Книга Инквизитор. Ордо Маллеус - Дэн Абнетт

Я включил сонар на полную мощность. Одного только потока звуковых волн хватило бы, чтобы оглушить человека и перемолоть ему кости.

В течение минуты я напряжённо вглядывался в массив Плиты, боясь, что ничего не выйдет. Но потом шептание прекратилось. Его сменило гневное и мучительное инфразвуковое стенание, и наконец наступила агония.

Поверхность Плиты стала бесцветной, словно в одно мгновение покрылась плесенью. Она задрожала, круша обсидиан вокруг себя.

Потом её внутреннее свечение мигнуло и угасло. Десятигранник стал неотличим от окружавшего его чёрного вулканического стекла.

Когда Плита умерла, то же самое произошло и с её слугами, и с отвратительным червеобразным порождением. Удостоверившись, что Медея теперь просто спокойно похрапывает во сне, я медленно повёл повреждённую гондолу обратно, как раз вовремя, чтобы увидеть, как последние липкие останки мерзкого червя воспламеняются и соскальзывают с измятого корпуса транслитопеда. В воздух столбом поднимались чёрная зола и дым горящего жира.

Пылающие трупы культистов усеяли дно пещеры. Неподвижные Ловчие стояли среди них, ожидая следующего распоряжения.

Огромная буровая машина была измята и покорёжена, но не вышла из строя. Когда я посадил гондолу в ангар, появились техножрецы Бура, чтобы лично позаботиться о бессознательном теле Медеи.

Главный коридор машины был изогнут под странным углом. Инженеры Бура все ещё пытались восстановить работу инерционных амортизаторов.

В воздухе витал едкий дым, к которому примешивались неприятные запахи горящей плоти. Эмос встретил меня в дверях зала управления и кратко обнял. Подобное проявление чувств было для него редкостью. Бур потерял свои оранжевые одеяния. Он наблюдал за нашим столь человеческим объятием с края мостика, и его нагой, зловещий, чуждый силуэт вырисовывался на фоне пожара, бушующего среди терминалов.

— Теперь все будет хорошо, старый друг, — сказал я Эмосу.

Он с виноватым видом отстранился:

— Тебе удалось, Грегор. Удивительно! Я… я не хотел проявить непочтительность…

Иногда мне хочется уметь улыбаться. Я слишком устал от безразличной маски, дарованной мне Горгоном Локом.

Подкрепляя слова мягким воздействием Воли, я произнёс:

— Я не увидел в этом непочтительности.

Эмос застенчиво улыбнулся и в смущении отвернулся.

Зашипев антигравитационными подвесками, ко мне плавно подъехал Бур и, к моему удивлению, тоже обнял меня. У него это получилось неловко и неуклюже, и его механические руки не могли передать душевной теплоты. Мне стало тогда ужасно горько за него. Его человеческое нутро было тронуто произошедшими событиями. Он увидел и скопировал невольный порыв Эмоса. Я думаю, что в то мгновение ему отчаянно захотелось снова стать человеком. Но только на мгновение. И протезы его рук передавали не больше эмоций, чем тогда, когда он впервые поприветствовал меня.

Бур отпрянул в сторону, опустив руки. Зеленые огни его глаз заходили в глазницах взад-вперёд, присматривая за ремонтными бригадами, исправлявшими повреждения.

— Я никогда этого не говорил, — начал он. Несмотря на все старания, механический голос звучал невыразительно и холодно. — Хапшант. Он был высокого мнения о тебе, Эйзенхорн. Как-то раз он сказал, что верит — у тебя впереди блестящая карьера и ты превзойдёшь его. И, мне кажется, он был прав.

— Благодарю, магос.

Он снова посмотрел на меня. В его глазах заплясали крошечные искорки изумрудного огня.

— Ты так и не сказал, что же тебя привело сюда.

— Недавние трудности, магос, отвлекли нас.

— Да. Но тем не менее ты так и не сказал…

— Вначале я должен рассказать об обстоятельствах, изменивших мою жизнь, магос. Я не стану ничего утаивать в надежде, что ты сможешь понять и не изменишь своего мнения обо мне. Но сначала… Сто лет назад я кое-что оставил на твоё попечение и изучение. Мне хотелось бы снова увидеть это.

Было даже забавно — словно сработал какой-то кармический закон. Конечно же, я не верю в такие вещи. Бур зарывался под землю и прокладывал туннели в самом сердце Синшары в течение одиннадцати недель только для того, чтобы Эмос мимоходом показал ему местоположение Плиты. А мы спустились в глубокие шахты и искали Бура только для того, чтобы узнать: то, за чем я прибыл на Синшару, все это время было благополучно заперто в глубине святилища Адептус Механикус.

Искалеченному транслитопеду потребовалось тридцать часов, чтобы пробраться к поверхности. Как только мы пробили синюю корку гипната в выработках Имперских Каменоломен, я отправил Эмоса и Медею к катеру, дав им поручение связаться с Биквин и остальными членами моей команды, все ещё дожидавшимися на борту «Иссина», вставшего на высокий якорь.

Я очень надеялся, что за время моего отсутствия они не наделали глупостей.

Бур проводил меня в святилище. Его лёгкое касание передало системе код, оживило помещение и осветило длинные коридоры по обе стороны от часовни Механикус. Когда он повёл меня по одному из них, осветительные пластины все ещё разогревались после столь длительного простоя.

Магос вставил нейрокабели, растущие из его груди, в отверстие на стене и отомкнул замок. Тяжёлая бронированная дверь скользнула в сторону. За ней последовала вторая, а потом и третья — прочная диафрагма, ушедшая в стену со звуком вкладываемых в ножны мечей.

— Вот то, что ты хотел увидеть, — произнёс Бур. — Он оказался весьма информативен.

— Я просмотрю твои записи позднее, магос, — сказал я. — А пока оставь меня с ним наедине.

Бур ретировался.

Ощущая на себе тошнотворное покалывание антиментальных полей, я перешагнул через порог диафрагмы и спустился по трём решётчатым ступенькам в камеру. Стены, потолок и пол сплошь покрывали кристаллики льда. Слышалось потрескивание синаптической энергии.

— Привет, Эйзенхорн, — произнёс замогильный голос из вокс-динамика.

Он доносился из ларца, установленного в базальтовом блоке посреди комнаты. И устройство, и камень под ним также покрывала корка льда. По открытой крышке ларца, мерцая, носились крошечные огоньки.

Я собрался с силами и произнёс:

— Понтиус Гло. Вот мы и встретились снова.

Глава двадцатая ИНТЕРВЬЮ С ПРОКЛЯТЫМ БУР, ВОЕННЫЙ КУЗНЕЦ ОРБУЛ ИНФАНТА

— Позволь мне убедиться, что я правильно тебя понял, Эйзенхорн, — медленно и высокомерно произнёс бестелесный голос Понтиуса Гло. — Ты полагаешь, что я стану помогать вам?

Я прочистил горло:

— Да.

Понтиус рассмеялся. Синаптические цепочки, подключённые к золоту схем, впаянных в его энграмосферу, поочерёдно вспыхнули.

— Я и не думал, что столь скучный и рассудительный человек, как ты, сможет удивить меня. Признаю свою ошибку.