреть назад.

По Маркет-стрит к ней медленно подкатывала черная машина с выключенными фарами.

Эшли побежала.

— Глупо, глупо, глупо, — шептала она себе под нос, снова и снова повторяя эту мантру. Ее ноги тем временем вовсю работали, мерзлая трава хрустела под туфлями. Эшли пыталась расслышать глухой рев мотора, ее уши были настроены на малейшие перемены в окружающих ее звуках. Летучие мыши верещали, пролетая над головой. Ветер шуршал ветвями и сбивал упавшие на землю осенние листья в небольшие вихри, выплясывавшие изящные танцы. Мир вокруг девочки словно бы не замечал того ужаса, что поднимался у нее за спиной.

Никакого рева приближающегося мотора не слышалось. По-прежнему не было никакой внезапной вспышки фар. Машина ее не преследовала. Мысленно перебрав все возможности, Эшли задумалась о том, нельзя ли ей все же позволить себе понадеяться на то, что водитель того автомобиля не желает ей ничего дурного. Однако замедлять бег девочка совершенно не собиралась. Дыхание Эшли уже стало неровным, а страх словно бы ее душил. Пробежав мимо школы, она устремилась вперед по полю Робинсона.

Внезапно справа от Эшли, на ближней стороне поля, футах в тридцати от нее, так затрещали ветки, как будто там кто-то проламывался через рощицу. Девочка мгновенно посмотрела в ту сторону. Горло ее сжалось еще сильнее, а глаза расширились, пока Эшли наблюдала за тем, как темная фигура вырывается из рощицы, окружающей поле Робинсона, и явно устремляется ей наперерез.

Вылетевший из-за деревьев темный силуэт мигом вытеснил из головы Эшли все прочие мысли и заботы. Праздник встречи выпускников, похороны Майка, ее горе, магия — все это в ту же секунду начисто стерлось. В голове у Эшли осталась только призрачная фигура на заднем дворе в субботу вечером.

— Вот черт, — прошептала девочка.

А затем она принялась кричать. Однако, продолжая нестись по траве и отворачивая в сторону от черного человека, Эшли быстро поняла, что он тщательно продумал свое нападение. Таким поздним вечером в средней школе Кеннеди не было даже обслуживающего персонала. Весь свет там уже погасили. Поле было широкое, а плотная рощица отделяла его от окрестных кварталов.

Черный человек застал Эшли врасплох. Ее единственным шансом было теперь попытаться от него убежать. Еще раз пронестись по всей длине школы, появиться с той ее стороны, а затем помчаться назад по Маркет-стрит к главной дороге, где стояли жилые дома и ездили другие машины.

Продолжая стремительный бег, Эшли прикусила губу. Глаза ее горели, но девочка не позволяла себе заплакать. В течение последних двенадцати часов ей пришлось первый раз в жизни задуматься о собственной смерти. Если Майка Лейбо могли так жестоко вычеркнуть из списка живущих, значит, и Эшли тоже могли. Мечты и надежды выскальзывали у девочки из головы, словно бы они совсем ее покидали. Наряд для выпускного вечера. Свадебное платье. Одежда беременной.

Эшли представить себе не могла, что у тени окажется голос.

— Не спеши, Эшли, — произнес черный человек голосом дребезжащим и вкрадчивым.

И слишком близким.

Резко оглянувшись, Эшли увидела, что черный человек почти ее догнал. Как он мог двигаться столь стремительно? Тут девочку охватила такая паника, как будто ее собирались казнить на электрическом стуле. Единственная слезинка стекла по ее щеке, пока она, так и не повернув головы вперед, начала спотыкаться.

Уже начиная падать, Эшли вовремя спохватилась и сумела использовать это движение себе на пользу, благодаря инерции разгоняясь еще стремительней. Ее руки и ноги работали на полную, пока девочка, пригнувшись, неслась вперед с такой скоростью, что все мышцы тут же начали ныть. Однако этот отчаянный порыв также стал сущей глупостью, ибо Эшли уже поняла, что черный человек слишком быстр. Сверхъестественно быстр. Стремителен как сами тени.

— Эшли, затем убегать? Я только хотел с тобой поговорить. Хотел немного тебя потрогать.

В животе у девочки все сжалось от отвращения, и она поняла, что должна сделать все возможное, только бы уберечься от рук черного человека. Если он вообще был человеком. Такой голос и нечеловеческая скорость порождали у Эшли серьезные сомнения.

Девочка пробежала через первую базу бейсбольного ромба на поле Робинсона. Мрачная целеустремленность наполнила Эшли, стоило ей только заприметить сетчатую проволочную ограду в двадцать футов вышиной. Вложив все усилия до последней капли в бег, она понеслась к ограде. Черный человек продолжал что-то болтать, но Эшли теперь не обращала на него никакого внимания, отказывалась слушать. Девочке казалось, что в этих скользких словах есть что-то такое, что сможет замедлить ее бег, заманить в ловушку.

Оказавшись у самой ограды, Эшли резко метнулась вправо, а затем ухватилась за металлическую сетку и стала по ней взбираться. Девочка как можно быстрее карабкалась вверх, наотрез отказываясь оглянуться назад, зная, что черный человек там, что он приближается. В груди у нее болело. Прямо сейчас Эшли страшно тосковала по Эрику, Уиллу и своему отцу — по своему глупому, ворчливому, старику. Перебирая руками, она взбиралась все выше, и все, о чем девочка могла подумать, это о том, как она будет тосковать, как мир будет вращаться дальше, но уже без нее, как ее совсем недавно ждала целая жизнь, которой теперь ей уже никогда не увидеть.