Книга Святой Грааль - Андрей Ветер

— Ты служишь славному крестоносному делу, солдат, и нет ничего дурного в том, чтобы очищать землю от еретиков, — заговорил третий монах.

— А разве не всех нас сотворил Господь? — Голос Ван Хеля опустился почти до зловещего шёпота. — Разве не с позволения Вседержителя существует всё, что существует? Разве Господь назвал хоть кого-нибудь еретиком? Нет, монах, это люди провели страшную разделительную черту, но не Бог. По какому же праву человек позволяет себе решать, что есть добро и что называть злом? Сядьте же возле моего костра и растолкуйте мне. Научите меня своей церковной мудрости. Садитесь же! — прорычал он, выхватив меч.

Монахи, боязливо прижимаясь друг к другу, сгрудились возле костра. Хель недобро оскалился и посмотрел на Амрита.

— Как ты думаешь, они смогут ответить на мои вопросы? — спросил он.

— Не смогут, — убеждённо-равнодушным тоном отозвался крестьянин. — Они же ничего не знают, кроме написанных букв.

— Священное Писание… — начал было кто-то из монахов, но Хель оборвал его резким движением руки и властно спросил.

— Ответьте мне, что ждёт нас после смерти?

— Каждого своё. Одни идут в рай, иные попадают в ад, — заученно ответил чей-то голос.

— И всё? — удивился Хель.

— Чего ж ещё! Одних ждёт вечная благодать, другие будут наказаны за свои грехи.

Амрит снова переложил вилы из руки в руку и крякнул, безучастно глядя в костёр.

— За грехи? — переспросил Хель, придвинувшись к монахам.

— За грехи, — кивнул самый молодой из монахов, — за распутство, алчность, тщеславие, сладострастие… За всё. В вечном огне за это надо жечь.

— Это ты так считаешь? Про огонь-то? — язвительно уточнил Ван Хель.

— Не только.

— То есть наказание вполне человеческое, верно я понимаю?

— Вполне.

— Кто же будет наказывать? И где? — продолжал допрос Хель.

— В аду.

— То есть Сатана и его подручные.

— Видимо.

— Наивен ты, братишка.

— Хватит! — потерял терпение монах. — Можно подумать, ты умнее меня.

— Вот ты про адские муки сейчас говорил. А почему грешники там должны мучиться? Неужели ты думаешь, что Сатана, соблазняя их здесь всякими греховными сладостями, будет наказывать их за то, что грешники фактически преданно служили ему? Нет, братец, он будет их благодарить за совершённые грехи и осыпать всякими благами, чтобы укреплять свои позиции. Зато те, которых ты считаешь праведниками и которые, согласно твоим утверждениям, отправятся в рай, не получат там ничего хорошего. Им достанется скучная жизнь с церковными песнопениями, молитвами с утра до ночи.

— Они получат благостную жизнь за свою праведность! — воскликнул монах, затравленно оглядываясь на своих собратьев.

— Благостная жизнь, братец, в том для них и состоит, чтобы поститься две трети года, а не вино вкусное вкушать. Или ты думаешь, что в раю им будет позволено наслаждаться радостями женских прелестей? Нет. Для праведников это грех. Там будет всё так же, как и здесь. Потому что сказано: каждому по вере его. Вот ты веришь, что баб тискать грешно, и терзаешься из-за того, что глаза твои вопреки твоей воле за девками следят, так в раю у тебя будет то же самое. Какие угрызения совести тебя здесь мучают, такие и там будут мучить. Просто там ты не будешь видеть греха, тебя отделят от него высоким забором. Не будет у тебя соблазна перед глазами, только и всего. А мысли твои и желания останутся. Мечты ведь никуда не денутся, братец. И если тут тебе кто-нибудь может отпустить грехи за твои неправедные мысли, то там уже никто не будет отпускать их. Будешь жить с ними лицом к лицу, если они вдруг возникнут. И будет они тебя жечь страшным огнём желания. И где ж, получается, вечное пламя адское? В преисподней или в раю, братец?

— С твоего языка льётся губительный яд ереси! — воскликнул кто-то из-за спины молодого монаха. — Тело человеческое есть скопище скверны!

Ван Хель громко и беззастенчиво рассмеялся. Сидевший возле костра Амрит тоже мерзко захихикал.

— Я лишь рассуждаю, прибегая к логике, — проговорил, отсмеявшись, Хель. — Грех не в том, что ты хочешь женщину, а в том, что ты само совокупление считаешь порочным, нечистым. А это происходит потому, что ты ищешь во всём только мерзость. Некоторые восхищаются человеческим телом, а ты порочишь его, клевещешь на него, потому что презираешь саму жизнь и себя презираешь, братец. Ты выступаешь против того, что сотворено Богом!

Ван Хель жадно всматривался в напряжённые лица служителей церкви. Глаза стоявших перед ним монахов были полны ужаса.

— Зачем же вы живёте, братья? — Хель опять понизил голос. — Зачем вы живёте, если вы не любите жизнь? Может, мне помочь вам избавиться от её греховной тяжести? Я могу сделать это прямо сейчас!

Он шагнул к ним. В свете затухавшего костра вспыхнуло лезвие остро отточенного меча, и острие, тонко разрезав воздух, застыло возле горла молодого монаха.

— Или ты ещё не готов умереть?

Тот громко сглотнул и закрыл глаза.

— Вы говорите, что голодны, так я могу напоить вас вашей кровью, — продолжал горячиться Хель. — Вы насытитесь сполна.

— Довольно, Хель, — вдруг проговорил крестьянин. — Что это на тебя нашло?

Ван Хель покосился на него, всё ещё продолжая держать меч возле горла молодого монаха. Так он простоял несколько секунд, затем опустил руку.

— Убирайтесь, пока я не выпустил вам кишки!

Монахи закивали, попятились…

Но в следующее мгновение откуда-то из-под ряс они выхватили ножи и бросились на Ван Хеля. Амрит успел выставить перед собой вилы и насадил на них молодого монаха. До конца схватки он так и не смог выдернуть вилы из подрагивавшего тела. Хель, не отступая ни на шаг, отражал удары нападавших, вращаясь на месте, уворачиваясь, припадая к самой земле и высоко подпрыгивая. Хороший конюх не успел бы оседлать лошадь, а схватка уже закончилась.

— И что это было? — спросил Амрит, разглядывая окровавленные трупы монахов. — Видишь, до чего ты довёл их своими разговорами.

— Не в разговорах дело, — парировал Хель.

— А в чём же?

— Это Псы!

Ван Хель наклонился над ближайшим мертвецом и вздёрнул широкий рукав рясы. На пальце убитого серебрился перстень с четырьмя лепестками. На руках других монахов виднелась татуировка с тем же узором.

— Узнаёшь этот перстень, Амрит? Псы Тайной Коллегии, — сказал Ван Хель. — Интересно, кого из нас они вычислили? Тебя или меня?

— Так или иначе, нам надо разойтись. Когда мы вдвоём, им легче определить, где мы находимся. — Нарушитель ещё раз внимательно осмотрел трупы. — Да, не каждый выбирает работу себе по вкусу. Рабы… Все вокруг рабы…