Книга Цена счастья - Джорджет Хейер

— Двенадцать с половиной миль. Они должны были добраться до него за час. От Бристоля до Глостершира около тридцати четырех миль — хорошая дорога. Отъехав от Бристоля миль на десять, они должны будут сменить лошадей в Шип-Инн или же ехать в Фалфилд за пятнадцать миль от Бристоля.

— Нет, у них всего пара лошадей.

— Тогда следующая остановка будет в Кембридж-Инн — вот здесь, не доезжая мили до дорожной заставы Черч-Энд, в десяти милях от Глостера. Если бы мы точно знали, когда их карета выехала из Бата…

— Мы имеем об этом достаточно ясное представление. Джерард распорядился, чтобы карету подали на Квинс-сквер в десять утра. А Эмили в это время еще была в постели. Чего еще ожидать от такой нелепой авантюры, как эта, мадам? Когда вы обнаружили, что внучка пропала?

Миссис Флур беспомощно пожала плечами, но тут мистер Горинг, немного поразмыслив, ответил:

— Я приехал сюда примерно за четверть часа до вашего прибытия, леди Серена. И, как я думаю, уже несколько минут все об этом знали.

— Тогда можно предположить, что они выехали в промежутке… между десятью пятнадцатью и половиной одиннадцатого. Я хочу догнать их, прежде чем они достигнут Глостера. До него мы поскачем напрямую, но как только окажемся в Глостере, будем вынуждены сделать несколько поворотов. По Нейлсуортской дороге мы доберемся до Бадминтона, потом прямиком по бездорожью — до Дерсли (прекрасное местечко!), и выедем здесь на дорогу, которая ведет от Бристоля на Глостер.

Мистер Горинг согласно кивнул:

— Эта дорога начинается от Кембридж-Инн…

— Где мы будем идти уже по горячему следу, — оживилась Серена. — Поехали!

— Я готов, но… Леди Серена, вам придется скакать верхом целых двадцать пять миль. Не думаете ли вы…

— Но это же не я, а лошадь будет скакать! — весело ответила она, натягивая перчатки. — Нам нужно только избавиться от Фоббинга. Хуже всего то, что он ездил верхом рядом со мной, еще когда у меня был мой первый пони, и ему невозможно просто приказать что-то без объяснений. Пожалуй, я сообщу Фоббингу, что наша компания соберется на пикник не раньше половины первого и что я прошу его отвезти письмо леди Спенборо, а то она будет беспокоиться. Миссис Флур, еще до наступления ночи ваша внучка снова окажется под вашим крылышком, обещаю! Не мучайте себя больше, прошу вас…

Мистер Горинг открыл перед Сереной дверь, но прежде чем последовать за ней, обернулся к старой леди:

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть ее, мадам. Но… не позволяйте им насильно выдать Эмили за лорда Ротерхэма.

— Уж будьте уверены, не позволю, — мрачно ответила миссис Флур.

— Она еще так молода, чтобы вообще выходить замуж! — воскликнул мистер Горинг и запнулся, словно намереваясь сказать что-то еще. Потом передумал, коротко попрощался со старой леди и вышел следом за Сереной.

Глава 21

Бегство начиналось совсем неблагоприятно: невеста была подавлена, а жених — обеспокоен. То, что после первого акта романтической драмы показалось Джерарду великолепным планом, таило в себе, как он обнаружил по более зрелому размышлению, несколько весьма неприятных моментов. Прежде всего он не имел понятия, будет ли в Шотландии брак двух несовершеннолетних молодых людей более законным, чем в Англии, или его именно по этой причине не признают и там. Джерард сказал себе, что если дело будет сделано, ни его мать, ни Ротерхэм не осмелятся вмешиваться, опасаясь скандала. Поэтому он старался не думать о таком развитии событий, а вместо этого стал подсчитывать свои материальные ресурсы, определяя приблизительное расстояние, которое им придется проехать, и дорожные расходы.

