Книга Вне морали - Брайан Фриман

– Мне кое-что пришло по почте вчера вечером, – спокойно сказал он.

Страйд приподнялся, посмотрел на открытку, она лежала на кофейном столике. Наклонившись, Мэгги изучала изображенного на ней странного длинноухого пустынного зверька непонятных пропорций.

– Это что за уродина такая? – пробормотала она.

– Шакалопа, – ответил Страйд. – Смесь шакакролика и антилопы.

Мэгги недоверчиво поморщилась.

– Чего? – протянула она. – Такая разве есть?

– Шутка, – ответил Страйд. – Выдумка. Открытки с ее изображением посылают легковерным людям, чтобы показать их глупость.

Мэгги протянула руку и взяла открытку.

– Пожалуйста, берись только за края, – предупредил Страйд.

Мэгги замерла, изучающее посмотрела на Страйда, предвкушая нечто ужасное. Ее рука повисла в воздухе. Затем она осторожно взяла открытку за уголки и перевернула на столе. Она прочитала текст, выведенный красными чернилами, явно наспех. Буквы слегка расплылись от попавших в почтовый ящик дождевых капель: «Он заслужил смерть».

– Ни черта себе! – Мэгги повернулась к Страйду и раздраженно покачала головой. – Нет, это не от нее. Не от Рейчел. Рейчел мертва.

– Не знаю. Все зависит от того, насколько мы с тобой легковерны.

Она опять поглядела на открытку.

– Лас-Вегас.

– Точно, – кивнул Страйд. – Город потерянных душ.

Часть четвертая Три года спустя

Глава 33

Трясучка Боб жил в трейлере, приютившемся у одной из второстепенных дорог, в нескольких милях южнее Лас-Вегаса. Как и большинство бродяг, обретающихся в здешних местах, появился он из ниоткуда. Трейлер его возник в долине примерно с год назад, на прицепе у тяжелого грузовика, водитель которого, похоже, слишком долго ждал, чтобы отделаться от своего груза и уехать назад, в город. Через день после новоселья на пыльной обочине возле калифорнийской трассы появился корявый столб с плакатом, написанным явно нетвердой рукой:

«Трясучка Боб

Дары Нового Века

Психопоэзия

Говядина-Трясучка»

Ту часть трейлера, где был боковой вход, Боб загородил шторой, поставил там шаткий столик и кассу и начал делать свой бизнес. Он развесил десятка два цепочек со стеклянными бирюльками, звеневшими при каждом порыве ветра, к стенам большими, похожими на пирамиды магнитами прикрепил металлические полки-сушилки с плоскими металлическими тарелками, возжег свечи и воскурил благовония, понавешал, свернув в трубочки и перевязав пурпурными ленточками, листки с рукописными эпическими стишками, размноженными на старом ксероксе.

Вскоре у него появились постоянные клиенты. Но приезжали они не затем, чтобы послушать веселый перезвон стекляшек и эпическую поэзию, а за ссохшимся мясом: за бифштексом-«трясучка», цыпленком-«трясучка» и индейкой-«трясучка» под различными экзотическими соусами вроде терияки или кахун. Вся снедь хранилась в коробках из-под обуви, стоявших в недрах старого холодильника. Основными покупателями являлись шоферы-дальнобойщики. Первые два остановились возле заведения Боба из любопытства – понравилось, а дальше пошла молва по шоферской сети всего юго-запада. «Как? Ты не видел Трясучку Боба? Зайди обязательно». Заходили к Бобу семь дней в неделю, все двадцать четыре часа в сутки, ведь перерыва он не делал. Если оказывалось, что Боб спал, его будили, и он кормил гостей своей «трясучкой». Относись Боб бережнее к деньгам, которые зарабатывал, через полгода он смог бы открыть хороший ресторанчик в городе, стать законопослушным налогоплательщиком, а не прятаться от правительственного радара, ползая под ним. Но деньги у Боба не задерживались: одна половина их исчезала в металлических игральных автоматах, а другая превращалась в груду пустых бутылок из-под джина. Вылетая из трейлера и скапливаясь вокруг него, они оживляли пустынный пейзаж бриллиантовым блеском. Казалось, особенно на закате, что трейлер стоит среди алмазных россыпей.

Самоубийство Трясучка Боб совершил год назад, но его тело пока еще не узнало об этом.

Первыми об этом заговорили дальнобойщики. По их мнению, тогда Боб выглядел нормально для человека, затерянного посреди пустыни, но с тех пор начал резко стариться. Он перестал бриться, лишь изредка подстригая клочками длинную седеющую бороду. Волосы свисали ниже плеч нечесаными прядями. Кожа посерела и сморщилась, глаза потухли и ввалились. Питался он своей же «трясучкой», с каждым днем худел и в конце концов высох до пятидесяти килограммов. Он не мылся и не стирал одежду, которая состояла из джинсов и футболки с надписью «Лас-Вегас», болтавшейся на нем, как на фанерной доске. Вонь в трейлере стояла такая, что многие отказывались заходить в него. Клиенты стали жаловаться, что и его «трясучка» неприятно попахивает. В ответ Боб просто открывал окно, впуская в трейлер знойный, наполненный пылью пустынный воздух.

В казино его больше не пускали, заворачивали при входе. Вместо этого раз в несколько дней он сидел в баре, расположенном в полумиле от трейлера, играл в видеопокер до тех пор, пока бармена не начинало подташнивать от вони и тот не прогонял его. Тогда Боб брал еще одну бутылку джина, тащился к себе, выпивал ее и, не успев выбросить, отключался. Утром или когда кто-нибудь слишком сильно колотил в стену, Боб вставал и выкидывал бутылку.

Последняя ночь выдалась не как обычно одно-, а двухбутылочной. А может, это были две такие ночи подряд или даже три – Боб уже не знал.

Он мало что помнил. По телевизору ему сказали, что сегодня среда, но в какой день у него начался запой, Боб представления не имел. Последний посетитель приехал к нему ближе к вечеру, после чего он только и делал, что пил, спал, просыпался, опять наливал себе стакан джина и снова заваливался. И вот на тебе – уже и среда.

Боб вздохнул. Ему хотелось помочиться.

Он встал, пошатнулся и уперся в стену, сохраняя равновесие. Трейлер покачнулся перед его глазами, голова закружилась, но через несколько секунд все прошло – трейлер и голова встали на место. Боб ступил с матраса на пол, увидел, как от него в разные стороны брызнули тараканы. В полуметре от него валялись две пустые бутылки. Боб сел на корточки, поднял их, посмотрел внутрь. В каждой нашлось немного джина, совсем немного, но вполне достаточно, чтобы смочить воспаленный язык. Боб поочередно запрокинул их, подержал надо ртом, повертел языком в горлышке, слизывая остатки. Организм его был настолько отравлен алкоголем, что даже такое незначительное его количество вызвало в желудке колики. Боб несколько раз сглотнул, чтобы сдержать тошноту.

Он взял бутылки за горлышки, повел взглядом, ища свои сандалии, увидел их под стулом, сунул в них босые ноги, зашлепал к боковой двери трейлера. Сандалии больно стучали ему по пяткам. Щеколды на двери давно не было. Боб коленом открыл дверь, и в трейлер ворвался яркий дневной свет. Боб, голый, шурша сандалиями, направился в расстилавшуюся за его жилищем пустыню.