Книга Русич. Перстень Тамерлана - Андрей Посняков

Через пару дней он уже знал весь расклад. И про хитрость и воровство домоправителя, и про гарем, и про злую старуху турчанку Зульман – ей, а вовсе не евнухам, доверял свой гарем Энвер, а уж та всех жен держала в ежовых рукавицах под страхом жуткой расправы. Много чего знала, но языком зря не мела – редкое и похвальное качество, свидетельствующее если не о большом уме, так о коварстве – точно. Как выяснилось, Нусрата Халид недолюбливал и боялся, впрочем, как все слуги в доме, неприятен был домоправитель, наушничал хозяину при каждом удобном случае, а старуху Зульман ненавидел и тоже побаивался, как и все. Раничев скрыл улыбку:

– А бывало у вас в доме, что женщины вдруг умирали ни с того ни с сего?

Халид вздрогнул, с ужасом взглянув на него:

– А откуда ты…

– Мне рассказал мой друг, Тайгай, и не велел болтать с кем попало, – быстро ответил Иван. – Вот я и не болтаю. Только у тебя спросил как у человека надежного, умного и умеющего держать язык за зубами. – Раничев произнес все, быть может, и не именно такими словами, а теми, которые знал, но смысл фраз был такой.

– Да, твой друг прав. – Кивнув, Халид испуганно оглянулся, словно за его спиной дрожащим бестелесным призраком мог возникнуть Нусрат. – Бывало такое, и не раз. – Фарраш понизил голос. – Как молодая да красивая… так всенепременно умрет, зачахнет от неведомой болезни.

– А Энвер-бек что?

– А что бек? Он ведь в походах почти все время, дома-то редко… А прежде чем женщина умрет, ее… – Халид уже шептал еле слышно. – Ничего не буду говорить, но стоны с женской половины доносятся страшные…

Слуга замолк, озираясь со страхом. Хотя… Хотя глаза его вовсе не бегали, а были удивительно спокойны, словно он наконец выговорился, поделился хоть с кем-то своей страшной догадкой.

– А что Нусрат… Он ведь иногда пользуется женами из гарема? Ну когда Зульман не видит? Бека-то нет.

Халид вдруг тихонько засмеялся:

– Что ты, что ты! Этому толстому шайтану вовсе не нужны женщины!

– Вот как? – озадаченно переспросил Иван. Честно говоря, у него именно на это и был расчет. – А что же ему нужно?

– Я сам точно не знаю… – лукаво подмигнул фарраш. – Но старый Фарид, недавно умерший, однажды видел, как Нусрат покупал у огнепоклонников мальчика!

– Мальчика?

– Вот-вот. – Слуга презрительно скривил губы. – Не знаю уж, что он с ним делал… а только женщин у него никто никогда не видал! Ну пора мне… – Он подошел к двери.

– Халид! – остановил его Раничев. Подойдя ближе, заглянул прямо в глаза, сказал негромко: – Вот, смотрю я на тебя и думаю. Ты умен, исполнителен, честен, не то что этот вороватый гнусный извращенец Нусрат. Не пойму, о чем думает Энвер-бек?

– Он ведь почти не бывает дома, – шепотом пожаловался фарраш.

– Зря, зря бек доверил дом этому толстому проходимцу. Ничего, еще не вечер. – Иван с удовлетворением отметил, как вспыхнули вдруг глаза Халида. Он, Раничев, произносил слова отрывисто и быстро, а те, что не знал, заменял русскими и хорошо видел, что Халид вполне понимает его…или, вернее, понимал так, как хотел бы понять.