Подведя окончательный итог, Джерард пришел к выводу, что нужно продать часы. Бегство в Гретна-Грин, понял он с горечью, было роскошью, которую могли позволить себе только состоятельные люди, так как тот, кто проедет триста миль до англо-шотландской границы, должен еще и вернуться обратно. Это обстоятельство заставило молодого мистера Монксли задуматься еще об одной опасности — если в карманах у него будет пусто, как он сможет содержать жену в течение месяца, пока не получит деньги за следующий квартал? Единственный выход был в том, чтобы отправить Эмили домой к его матери. Но Джерард догадывался, что его матушка, хотя и была любящей родительницей, могла оказать не слишком горячий прием его тайной невесте. И если Ротерхэм настоит (из чувства мести) на том, чтобы он проучился в Кембридже еще год, Эмили должна будет оставаться в доме миссис Монксли, пока он не завершит учебу. А ведь ей это может не понравиться. Джерард подумал, не снять ли для Эмили апартаменты в Кембридже, и решил, что, если он будет придерживаться режима строжайшей экономии, такое вполне возможно.

Эти проблемы беспокоили Джерарда, однако все они касались будущего, о котором он предпочитал не думать. Сейчас же его больше мучил страх, что маркиз, обнаружив по прибытии в Бат, что мисс Лейлхэм исчезла, сможет догадаться, куда она направилась, и помчаться вдогонку. Джерард предупредил Эмили, чтобы она никому не рассказывала об их побеге, и надеялся, что сам не дал миссис Флур ни малейшего повода подозревать его в соучастии. Но если бабушка Эмили упомянет его имя маркизу, тот сразу поймет, что это не просто побег, а похищение. Что он тогда предпримет? Возможно, гордость не позволит Ротерхэму преследовать невесту, не желающую выходить за него замуж.

Джерард рисовал себе, как его кузен с презрением кривит рот и пожимает своими мощными плечами. Еще яснее он представлял себе разгневанное выражение лица маркиза. И когда мистер Монксли наконец уснул, во сне его преследовал стук копыт, раздававшийся все ближе и ближе, и мрачные горячечные видения, в которых он ощущал себя под дулом дуэльного пистолета. Он проснулся весь в поту, и ему потребовалось какое-то время, чтобы стряхнуть с себя ужасный сон и понять, что Ротерхэм — каковы бы ни были его намерения — не станет вызывать на поединок своего воспитанника. Но маркиз был еще и боксер, и Джерард вовсе не был уверен, что тот сочтет свое опекунство препятствием к тому, чтобы отомстить своему питомцу боксерским ударом. Из этих двух зол Джерард выбрал бы первое — быть застреленным.

Он ничуть не сомневался, что Ротерхэм рассердится на него. Но то, что его опекун (как и некоторые другие заинтересованные лица) имеет полное право сердиться, вряд ли приходило в голову юному Монксли. Конечно, как правило, всякое похищение осуждалось обществом, но в его случае только бесчувственный человек не смог бы понять чистоту помыслов похитителя. На самом-то деле это было не похищение, а спасение! Он ведь прибегнул к этому только как к последнему средству, после того как не смог убедить Эмили в необходимости проявить решительность.

Джерард поднялся засветло — нужно было многое сделать. От продажи часов он выручил крохи, и ему пришлось расстаться еще и со своим недорогим кармашком для часов и изящной булавкой для галстука. И даже после того как он пожертвовал этими вещами, денег не хватило на то, чтобы нанять четверку лошадей до границы. За каждую лошадь нужно было заплатить один шиллинг и два пенса за милю. Поэтому даже наем экипажа с парой лошадей на расстояние более трехсот миль мог бы опустошить его кошелек. Так же, как и миссис Флур, юноша понимал, что увозить невесту в чем-нибудь менее респектабельном, чем карета, запряженная четверкой, было бы нелепым убожеством, но что поделаешь? Потом ему пришло в голову, что можно расплатиться за карету на какой-нибудь станции вдоль дороги, а самим продолжить путешествие в почтовом экипаже или дилижансе, что не только сэкономит им большие деньги, но и собьет Ротерхэма со следа, если он погонится за ними.