Книга Витязь в медвежьей шкуре - Степан Кулик

Те переглянулись, посмотрели на наведенные на них луки и арбалеты и промолчали.

— Ах да… Теперь можете говорить.

Первым, естественно, отозвался шевалье Ротенброт.

— У нас нет условий. Можете нападать вместе с ними, если пожелаете.

Ну да. Петух, да и только. Красуешься тут в полных латах, только шлем на голову осталось напялить, и считаешь себя круче вареных яиц. Это ты зря, парень. Забыл, что гордыня один из самых тяжких грехов. А мог для уравнения числа пару оруженосцев взять, они же, небось, не только для парада… Теперь не обессудь. Слово не воробей…

— Мы готовы сразиться с ними по жребию… — теперь гонор взыграл в шляхетских головах.

Ищите дурака в другом месте. Так я и выпустил вас один на один с сабелькой да в юшмане супротив ходячего бронетранспортера. И в результате опять победит не справедливость, как я ее понимаю, а — грубая сила правды жизни. Ну уж нет! Баба Яга против! Такой поворот в мои планы не входит.

— Это неправильно… — Делаю морду кирпичом. — Оскорбление нанесено всем, так почему одни смогут получить удовлетворение, а другие только утрутся? Сражайтесь все… И тем оружием, которое при вас. А Господь сам выберет достойных жить или умереть. В общем, площадь ваша — как будете готовы, так и начинайте. Кто выживет — отпущу. Того, кто побежит — добьют мои люди. Я все сказал…

Возможно, кто-то из рыцарей имел особое мнение, но высказывать его мне в спину смысла не имело никакого. А терять время, отдавая инициативу противнику, который, используя свою подвижность, немедленно бросился в атаку — еще глупее. Поэтому я и десяти шагов отойти не успел, как сзади послышались звонкие и глухие звуки ударов оружия об оружие, щиты и доспехи…

— Да, Степан, умеешь ты удивить… — Рыжий Лис нагнал меня и пристроился с левого боку. Не вровень, но так чтобы можно было разговаривать, не поворачивая головы.

— И чем же?

Настроения для беседы не самое подходящее, но все-таки лучше, чем в очередной раз возмущаться, мол: «Дурят нашего брата. Ох, дурят! Внутри у средневекового рыцаря наши опилки». В книгах и фильмах все такое яркое, красивое, благородное, романтическое — а сунулся в него, получите грязь, кровь и навоз… Да еще в таких количествах, что никакими фиалками не занюхать…

— Я думал, что уже немного изучил твой характер… И считал, что как только ты увидишь трупы крестьян, то лично порубишь всех в капусту, или — велишь повесить… А ты вон как все повернул.

— Ну, тут все просто… — я с важностью отмахнулся. — Они разбойники и не достойны скрестить со мной оружие. А казнить всех без разговоров — значит опуститься до их уровня. Самому записаться в убийцы или палачи…

— Угу… — капитан хмыкнул как-то очень неопределенно.

— Осуждаешь?

— Нет, Степан… — Лис немного помолчал. — Я тебе не мешаю?

— Говори…

— Я родился и вырос в селе, принадлежащем виконту Флахбергу. Сам виконт наезжал в свое имение два раза в год — на Рождество и день святого Августина, именины его отца. А старый граф жил в замке постоянно. Он еще до моего рождения в какой-то битве обезножел. Так вот, чтобы старому господину не было скучно, к нему каждый день приводили сельскую детвору, слушать его рассказы. За это нас кормили обедом, а иногда и пару пфеннигов давали. Большую часть времени старик бормотал какую-то несуразицу, в которой и одного слова нельзя было разобрать, но иногда его словно подменяли, и он часами четко повторял одну и ту же фразу. Тогда я мало понимал, но запомнил.

— Что-то я, Фридрих, тоже не понимаю, к чему ты клонишь?

— Однажды он полдня повторял такие слова… — Лис помолчал секунду, наверное, хотел отделить паузой свои слова от цитаты. — Враги есть у каждого человека. Храбрец воюет сразу со всеми. Умный — уничтожает врагов по одному. И только мудрец сумеет насладиться их поединком.

— Красиво сформулировано.

Хоть в Трактат Учителя Суня записывай. Фома оценил бы…

— Степан… Ваше сиятельство! — голос капитана наемников мне нравился все меньше. Обычно такие обертоны появляются только в минуты величайшего напряжения. Когда ребром стоит вопрос о жизни и смерти… или о любви. Черт, неужто пырнет ножом в спину?

— Я воюю уже больше десяти лет. Сменил множество нанимателей в шести странах, но только сегодня по-настоящему понял и оценил слова старого графа. Вы победили равного по силе врага, не пролив ни капли крови своих воинов. Клянусь, для меня великая честь служить вам! Ваше сиятельство, господин барон!.. — Фридрих выхватил из ножен свой кошкодер и бухнулся на колено. — Вы примете мою присягу?

«Фу ты… Так и заикой человека сделать недолго!»

— Лис, — я сперва вытер пот с чела, а потом поднял капитана с земли. — Я не могу этого сделать… — и торопливо продолжил: — Ведь мы с тобой друзья! А дружба не нуждается в клятвах и присягах. Верно?

— Да. — В глазах Рыжего Лиса, как в калейдоскопе, менялись местами недоверие и радость.

— Ну вот. Так что прекратим эти нежности, а то воркуем, как пара голубей… и пошли обратно. Кажется, там уже все закончилось.

Фридрих переключался не так быстро. Какое-то время он еще хлопал белесыми ресницами, усиленно сопоставляя полученную информацию с вшитыми шаблонами, и только потом сунул меч в ножны.

— Спасибо…

— Сочтемся…

— Господин ба…

— Степан. Ты обещал.

— Да, ваше сиятельство. Прости… те… — Лис окончательно запутался, и я дал себе слово больше не поправлять друзей в разговоре. Меня не убудет, а если им так привычнее, пусть себе тешатся… — Степан, можно еще один вопрос задать? Почему бы тебе не бросить Шварцреген, не взять мою компанию и не двинуться куда-то дальше? Ведь если ты хоть изредка станешь проделывать такие штуки, как сегодня, от ландскнехтов отбоя не будет, и компания меньше чем за год вырастет в настоящую армию.

— И?

— Не понимаешь? Ты сможешь завоевать себе любой город или богатый замок.

— Ага, — я едва удержался, чтоб не засмеяться. Похоже, пришла моя очередь вспоминать детство и чужую мудрость. — Теперь ты послушай мою историю… Однажды через село проходил купеческий обоз, и купец обратил внимание на человека, лежащего в саду под грушей. Все крестьяне трудились, а этот жевал грушу и глядел в небо. «Ты почему ничего не делаешь?» — спросил лежебоку купец. «А зачем?» — вопросом на вопрос ответил тот. «Ну как? Ты, например, мог бы собрать груши и отвезти их на базар». — «Зачем?» — «Продал бы их, деньги получил». — «Зачем?» — упорствовал лентяй. «На вырученные деньги купишь то, что нужно твоим односельчанам. Продашь им и заработаешь еще больше. Потом — еще и еще… Понимаешь?» — «Нет…» — «Вот болван! — потерял терпение купец. — Станешь богатым человеком. Сможешь целыми днями лежать себе в саду и ничего не делать!» — «Так я и без этого ничего не делаю…»

Я помолчал, глядя на Фридриха.