Книга Лучшая жена на свете - Джеки Д'Алессандро

– Неправда. Ты привел сюда доктора так быстро, как не смог бы никто другой. А оказавшись перед этим здесь, ты спас мне жизнь. Я тебе благодарен, и я у тебя в долгу. – Он протянул Робби руку.

Робби долго смотрел на протянутую руку, потом потер свою грязную ладонь о такие же грязные штаны и протянул ее Колину. Ладонь была такой маленькой. От этого неуверенного прикосновения детской руки у Колина в горле застрял комок.

– Я еще никогда не жал руку такому важному господину, – пробормотал Робби.

– А я никогда не жал руку такому маленькому герою, – откашлявшись, ответил Колин.

Робби отнял руку и сунул ее в карман.

– Это ваше, – сказал он, протягивая кулачок. – Я его не украл. Я взял это на тот случай, если оно понадобится мне как оружие. – Робби разжал кулак: на грязной ладони было тяжелое хрустальное яйцо, которое обычно лежало на столе в холле.

– Я разбил стекло в вашем окне, – промямлил он. – Не смог открыть замок входной двери. А эту, – он показал грязным пальцем на дверь кабинета, – я открыл быстро, с легкостью.

– Значит, нам повезло. Не беспокойся о стекле, Робби. Такие вещи можно легко поправить, – сказал Колин, глядя на Александру. – Разбив стекло, ты спас нечто гораздо более дорогое, что никогда нельзя было бы заменить.

Глава 22

Через два вечера после незабываемого приема в Уэксхолл-Хаусе Алекс сидела напротив Колина в элегантной карете, пытаясь разгадать его настроение. Он вел себя очень странно с того момента, когда она вчера рано утром очнулась от страшной боли в плече и увидела склоненное бледное небритое лицо Колина. Она плохо помнила, что произошло, но спросила, где Робби. Колин уверил ее, что с Робби все в порядке, и рассказал ей, как все было.

Она удивилась, что лежит в гостевой спальне в Уэксхолл-Хаусе, и спросила:

– Как я здесь опять оказалась?

– Я тебя сюда принес. Нейтан хотел, чтобы ты была рядом, чтобы наблюдать за тобой, если он тебе понадобится и если учесть нашу… ситуацию, я решил, что тебе лучше не оставаться на ночь в моем доме.

– Разумеется, – пробормотала она, почему-то чувствуя себя уязвленной, хотя это было смешно. Их связь кончилась. А поскольку проблемах убийствами разъяснилась, больше им обсуждать нечего. Все же ей было больно, что его не было рядом. Нейтан, леди Виктория, лорд Уэксхолл и даже Робби и Эмма навещали ее, а Колин не приходил ни разу. Когда она во время перевязки спросила о нем Нейтана, тот неопределенно буркнул:

– Он занят.

Ну разумеется. Теперь, когда ему уже ничто не угрожает и не отвлекает любовница, он занимается тем, что решает, на ком ему жениться. Но так и должно быть, напомнил ей внутренний голос. Да, так должно быть, думала она, но от этого боль не становилась меньше.

Логан Дженсен лично привез сегодня утром великолепный букет красных роз. Его визит был недолгим, но перед тем как уйти, он сказал:

– Мне совершенно ясно, что происходит что-то между вами и Саттоном. Но знайте, что моя дружба не ставит никаких условий и что у вас есть выбор.

Его слова тронули ее, но он был не прав. Выбора у нее не было, потому что Колин не был предметом выбора. А Логан – был. К тому же он был хорошим человеком…

Но позднее, в четыре часа, ей передали самый большой букет, какой она когда-либо видела, и записку, написанную четким мужским почерком:

Если ты в силах совершить небольшую экскурсию, мне бы хотелось кое-что тебе показать сегодня вечером. Если ты согласна, я заеду за тобой в восемь часов.

Колин.

Она понимала, что должна отказаться, но не могла. Ей так хотелось провести с ним еще один вечер. Он приехал ровно в восемь, и хотя раненое плечо болело, она решила превозмочь боль, потому что не только отчаянно хотела уехать из этого дома, но и потому, что ее разбирало любопытство – что такое он хочет ей показать? Однако после нескольких вежливых вопросов о ее самочувствии он замолчал и стал смотреть в окно. Выражение его лица, как обычно, было непроницаемым.

Спустя несколько минут карета остановилась. Она выглянула в окно и чуть было не ахнула.

– Воксхолл?

Он оторвал взгляд от окна и посмотрел на нее. Взгляд был серьезным, но она по-прежнему не могла угадать, о чем он думает.

– Я хотел тебе показать, как красивы эти сады вечером в это время года. Везде зажжены фонари, и одуряюще пахнут ночные цветы. Погода такая хорошая, что я подумал, может, ты захочешь прогуляться.

– С большим удовольствием.

Что-то похожее на облегчение промелькнуло в его взгляде. Он помог ей выйти – очень прилично, ни на секунду не задержав ее руку в своей, что ее разочаровало. Потом он галантно предложил ей взять его под руку, и они вошли в Воксхолл.

Сотни круглых фонарей светились в листве высоких деревьев, освещая темноту и придавая окрестностям сказочное сияние. Люди прогуливались по дорожкам парами, семьями и группами. Они болтали и смеялись. Многие направлялись к отдельным кабинкам, где подавали славившуюся на весь Лондон особенно тонко нарезанную ветчину и великолепные вина.

Они молча шли по красивой главной дороге, обсаженной по обеим сторонам высокими деревьями, и в памяти Алекс всплыли воспоминания о тех вечерах, которые она проводила здесь, наблюдая за богачами и прикидывая, которых из них легче всего можно обокрасть. Она была так погружена в свои мысли, что не заметила, как они свернули на менее оживленную дорожку, и Колин сказал:

– Я всегда больше любил эту часть сада.

Алекс огляделась и вздрогнула. Именно здесь она впервые увидела Колина.

– Я тоже, – ответила она не задумываясь.

Он остановился и обернулся к ней:

– Если бы это место всегда было теплым и безопасным, освещено солнцем и окружено зелеными лугами, оно могло бы стать идеальным местом для тебя.

– Ты запомнил, что я сказала, – удивилась она.

Он слегка сжал ее руку, и она почувствовала, как по ней побежало тепло.

– Моя дорогая Александра, я помню самые первые слова, которые ты мне сказала. И последние. И вообще все.

– А какими были мои первые слова? – Он внимательно посмотрел на нее:

– А ты не помнишь? «Это вы».

– У меня не такая хорошая память, как у тебя.

– В таком случае ты, верно, не помнишь, какими были мои первые слова, обращенные к тебе.

«Мне очень нравятся эти часы».

– А ты?

– Помню. – Он отпустил ее руку, и тепло сразу же ушло. Он достал часы из кармана жилета. Даже в этом тусклом свете был виден их золотой блеск.

– «Мне очень нравятся эти часы», – тихо произнес он.