Книга Бремя стагнатора - Сергей Чекмаев

Люди за столами взволнованно переговаривались, негромко – вполголоса, настороженно поглядывая по сторонам в поисках доносчика.

Было от чего переживать. Слухи бродили по столице уже полдюжины дней. На торгу, в ремесленных рядах, в домах и трактирах из уст в уста передавалось одно и то же слово. Война! Бледнозадые проявили свою подлую сущность, так не пора ли отомстить? Сколько можно терпеть их лживые мирные заверения, за которыми нет ничего, кроме желания стереть Соцветие с лица земли!

Что решил совет?

Почему медлит армия?

Никто ничего не знал толком, но иные, ссылаясь на «проверенного друга, что врать не будет» поговаривали, что советники якобы сложили уже красные палочки у подножия трона. Кавалерийские крылья стоят в полной боевой готовности, и стоит только прозвучать приказу, как…

Война!

Опять. Дюжины лет не прошло, как закончилась предыдущая, и вот снова. Принесет ли она удачу и победу или, как не раз бывало в прошлом, – только новые смерти и неисчислимые беды?

– Опять будут несколько оборотов топтаться у границы, а кончится – ничем, помяни мое слово! – ворчал старый погонщик.

– Правильно, – поддакнул горшечник. – А кому отдуваться? Опять нам! Сначала введут военный налог на содержание армии, потом плату за проезд через каждый мост, еще какие-нибудь подати. Так всегда бывает, сколько я себя помню. И отец мой то же самое рассказывал. И дед.

Еще один погонщик – молодой и щуплый паренек – тихо пробормотал:

– Наверняка еще и дополнительный набор в армию объявят. По три человека с каждой деревни. А у нас и так мужчин почти не осталось, все на государственной службе. Меня загребут, а я только невесту подыскал…

Собеседники усмехнулись, посочувствовали парню, выпили за грядущее семейное счастье.

– И скакунов в армию реквизируют! – хлопнул ладонью по столу хромой гуртовщик. – Для кавалерии или для обозов. Скажут, что до конца войны, но разве ж вернут потом! Приедет чиновник-«мелкая сошка», посетует, что мои скакуны пали от плохой кормежки или погибли под обстрелом. Вручит полчига за каждого, держите, мол, государственную выплату. Да кто ж такие цены видел – полчига! Даже в самый ленивый базарный день моим красавцам цена раза в три повыше! Хозяин-то с меня полную цену возьмет!

– Ну и не отдавал бы, – заметил горшечник. – Сошлись на то, что скакуны у тебя больные. Или еще что.

Гуртовщик затравлено огляделся:

– Тихо ты! Вдруг доносчик услышит! Оба пропадем с твоими советами! Знаешь, что будет, если я своих скакунов спрячу? Соседи донесут! Позавидуют: как же так – они все отдали, а я при полном стойле?!

Лишь один посетитель – угрюмый, молчаливый, с тяжелым взглядом исподлобья – не принимал участия в общей беседе. Он сидел в углу, за самым дальним столиком и медленно потягивал свою порцию. Деньги у него явно не водилось – с тех пор, как вошел под своды трактира, он заказал лишь вторую кружку. Хозяин подумал, что перед ним разорившийся бродячий мастер из тех, что берутся за любую работу. Понял, что от гостя особой прибыли ждать не приходится, и махнул на него рукой: не гнать же теперь.

Завсегдатаи вообще не обращали на молчуна никакого внимания, да он и сам не вмешивался в разговоры, хотя рядом с ним, за тем же столиком, оживленно спорили, жестикулируя и размахивая пустыми кружками.

Крепкий настой распалил людей, и они начали забывать об осторожности. А не мешало бы: тема щекотливая и опасная. Если бы среди посетителей оказался государственный доносчик, он с радостью вслушивался бы в разговоры, отмечая про себя имена тех, кто высказывается не слишком верноподданно. Кстати, на трезвую голову в соглядатаи обязательно записали бы странного гостя, да еще, не приведи Небесный Диск, порядком намяли бы бока. Но он как будто не интересовался ничем происходящим вокруг – тупо пялился в свою кружку, изредка делал глоток-другой.

Конечно, соседи не знали, что угрюмому гостю совсем не обязательно запоминать их слова. За него это делала техника. Направленный микрофон, вшитый в подкладку потертой накидки, исправно передавал все окружающие шумы на ретранслятор. Компьютер срезал ненужное, и очищенная запись уходила на трансивер Чжао Ли.

На Земле Ю Фату не приходилось иметь дело с подслушивающей аппаратурой, но в ТС его научили обращаться и не с такими высокотехнологичными штучками. Спецы Службы на всякий случай искусно закамуфлировали микрофон – образец земной технологии, – придав ему вид дешевого медальона от голода и разорения, что тысячами таскает чжаньская беднота. Можно спорить, под плащем любого из посетителей трактира легко найдется не один такой же.

Веселье закончилось далеко заполночь – последние гуляки, шатаясь и поддерживая упившихся собутыльников, разбрелись по домам. Хозяин не успел заметить, когда пропал молчаливый угрюмец: углядев, что его место пустует, трактирщик разразился проклятиями – негодяй ушел, не заплатив! Проклиная все в Поддисковом мире, особенно людскую жадность, он неспешно собирал со стола посуду.

Под перевернутой кружкой странного гостя обнаружилась горсть мелких медяков.

Хозяин почесал в затылке, вздохнул и недоуменно спросил сам себя: «Не перевелись еще, выходит, честные люди? Может, тот невеселый парень потому и ушел, что деньги закончились? Ну и сказал бы. Небось, не обеднел трактир-то, если бы я угостил парня кружечкой за счет заведения».

Но Ю Фат покинул свой столик по другой причине – он получил сигнал от Ли. Короткий, всего в несколько слов: «Рано. Не тот настрой. Уходи».

Молчаливый посетитель пришел снова незадолго до заката. Хозяин кивнул ему, как знакомому и даже предложил лучший столик, чего никогда раньше не делал для безденежных клиентов. Но угрюмец лишь покачал головой: спасибо, мол, и сел на вчерашнее место – в дальний угол. Трактирщик пожал плечами – похоже, гость заливает просовым настоем какое-то горе. Потому, наверное, и не напрашивается в компанию, чтоб избежать пьяного сочувствия собутыльников.

«Народ-то у нас, конечно, добрый и отзывчивый: прознают, что за беда, обязательно проставят кружку-другую. Только потом душу вынут расспросами».

Постепенно трактир наполнялся людьми. За столик к молчаливому гостю подсели вчерашние знакомцы – погонщики и горшечник. Чуть позже пришел и хромой гуртовщик. Крикнул:

– Эй, трактирщик! По кружке всем! – И в ответ на благодарные взгляды, пояснил: – Сегодня продал своих скакунов. Всех разом. Хозяин будет доволен. – Он сел за стол, наклонился к собеседникам и тихо сказал: – Знаете, кто купил все мое стадо? Армия! Заплатили, конечно, не ахти, но все же лучше, чем ничего. А такое могло случиться, если бы я еще на два-три дня остался в столице. Дождался бы, что скакунов и в самом деле реквизировали бы.

– Война все-таки будет? – бледнея, спросил старый погонщик. – Нас сегодня тоже у ворот задержали. Хозяин каравана купил медь для посуды, а теперь оказалось, что ее запрещено вывозить. Нужна для отливки пушек, вот так-то.