Книга 1937. Русские на Луне - Александр Марков

«Кровь, конечно», — понял он, когда слизнул эту гадость языком. При падении он все-таки расквасил себе нос. Дышалось с трудом. Он сопел, как при простуде, когда нос забит слизью.

Шешель провел тыльной стороной ладони под носом, но кровь скорее всего не стер, а только размазал по всему лицу. Теперь оно было выкрашено в боевую раскраску, которая должна наводить ужас на врагов. Облегчение все же наступило. На пару минут дышать стало полегче. После он опять засопел.

Наконец-то. Душа возликовала, когда из темноты проступили очертания «Олдсмобиля». Шешель потрогал двигатель. Кожу на руке он уже не обжигал, но все еще оставался теплым. Работать он перестал минут тридцать назад.

Шешель подкрался к двери, молясь, чтобы под ногами не скрипнули доски, устилающие пол веранды. Звук этот стал бы похож на разрыв грома. Он шел осторожно, переводя вес тела с ноги на ногу, не спеша. Молитв его не услышали, или Шешель был не очень искренен. Сердце у него оборвалось, когда одна из досок его выдала. Он замер, точно на мину наступил, и стоит ему в сторону сойти, как она тут же взорвется, разрывая его тело на мириады кусочков.

Он смотрел на дверь, думая, что вот сейчас она откроется и на ее пороге появится Свирский или кто-то из его друзей. Ведь не могли же они не услышать скрип. Вот выйдут на порог. Удивятся, наверное, завидев неподвижную человеческую фигуру. Может, речи лишатся, подумав в темноте, что это статуя. Командор пришел! Приглашали они его или нет? А даже если и не приглашали, выйдут на порог — получат по заслугам.

Дверь оставалась закрытой. Прошла минута, не больше, но Шешелю она показалась слишком долгой, точно ход времени замедлился. Сердце его еще не успокоилось, но уже перестало колотиться, как паровой молот, пробуя вырваться из груди, оттого что там ему стало слишком тесно — хоть руками лови.

Решиться на еще один шаг было так трудно, что у него выступил на лбу пот или скорее выступил он пораньше, когда доска скрипнула, а сейчас Шешель только заметил его, но смахивать ладонью не стал — и так перемазался уже весь, как свинья, но не грязью, а кровью.

Петли, на которые в отсутствие хозяев вешался большой амбарный замок, оказались пусты, но дверь все равно оказалась закрытой, то ли на щеколду изнутри, то ли на еще один замок, врезанный в дверь.

Шешель нащупал замочную скважину, накрыл ее ладонью. Оттуда тянуло холодом. Потом заглянул внутрь. Он думал, что ничего не увидит, кроме темноты, но в доме блуждали красные отблески. Вероятно, в одной из соседних комнат горел камин. Присмотревшись, Шешель различил стул, половицы. Он прислонился к скважине ухом. Сперва разобрал только шепот ветра, потом ему показалось, что он услышал слова. Но как он ни старался, речи не понял, будто говорили не по-русски, а на другом языке или даже пели — гортанно, как это делают жители Монголии и прилегающих к ней российских губерний.

Кого привез сюда Свирский? Бурятского шамана, который поможет наслать ему на Шешеля злых духов?

Этой ночью у него появилась плохая привычка подглядывать в замочные скважины и подслушивать.

Он надавил на дверь, но она и не думала поддаваться. Ударить в нее посильнее — может, щеколда или замок и не выдержат, вылетят, но шум поднимется не чета тому, когда доска под ногами скрипнула. Незаметно в дом пробраться не получится. Если там не спят все мертвецки. Если там еще есть кто-то живой.

Не спят. Есть там живые. Пение доносилось с правой стороны дома. Левая безмолвствовала. Шешель решил выставить там одно из оконных стекол. Может, этот путь окажется более тихим, нежели ломиться в закрытую дверь.

Вот будет забавно, если сейчас сзади к нему подойдет собака, оставленная охранять подступы к дому. Она отвлеклась, убежала себе подружку искать, а теперь вернулась и, чтобы загладить свою вину перед хозяином, будет клацать зубами с еще большим рвением. Порванными брюками дело не ограничится. Оставят ее клыки приличные отметины на ногах и руках. Шешель даже обернулся, точно почувствовал спиной приближающееся дыхание собаки.

Стало чуть светлее из-за проступивших на небесах звезд. Их становилось все больше, будто Шешель стал свидетелем их рождения и видел, как они расцветают на черных небесах.

«Шагрея бы сюда. Да его телескоп».

Насколько хватало взгляда, а это всего-то на метров тридцать от дома, ничего живого не виделось. В саду пела птица, а около лица жужжали комары. Но поди разгляди их в темноте. Кусаться они могли почти безнаказанно.

Шешель пожалел, что не прихватил с собой перочинный нож. Сейчас он ему был нужнее, чем бесполезный пока пистолет. Стеклорез — вот предел мечтаний. Но все не предусмотришь. Начнешь еще таскать с собой огромный чемодан — на все случаи и жизни. Причем, по мере накопления жизненного опыта, чемодан этот будет пополняться и постепенно займет все багажное отделение в авто.

Шешель обошел дом, забрался в самый дальний его угол, подцепил пальцами деревянную планку на окне, потянул к себе. Она чуть поддалась, но потом выскользнула. Прежде чем он вырвал ее с корнем, она срывалась еще дважды, после чего хрустнула, как сухая ветка под ногами, и сломалась. Шешель отбросил ее в сторону, отогнул гвоздики, державшие стекло, осторожно, чтобы не порезаться и не уронить, вытащил его, положил ребром на землю, прислонив к стене дома, запихнул в образовавшуюся щель руку, нащупал щеколду и приподнял ее, потом открыл окно.

Подоконник находился на уровне груди. Шешель оперся о него растопыренными ладонями, подтянулся, перекинул одну ногу, задев раму и оставляя на ней жирные куски земли, слетевшей с подошвы. Земля в сочетании с отпечатками пальцев станет превосходной отправной точкой для криминалистов, которые попробуют выяснить — кто же ночью проник в дом. Вдруг хозяева уже не смогут дать никаких показаний.

Чуть посидев на подоконнике, точно это лавка, Шешель раздвинул шторы, заглянул в комнату, но почти ничего не увидел, потому что хоть глаза и привыкли к темноте, но в комнате совсем не оказалось света.

Все еще не отпуская подоконник, он опустился на пол, двинулся к дверному проему, заметному только потому, что он казался еще более черным, чем окружавшая его темнота.

Шешель опять переставлял ноги медленно на тот случай, если он наткнется в темноте на тумбочку с вазой или… на мышеловку. Кто знает, что его здесь ждет? Он успеет остановиться и ничего не разобьет.

Слева в коридор втекали, клубясь, красные отблески. Вместе со светом приходило монотонное пение. Оно резало барабанные перепонки. Хотелось заткнуть уши руками, чтобы ничего не слышать. Но Шешель был лишен этой возможности. Руками приходилось ощупывать стены, идти вдоль них, как слепец, морщась от отвратительных звуков.

Коридор пропитали тяжелые запахи сгоревших благовоний. Включи сейчас свет, окажется, что коридор заполнен белесым дымом. Вот почему кажется, что красный свет клубится — он просто окрашивает в красное дым.

Кажется, что несколько джиннов выбрались из своих ламп, но еще не приняли человеческого обличия и витают по дому бестелесными духами, охраняя покой своего хозяина. И еще это пение. Обычных людей Шешель не боялся, но если он действительно столкнется с чем-то сверхъестественным? Как быть?