Книга Гром и молния - Олег Языков

– Очистить полосу! Санитарку и пожарку на старт!

Когда Сашка Кулагин все же ухитрился посадить самолет и самостоятельно вылез на крыло, раздался такой мощный «У-уф-ф!», что казалось, с техников снесет пилотки. Сашка, теребя лямки парашюта, смущенно улыбался. Его техник суетился вокруг своего летчика, осматривая и охлопывая его в поисках крови и ран.

– Да что ты меня щупаешь? Отстань! Вон, к радисткам иди! – отмахивался от него смущенный Кулагин. – Да цел я, цел! Отойди… Давай смотреть, что с самолетом…

Оказалось, что Сашка родился не просто в рубашке, а в смокинге… В фюзеляже его истребителя, у хвостового оперения, нашли три входных отверстия от снарядов «фоки». Один снаряд, осколочно-фугасный, взорвался внутри фюзеляжа и повредил тяги рулей. То-то он летел и качался как пьяный… Да, а одна тяга переломилась прямо в руках проверявших ее техников. От смерти Сашку отделяло несколько мгновений…

А вот два других, бронебойных, снаряда ударили прямо в спину пилота. Когда техники, вытащив из-за бронеспинки сиденья разбитый в хлам аккумулятор, быстренько сняли кожаную подушку, все ахнули, а Сашка разом «взбледнул» лицом. На матовом листе алюминия, прикрывающего прокладку из сырой резины и бронеспинку, надулись два страшных «чирья» от ударов фашистских снарядов… А один «чирей» даже и прорвался. Из разодранного листа торчало острие бронебойного «гостинца» от «Фокке-Вульфа».

– А ну-ка, ну-ка… – расталкивая народ, в кабину истребителя влез инженер. – Снимайте бронеспинку, сержант!

Вот это да! Когда бронеспинку сняли, все стало видно, как в аптеке. Прошив броню на уровне поясницы, из металла торчали донца двух бронебойных снарядов. А один даже пробил и лист алюминия.

– Целуй свой «Як», Кулагин, – категорично сказал инженер. – Он тебе жизнь спас. Такого я еще не видел…

Сашка на полном серьезе прижался к капоту истребителя и принялся шептать ему что-то ласковое… А потом поцеловал свой «Як».

– Бронеспинку заменить, а это отправим Яковлеву. – Распорядился инженер. – Такое надо ставить в серию. Обязательно надо!

Ну, это так – лирика…

А если серьезно – то практически все летчики записали себе по одному-двум сбитым. Не везло только Сереге Парикянцу. Его ведущий, Юрка Лесных, стрелял так, что «правки» не требовалось. Подранков он не оставлял.

* * *

Итак – прошло пять дней, и наши «уловы» снизились. Мы впустую жгли бензин, барражируя над «железкой», Кобоной и Ладожским озером. Немцев мы не видели. Точнее – видели в отдалении… Но, заметив наши истребители, немцы в бой не вступали, а сразу исчезали в дымке ленинградского неба. Поезда на «Дороге Победы» нахально и весело тащили за собой густые дымные шлейфы, торопясь перевезти как можно больше грузов в северную столицу. Что такое команда «Воздух!» прикрывавшие их зенитчики стали забывать…

…Я сидел за столом, обложившись листами карт и данными по самолето-пролетам фашистской авиации. Где же ты, моя Сулико? Кроксворд, однако… Проблема.

Вспомнив золотое армейское правило для начальства – не можешь или не знаешь, как сделать дело сам, – поручи подчиненному, я крикнул дежурному по штабу: «Шифровальщика ко мне»!

Не прошло и минуты, как в коридоре загрохотали сапоги и ко мне влетел ладный молодой офицер.

– Товарищ майор! Лейтенант Малешко по вашему приказанию прибыл!

Вот такая фамилия была у нашего шифровальщика.

– Хорош кричать, Ипполит Матвеич, садись – говорить будем… – вот такое имечко носил лейтенант Малешко. А сам он был хорошим, умным мальчиком из профессорской семьи, студентом мехмата, добровольцем. Славный, в общем, был парень.

– Смотри, Ипполит Матвеич, что получается. Получается, что отбили мы немцам желание крутиться тут, в нашем районе ответственности. Этак мы только бензин зря жжем и пайки переводим. Какой вылет уже без боестолкновений. Вот, забирай всю эту макулатуру. Иди к себе и гадай – где нам немца ущучить. Считай, что это своего рода шифр, код, в котором спрятан алгоритм полетов немцев над фронтом. Вот тебе данные по самолето-пролетам за последнюю декаду, вот данные по объектам бомбовых ударов немцев, вот данные о наших сбитых… Думай, лейтенант, вырабатывай предложения! Все понятно? А раз так – иди, работай!

Фу-ух! Свалил дело на юношеские плечи – и рад! Да и то сказать – не замордовался лейтенант на службе. Одна шифрограмма вечером с суточной сводкой в ГУ ВВС – и все. Гуляй, Ипполит, не хочу!

Я позвонил на стоянку: «Готовьте мой ероплан… да и ведомого тоже…»

Слетаем, разомнемся.

* * *

Мы с Базилем слетали к звену Кузи, который тащил службу над Ладогой, потом прошвырнулись до Кира над Шлиссельбургом. Все тихо, все спокойно. С этим надо было что-то делать.

– Кир, как с топливом?

– Мало, дежурство заканчиваю.

– Ладно. Иди домой. Мы еще пробежимся тут немножко. «Десятка», за мной!

Мой бортовой номер был «единичка», а Базиль замыкал номера эскадрильи.

Пробежались, но никого не нашли. В воздухе ничего не случилось. А вот на земле…

Когда мы заруливали на стоянку, я обратил внимание на излишне многочисленную группу встречающих. И летчики, свободные от полетов, и технари, радостно скалясь, бежали к нашим самолетам. Что за цирк?

Не успел я спрыгнуть с крыла на землю, как меня поймали еще в воздухе, чуть не грохнули на чахлую траву и подняли на руки.

– Качай его, ребята! – Вокруг раздавался радостный гомон.

– Вы что, черти? Уроните! Отпустите сейчас же!

– Качай его, братва! Качай!

– Отставить! – не на шутку разъярился я. – Поставить!

Меня бережно водрузили на снарядные ящики, как на пьедестал. Через толпу ко мне пробился замполит с газетой в руках.

– Командир, поздравляем! Со второй Золотой Звездой тебя, Виктор! Ура дважды Герою Советского Союза майору Туровцеву! Ур-ра!

– Ура-а-а! – радостно заревела толпа. Привлеченные криком и суматохой, к нам со всех сторон бежали летчики и техники полка. Крику и шуму стало больше.

Не скрою – сердце радостно защемило… Приятно, черт возьми! Дважды Герой! Теперь ведь бюст положен… Эх-х, на Мать бы его притащить, да в храм Крылатого Тура… Хельга бы посмотрела, ребята.

Хлопая меня по плечам, народ снял меня с ящиков и потащил в столовку.

– Эй-эй-эй! Рано еще! День в полном разгаре! Только компот! Компот – и все! Все остальное – вечером, ясно?

* * *

Вечером командир приютившего нас полка расщедрился и обещал выкатить аж по двести граммов на нос, чтобы отметить это событие. Как он намеревался списывать лишнюю водку, я не знал, да и не мое это было дело.

Ко мне подошел Кирилл Извольский.

– Виктор… тут такое дело…