Книга Битва за бездну - Бен Каунтер

Легионер Тысячи Сынов спокойно зашагал по узким переходам к капитанской рубке, где, как он был уверен, решится его участь. Нити судьбы нарисовали весьма конкретную картину. Он сам выбрал этот путь, несмотря на попытки другого изменить его сознание и добровольно принять божественное безумие.

По пути к рубке Мхотеп не встретил ни одной живой души. Как будто кто-то уже поглотил весь экипаж. Перед дверью он резко взмахнул рукой сверху вниз, и герметичная дверь с легким шипением отошла в сторону.

Внутри перед ним предстала картина настоящего побоища. Как будто растерзанное сердце «Гневного» истекало кровью у него на глазах.

Сердце корабля, как известно, это его экипаж. И именно их кровью и внутренностями были расписаны стены рубки, словно обезумевший художник нарисовал портрет в кровавых тонах. Повсюду валялись лоскуты содранной кожи и лишенные плоти кости. Разбросанные части скелетов, когда-то принадлежавших членам экипажа, превратили капитанский мостик в склеп.

Мхотеп не стал обращать внимания ни на отвратительный запах, пробившийся даже сквозь фильтры шлема, ни на блестевшие в свете аварийных ламп кровавые лужи. Он увидел распростертую на полу Каминску, все еще сжимавшую в руке пистолет.

— Держись от нее подальше, — прохрипела она, несмотря на стекавшую изо рта струйку крови.

Напротив них с безумной усмешкой на лице стояла Венкмайер. Вся она с ног до головы была забрызгана кровью, а носки ее ног, опущенные вниз, лишь слегка задевали пол, как будто она стала марионеткой, висящей на свободной нити.

— Пропади! — крикнула Каминска, пытаясь выстрелить в своего бывшего заместителя из уже разряженного пистолета.

Марионетка Венкмайер подпрыгнула, ее рука вытянулась, словно резиновая, и когтистой лапой смахнула голову адмирала. Убив Каминску, рука вернулась в прежнее состояние и повисла, поблескивая свежей кровью.

— Ты прячешься внутри, — спокойно произнес Мхотеп и, сосредоточившись на своей психической энергии, шагнул вперед. — Выходи!

Марионетка Венкмайер только ухмыльнулась в ответ.

— Я — слуга Багрового Ока. Я — подданный Всеведущего Магнуса, — продолжал Мхотеп, делая еще шаг и крепче сжимая копье. — Выходи!

В рубке невидимой пеленой повисла неестественная тишина. Датчики в шлеме Мхотепа зарегистрировали падение температуры почти до нуля. На его перчатках появились пятна инея, нагрудник тоже покрылся тонким белым налетом. Сын Магнуса продолжал двигаться вперед.

Но марионетка Венкмайер все еще никак не реагировала.

— Я знаю, что ты здесь! — крикнул Мхотеп, и его голос отозвался в рубке гулким эхом. — Ты все время был здесь! Тебе от меня не спрятаться. У меня есть глаз Магнуса!

Он направил на Венкмайер копье, словно собрался охотиться на дикого зверя и прошипел:

— Выходи!

На лице Венкмайер мелькнула мгновенная тень узнавания, но ее тотчас стерла гримаса боли.

Существо, совсем недавно бывшее помощником капитана, открыло рот, его челюсти широко раздвинулись, и возникла глубокая красная дыра. Вырвавшаяся из нее струя крови покрыла доспехи Мхотепа блестящей алой пленкой. Астартес не дрогнул под этим извержением и даже не отвел взгляд.

Послышался треск ломающихся костей. Позвоночник Венкмайер вырвался из спины и стал сгибаться и разгибаться в воздухе над ее головой, как хвост скорпиона. Потом лопнула шея, и челюсти, обрывая сухожилия, разошлись еще шире. Из-под покрытой пятнами крови формы показались ребра; они разворачивались, освобождаясь от мышц. Останки Венкмайер стали сотрясать жестокие конвульсии, и оторвавшаяся голова покатилась по полу, разбрызгивая мозг и кровь.

И вот появился оголенный мускул, который поднимался и раскрывался, словно кровавый цветок. Руки Венкмайер превратились в когтистые лапы, на них выросли безобразные узлы новых мышц. Розовое блестящее мышечное образование раздувалось и росло, пока вокруг него не образовался прочный черный панцирь. То, что было Венкмайер, простым проводником чужой энергии, продолжало расти, пока не начало сгибаться под потолком. Из раздутой головы показались шишки растущих рогов, а под ними злобно заблестели черные словно деготь глаза. Поперек безликой головы пробежала трещина, похожая на хирургический разрез, и превратилась в широкую пасть с рядами острых зубов. Когти величиной с лезвие косы выросли на длинных обезьяньих руках и заскребли по полу. Наконец, из спины высунулся длинный жилистый хвост.

— Вот и ты… — произнес Мхотеп, глядя снизу вверх на чудовище. — Всорик.

Перед ним предстал обитатель варпа, демон в его физическом воплощении. Он смотрел на Астартес, позволяя оценить свое устрашающее превосходство.

— Я насытился, — произнес Всорик, и из его рта, не привыкшего формировать слова, вытекли струйки крови. — Но и для тебя найдется место.

Мхотеп знал, что это существо присутствовало на борту корабля уже несколько недель; оно поглощало слабые души и набиралось сил. Это его вмешательство чуть не ввергло в безумие самого Мхотепа. И он же раздувал в душе Космического Волка ненависть к Сыну Магнуса. Именно Всорик был повинен в том, что безумие стоило жизни многим членам команды «Гневного».

Мхотеп взмахнул копьем, и над ним вспыхнула энергетическая дуга.

— Кормежка закончена, — заявил он.

Седьмой круг ада, на два шага ближе к центру, был отведен для мятежников: тех, кто отвергал естественный порядок, кто отказывался повиноваться высшим по положению, кто не признавал своего места в мире. В древние времена здесь оказывались те, кто поднимал оружие против Королей-Воинов Макрейджа, дети, отвергавшие своих родителей, и подстрекатели против общественного порядка.

Весь седьмой круг занимала одна бесконечно огромная стальная машина. При жизни мятежники отказывались стать частью одного общего механизма, и седьмой круг был предназначен для того, чтобы они усвоили свое место. Попавшие сюда грешники становились частью машины и подвергались непрерывному растягиванию и скручиванию, как и все остальные детали. Они ни на минуту не оставались в покое, движущиеся детали то поворачивали их, то опускали на них поршни, пока люди не отказывались от своей индивидуальности в надежде, что боль прекратится. Седьмой круг не просто заставлял людей страдать, а преподавал им урок, способный быстро сломить волю любого человека.

Спина Цеста сильно прогнулась назад. Металлические стержни от запястий через все мышцы проникали до самой груди. Железный толкатель, соединенный с затылком, каждые несколько секунд, как только поворачивалась шестеренка, сильно дергал голову назад.

В этом круге ада было почти темно и пахло кровью. В огромной машине повсюду виднелись грешники, но черты лиц уже было невозможно различить, а тела настолько деформировались, что несчастные превратились в шестерни и рычаги, только состоящие из мышц и костей. Кое-кто, видимо, попал сюда не так давно и еще оказывал сопротивление. Но под действием машины у них разрывались мышцы, кости прокалывали кожу, с губ слетали отчаянные вопли.