Книга Утешение для изгнанника - Кэролайн Роу

— Вы знаете, кто его отравил?

— Знаю, кто, должно быть, является отравителем, — ответил Исаак. — В том смысле, как можно знать — сообщение доставил епископский курьер, даже не зная имени этого курьера и не видя его лица. Но попрошу вас, если вы не против, припомнить тот день.

— Если это поможет, — сказала Сибилла.

— Тогда, пожалуйста, закройте глаза и вспоминайте. Вас попросили приготовить настой. Кто попросил?

— Сеньора Марта, — ответила Сибилла, чуть подумав. — После разговора с сеньором Раймоном я гуляла в саду с Пау — с сеньором Пау — а когда мы вошли в дом, я поднялась и спросила, могу ли чем-то помочь. Сеньора Марта подошла к двери и объяснила, что вы сказали ей — что готовить что-то для сеньора Раймона могут только члены семьи, если этого не едят все, а когда делается травяной настой, за человеком, который его делает, нужно постоянно наблюдать. Я сказала, что приготовлю сама.

— И?

— И приготовила, сеньор Исаак. Спустилась и приготовила настой.

— Расскажите о каждом движении, насколько помните.

— О каждом движении? Трудная задача, но постараюсь. Я вошла в столовую и взяла пакетик с травами.

— Он находился под запором?

— Не знаю, — ответила Сибилла встревоженным голосом. — Только я не помню, чтобы мне давали ключ или чтобы пользовалась ключом. Нет — пакетик лежал на полке шкафа, в чаше. Он был последним. Я принесла его в кухню. Должно быть, кто-то дал мне чашку…

— Кто?

— Не знаю, — ответила Сибилла. — Но, думаю, Хустина. Да, потому что кухарка бормотала под нос, помешивая что-то на огне. Значит, должно быть, чашку дала мне Хустина, Потом кухарка сняла чайник с крюка и залила кипятком пакетик в чашке.

— Вы держали при этом чашку?

— Нет, конечно. Что, если б рука у нее задрожала? Она могла бы ошпарить меня. Так что да, я поставила чашку на стол, и кухарка налила в нее воды.

— Вы подняли ее снова?

— Не сразу. Чашка была очень горячей. Я стояла рядом и смотрела на нее.

— А потом?

Сибилла снова задумалась.

— Сеньора Марта потребовала кувшин свежей воды, и я велела кому-то отнести его.

— Кому?

— Возможно, кухарке. Нет. Она не переставала помешивать рис. Должно быть, мальчику. Или Хустине. Она то входила в кухню, то выходила.

— Что она делала?

— Не знаю. Кажется, накрывала скатертью стол.

— Вы говорили, что нюхали настой. Когда?

— Да, нюхала. Подняла чашку и понюхала. А потом пошла с ней к двери посмотреть, насколько потемнела вода. Она была очень светлой, и я отнесла чашку обратно. Снова поставила на стол. И что-то отвлекло меня.

— Что?

— Вспомнила. Это было, когда сеньора Марта потребовала воды. Худшего времени для этого быть не могло. Рис в кастрюле внезапно высох и стал прилипать к стенкам. Чашка стояла посередине стола, и кухарка не могла поставить кастрюлю на стол, пока я не переставлю чашку. Я была у двери, звала мальчика, чтобы он отнес воды. Кто-то переставил чашку к шкафу, а мальчик понес воду. Вот как это было.

— А кто был настолько услужлив, что переставил чашку?

— Хустина, конечно. И она сказала, что настой, кажется, готов, я велела ей вынуть пакетик и дать чашку мне. Отнесла чашку Пау, и он пошел с ней наверх.

— Теперь ясно, как это произошло. Только не могу понять, почему.

3

Верная своему слову, сеньора Хуана одернула платье, поправила волосы и, дав несколько указаний к обеду, позвала Пере, сильного и надежного, пусть и не самого умного из людей, и мальчика, который быстро бегал и выполнял конкретные поручения.

— Так, — успокаивающе сказала она мужу, — если Пере услышит, что происходит нечто странное, он пошлет за тобой мальчика и придет мне на помощь.

— Под каким предлогом? — спросил Понс.

— Ему нужно только сказать: «Вы звали, сеньора?». Он уже говорит это десять-двадцать раз на день. У него получается хорошо, — отрывисто завершила Хуана.

— Будь осторожна, — сказал ее муж.

Хуана начала с портнихи, оставив обоих своих защитников на ступеньках узкого дома, где эта искусная женщина жила и занималась своим делом.

— Новая мантия для сеньоры Франсески? — спросила портниха, нервозно оглядывая мастерскую. — Я не получала такого заказа. Я бы запомнила. Я ее больше года не видела. Боялась, моя последняя работа ей чем-то не понравилась, а потом услышала, что она…

— Да. Франсеска упала и ушиблась, но не так сильно, как казалось, и спрашивала о новой мантии. Выходить она пока что не может, и, похоже, это беспокоит ее, поэтому я решила прийти, спросить. — Хуана умолкла и огляделась. — Знаете, наверно, она собиралась заказать мантию, и, видимо, это ее беспокоило, потому что не сможет этого сделать, пока не поправится, а тогда не успеет получить ее к Иванову дню.

— Но если б я знала, что ей нужно, то непременно сшила бы к этому времени, — сказала Портниха. — Я знаю ее рост и ширину плеч. Это к ее темно-красному платью?

Вскоре Хуана ушла, оставив портниху работать над серебристой мантией с золотой отделкой, которая, надеялась она, Франсеске понравится.

Она зашла к сапожнику, дав себе слово не заказывать сапог, и там узнала, что его дело хиреет без заказов сеньоры Франсески. Пообещала, что сеньора Франсеска скоро появится. В мастерской перчаточника оказалась пара перчаток, которые Франсеска оставила на ремонт, но, на взгляд Даниеля, сеньоре требовались новые перчатки, а она не показывалась больше года.

— Если не считать того случая, когда она заносила эти перчатки, — сказала Хуана.

— Нет, — сказал Даниель. — Их занесла служанка. Новая.

— Роза, — сказала Хуана. — Франсеска наверняка скоро появится, — добавила она. — Я только вчера от нее слышала, что ей нужна новая пара перчаток.

Кроме того, Хуана выяснила, что Франсеска не заказывала серебряных цепочек или пряжек, однако приносила для оценки золотую цепочку на тот случай, если захочет ее продать. Не бывала на складах тканей, не заказывала никакой мебели.

Хуана стояла на соборной площади, решая, куда пойти теперь, когда подошел Понс.

— Выяснила что-нибудь? — спросил он.

— Я обнаружила, что при всех деньгах, которые дает ей Хайме, Франсеска больше года не покупала себе ни единой вещи. Отправила в ремонт пару перчаток, вот и все. Куда девались все эти деньги?

— Хуана, я беспокоюсь о тебе. Пошли домой.

— Понс, время только близится к полудню. Со мной двое слуг; и мне нужно повидать всего двух людей.

— Кого? — спросил он.

— Травницу и парфюрмера. Больше на ум не приходит никто.