Книга Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

– Коллеги об этом не знают. Я бы хотел, чтобы и не знали. А говорю вам, чтобы хоть кто-то был в курсе, – я не ангел и не святой. Брать обезболивающие негде. Анальгин уже не помогает. Потому мой поступок не геройство. Точнее, если и геройство, то вынужденное. Как у Гастелло, или кто там по последним сведениям ррразоблачителей вместо него был, – прыгать поздно, полет бреющий, все равно кранты, а воткнешься в колонну, хоть какая-то польза будет от неминуемой авиакатастрофы… К чему это говорю. Я не хочу, чтобы мое имя трепали всякие пройдохи. Не хочу, чтобы из меня делали нелепого идола вроде несчастной Космодемьянской или Матросова.

– А что, к тому идет?

– Идет. Вы ж эту импозантную сволочь всякий раз видите, когда в штабе бываете. От любого реального дела он бегает как черт от ладана. Единственное, что он умеет, – интриговать, подсиживать и молоть языком. И сейчас он уже примеривается стать нашим доктором Геббельсом. Но Геббельс был трудягой, и талантливым трудягой, да еще верил, что его министерство билось на переднем крае Великой Идеи. У нашего седого знакомца идея одна – ничего не делать, а жрать вкусно и быть в начальстве. Правда, даже здесь, в заповеднике, самым главным не стал. Потому и пропаганда его будет отвратительной – как у наших главпуровцев[33], будь они неладны. Мы ведь «холодную войну» проиграли только из-за недооценки пропаганды. И у нас пропагандой занимались последнее время или дураки ленивые, или прямые предатели. Вот и результат… У вас язык должен быть хорошо подвешен, как это положено врачам. Если эта скотина начнет корчить из себя очередного политработника, заткните ему пасть. Я говорил Овчинникову, чтоб он поручил хоть какое-нибудь реальное дело этому негодяю, но пока таких дел, чтоб люди в результате провала не погибли, у нас нет. И людей лишних нет. Но выпускать этого гуся на оперативный простор нельзя. Возьметесь?

– А у меня есть выбор? Сидеть и слушать высокопарную лживую чушь… Нет, не хочется.

– Вы уловили суть. Раз говорит о святых вещах, значит, и сам святой. Как же, проходили. Не могу сказать, что все политруки, с которыми встречался, были дрянью. Не все. Но многие. И поди им возрази – это ж мятеж! Потрясение основ! Помню, приехал такой штукарь нам лекцию читать. И рассказывает нам, офицерам-артиллеристам, о расцвете Средней Азии в лучах учения Маркса – Энгельса. Говорить не может, читает по бумажке. А там, видно, плохо пропечаталось… Вот его и заклинило: «Дыхкане копали землю лопыгами… то есть копыгами… – внимательно присмотрелся, – дикамыгами». Тут уж мы заржали, так потом нам такую выволочку устроили. За «дикамыги»…

– Но ведь людям нужны героические примеры? Иначе не было бы саг, легенд, эпосов. Фильмов, наконец! Вот ведь Толкиен как на ура пошел!

– Нужны. Еще как нужны. Но мы об этом чуть позже поговорим. Я уже как плыву. Есть еще пара дел, потом побеседуем. Под сигару. У вас же и вторая есть, я видел. Если дадите ее мне, то я просто физически не дам себе помереть не докурив…

– Я слушаю.

– Тогда держите.

Откуда-то вытаскивается элегантный пистолет странного вида. Белого металла, с сильно скошенной назад рукояткой. Не видел раньше такого. Черная пластиковая накладка на ручку, щиток со стрелой. Вроде бы ижмашевская символика. Тяжелый, килограмм где-то тянет. Но, судя по дулу, под мелкашечный патрон. В ладонь ложится уютно, правильно. Удобная рукоятка.

– Не узнаёте?

– Нет. Знакомое вроде что-то есть, но не узнаю.

– Это «марго». Переделка пистолета Марголина.

Ну а я знаю. Гениальное творение слепого оружейника. Отличный спортивный пистолет, простой и точный. А это, значит, дочка…

– Вижу, что с пистолетом Марголина знакомы. Следовательно, и эта машинка проблем не вызовет. Я было сам уже примерялся, но решил, что торопиться с сеппуку не стоит. Хотя мысли такие, особенно по ночам, все время были. К слову, сейчас боли ушли. Доводилось видеть – перед концом становится вдруг легче. – Старик поблескивает светло-голубыми глазами. Пускает дымок. – Тут нет самовзвода. Предохранителей тоже нет. Магазин мелкий – всего на семь патронов. Мушка цеплючая. В бой бы не взял, а для куп де грас[34]– оптимально. Дарю.

– Спасибо.

– Теперь еще вот что. У Паши возьмите схему. Есть тут неподалеку складик одной транспортной фирмы. Там сейчас складировано тридцать тысяч патронов – 5,6 мм, мелкашка. Взять будет несложно. К завтрашнему дню будут готовы обе БРДМ. Наши собираются на рынок податься, без вас не обойдутся. Вот и заберете по дороге. У вашего старшого видал винтовки-мелкашки. Так что пригодится. А теперь – что там насчет героизма и второй сигары?

– Вот, держите сигару.

Старик цапает продолговатый сверток табачных листьев как величайшую драгоценность. Первую он уже скурил с невиданной скоростью. Маленький окурок аккуратно кладет на стекло витрины, притушив до этого.

Руки у него дрожат куда сильнее… Похоже на то, что говорить нам придется недолго. Жаль. Человек явно много повидавший, умный, рассказчик, наверное, отличный. Сколько раз жалел, что не поговорил вовремя, не порасспрашивал. А такие люди, в отличие от пустобрехов, рассказывать о себе не очень любят. И вколоченная с молодости забота о секретности, и подписки о неразглашении, и вечное «так я не один воевал, все наши воевали…» А потом поздно, и пласт информации исчезает…

– Так о чем мы? О героизме? Да, конечно, нужен. Но вот посмотрите, как набрали героев-смертников в сорок первом году, когда все трещало и сыпалось и надо было людей хоть чем-то воодушевить. Так весь набор этих камикадзе и гнали до самой перестройки. Удобно, ничего изучать не надо, весь опыт войны псу под хвост – у нас же есть ядерный зонтик, чего думать. В итоге молодежь про этих героев анекдоты друг другу рассказывает, Резуна читают взахлеб, ну а фильмы о войне и раньше-то паршивые были, а уж сейчас их и матом не опишешь. Даже не бред! Доктор Геббельс куда как тоньше работал. Но был бы доволен – в его русле вся эта похабщина…

– А какие герои, на ваш взгляд, нужны были?

– Сколько у нас было Героев Советского Союза? Полных кавалеров ордена Славы? Героев – двенадцать тысяч триста пятьдесят два человека. И сто пятьдесят награждены дважды и трижды. Кавалеров Славы всех трех степеней – две тысячи пятьсот шестьдесят два человека. И четыре женщины среди них, к слову. Не о ком писать? Ну-ну… А зачем стараться, изучать что-то… Берешь и пишешь про набор наших камикадзе – и все довольны. Потом, правда, появляются ррразоблачители: и Гастелло не герой, и Матросов – уголовник и поскользнулся, а Космодемьянская вообще чудовище – села жгла с жителями… Посмотрел бы я на этих ррразоблачителей, как бы они вели штурмовку на бреющем, пулеметный дзот подавляли и как бы на виселицу шли! Сволочь пустомельная… Ну и Резун, конечно, – тут его успех целиком заслуга наших мудаков из ГлавПУРа. Их детище и слава. Но, конечно, гений, тут бесспорно!