– Вот что, Халид. – Иван понизил голос. – Хочешь стать домоправителем? Тогда слушай…

Нусрат аль-Мулук ат Махаббар ат Бохори – так звучало полное имя домоправителя, – попивая шербет, развалился на мягкой софе и откровенно бездельничал. Мог себе позволить – хозяина-то не было, а проклятая старуха Зульман, чтоб ее унесли дивы, не очень-то часто шастала без приглашения на мужскую половину дома. Ох уж эта Зульман… Без нее было бы гораздо спокойней… хотя, с другой стороны, к ней-то Нусрат уже привык за долгие годы, а вот если б не было Зульман – что же, привыкать каждый раз к новой любимице? – в любви бек отличался непостоянством. А старушенция прекрасно решала все вопросы гарема. Вот и сейчас… Кто ж знал, что новая урусутская пери – кандидатка на роль младшей жены, захваченная беком в походе, – недевственна, как последняя потаскуха! Возвратившись, хозяин не потерпит такого, и попробуй ему докажи, что девка лишилась девственности еще до того, как попала в его дом. И слушать не станет, зарубит саблей первого попавшегося слугу, как уже бывало, и дай-то Аллах, этим зарубленным не станет он, домоправитель Нусрат ат Бохори. Слов нет, хорошо придумала Зульман – потихоньку умертвить потаскуху. А на нет – и суда нет. Умерла и умерла, от нехорошей болезни. Хорошо придумала старушенция, слов нет, умна. Только вот вряд ли получится потихоньку у этой ведьмы! Очень уж любила Зульман истязать приговоренных ею же к смерти женщин. Для таких целей был у нее припасен кнут из кожи бегемота, да и еще много чего такого имелось. О том хорошо знал Нусрат – донесли верные люди. Что ж, пускай старуха тешится… до тех пор, пока не сунет свой длинный нос в его, Нусрата, дела! Домоправитель взял с серебряного блюда розовато-белый рахат-лукум – любил сладкое – положил в рот, блаженно зажмурился… Ай, хорош рахат-лукум, ай, сладок…Почти так же сладок, как тот армянский мальчик, которого подогнал как-то по сходной цене рыжебородый огнепоклонник Кармуз. Надо будет еще раз наведаться в его майхону, успеть до приезда хозяина. А вообще-то давно пора иметь и постоянного мальчика, вот как раз на такой случай, как, к примеру, сейчас. Нусрат вздохнул. Понимал – не отпустит Кармуз никого, не продаст – есть в городе и кроме Нусрата любители, постоянный доход важнее. А так бы хорошо было…

– Можно, уважаемый Нусрат? – громко произнесли в коридоре. Снова этот пучеглазый уродец Халид. И что ему надо?

– Входи, входи, Халид, – благосклонно махнул рукой управитель. – Что хорошего скажешь?

– Да особо хорошего, может, и нет… – Войдя, фарраш поклонился. – А вот о новой жене бека кое-что слыхал.

– И что же? – не подавая виду, нарочито небрежно поинтересовался Нусрат. Откуда фарраш знал то, что делается в гареме, не спрашивал: все слуги – сплетники изрядные, скроешь тут от них что-нибудь, как же!

– Плачет она, переживает сильно за младшего своего брата, что тоже в плен попал вместе с нею. Вот бы, говорит, вытащить его из поганой майхоны да приставить к достойному делу в хороший дом – лучше, конечно, сюда, к нам. Мальчик грамотный, красивый, может и в доме прибрать, и гостей развлечь приятной беседой.

– Так-так… – оживился домоправитель. – Мальчик, говоришь… А в какой он майхоне?

– Не знаю. Мало ли в городе вертепов?

– Узнай. – Толстяк опустил веки. – А я уж деву эту к себе звать не буду, позорить… Ты, Халид, вызнай все, после мне и доложишь. А я уж, ты знаешь, сердце имею доброе, уж чем смогу, помогу… Ну чего стоишь? Ступай, Халид, ступай… Да смотри с докладом не задерживайся! – крикнул домоправитель Нусрат в спину уходящему фаррашу.

Тайгай пожаловал к концу недели. Красивый, с черными, вьющимися на ветру кудрями и румянцем щек, веселый и, как всегда, пьяный. Пользуясь своим ранением – давно, кстати, зарубцевавшимся, – выпросил у знакомого муллы фетву – разрешение употреблять вино исключительно в лечебных целях, так сказать, не пьянства ради, а здоровья для, чем и пользовался вполне беззастенчиво, других правоверных мусульман смущая. Привел его не домоправитель – фарраш Халид – и стоял теперь у двери, осуждающе опустив веки.