Книга Месть Крестного отца - Марк Вайнгартнер

Майкл взял друга под руку и повел вдоль лунного пейзажа.

— Скажу тебе прямо, — наконец произнес Корлеоне. — Надо положить конец этому словоблудию.

— Я тоже говорю прямо. Ты не слушаешь. Не ухватываешь смысла. Вряд ли я смогу изъясниться более понятно.

— Попытайся.

Сверху Майкл видел Сад медитации, а за ним магистраль «Уан-Уик». Телохранители стояли с разных концов крыши.

— Ответ прост: мы ничего не знаем. Ответ заключается в том, что ни я, ни другие агенты не видели твоего красавца с первых дней, как он появился на Сицилии. Таковы факты. Из этого можно заключить, что он умер — от собственной руки, естественной смертью или как-либо еще. По моему личному мнению, вероятней всего, он подобрал хорошее местечко на острове и спрятался, а где именно — тебе видней, чем мне. У тебя там более надежные связи и источники, не говоря уже о лучшем понимании культуры, даже местности. На протяжении всей истории Сицилии она служила идеальным местом, чтобы скрыться от врагов. С ним ли жена? Нам это неизвестно. Следует предположить, что да. Однако ее точного нахождения мы не знаем. Ты этого добивался, когда просил быть прямолинейным?

И тут Майкл понял, что Джо Лукаделло, всегда умевший добывать сведения, на сей раз действительно ни в чем не уверен.

— У тебя есть догадки, — спросил Корлеоне, — хоть какие-то догадки, откуда происходит утечка информации?

— Соболезную твоим ребятам из Калабрии… — Джо помолчал. — Нет. Для меня очевидно одно: если утечка и происходит, то из твоего дома, а не из моего. Это диктует здравый смысл. Сейчас все так запутано.

— Хочешь сказать, туг конец прямой линии.

— Конец отрезка прямой, — поправил Джо. — Прямые бесконечны. Это их основное свойство.

— Но отрезки имеют конец.

— Верно, чертовски верно, — подтвердил Лукаделло.

Майкл поблагодарил Джо, и они обнялись.

— Взгляни вокруг. — Лукаделло медленно повернулся кругом. — Будущее сулит несметные сокровища. И что все эти болваны будут делать, если не смогут пересесть из машин в самолеты, чтобы добираться до работы, а на треклятой Луне так и не проведут бесплатное электричество? За историю человечества не было такой культуры, где оптимизм и цинизм шли бы рука об руку семимильными шагами. Даже в Древнем Риме.

— Ты имеешь в виду Нью-Йорк? — спросил Майкл. — Или Америку?

— Touche. — Джо подмигнул стеклянным глазом. На лице не мелькнуло ни тени задора.

— Скажи правду. — Корлеоне кивнул на глаз. — В него вмонтирована камера?

— Даже если бы была, пришлось бы сказать, что нет. — На сей раз Лукаделло улыбнулся искренне. И быстро посерьезнел. — Проклятье! Ты ведь не шутишь.

Конечно же, Майкл шутил. Не успел он возразить, как Джо вынул глаз. Раздался чмокающий звук, и одним плавным движением Лукаделло положил глаз Майклу в нагрудный карман.

— Проверь сам.

Джо не пытался прикрыть пустую глазницу. Она была розовой и какой-то абсурдно сексуальной. Майкл не дрогнул, но не мог отвести взгляд. Лукаделло полез в карман, и телохранители сорвались с места. Однако он вынул лишь зеленые солнечные очки. Телохранители остановились. Резкие движения привлекли внимание посетителей на крыше.

— Дай знать, если что найдешь, друг, — сказал Джо, похлопал Майкла по щеке, а затем, сильней, по карману с искусственным глазом. — Может, пришлешь какой кадр.

Он развернулся и направился к эскалатору — напряженность в походке улетучилась, теперь он двигался как изможденный герой в конце вестерна. Майкл опять подумал, не позирует ли Джо.

Корлеоне проигнорировал любопытные взгляды окружающих и дождался, пока старый друг скроется из вида — самый старый друг. Он не стал вынимать глаз, хотя остро ощущал его присутствие — плотный, тяжелый шарик. У Майкла горели уши. Столь странным был жест, что не сразу дошло, насколько он унизителен. Хуже того, это изощренный вариант сглаза. Корлеоне зажал стекляшку в кулаке. Следовало бы засунуть ее Лукаделло в глотку или в задницу.

Майкл махнул телохранителям. Они ничего не сказали про глаз. Правила запрещали заговаривать с боссом, пока он сам не обратится к ним.

По пути в павильон Ватикана зашли в туалет. Корлеоне поставил одного человека снаружи и велел говорить всем, что уборная закрыта по техническим причинам, другого взял с собой и попросил револьвер. Снова простые правила.

Майкл встал перед зеркалом, достал носовой платок, вынул из кармана глаз. Вещица не вызывала отвращения. Напротив. Удивительно, как такое можно изготовить вручную. Отлить из стекла яйцо, а не шарик.

Корлеоне завернул глаз в платок и положил на столик, затем взял револьвер и проверил. Придерживая левой рукой край платка, обхватил правой ствол, занес револьвер над головой и со всей силы ударил по глазу. Телохранитель просунул голову через дверь. Майкл бешено колотил, перед глазами все плыло. Наконец он остановился, тяжело дыша.

Развернул платок. Никакой камеры, конечно. Вещица внутри по-прежнему напоминала глаз — крошечные стекляшки и дюжина осколков побольше, чем Майкл предполагал.

Неожиданно для себя он засунул в карман самый крупный кусок.

Остальное оставил на столике, умыл лицо и причесался. Из-за седых волос отражение в зеркале всегда казалось чужим. Взглянув на то, что осталось от глаза, Майкл заметил, что на платке чужие инициалы. Платок принадлежал Фредо.

* * *

Несколькими минутами позже вместе с сотней незнакомцев, с остатками сократившейся семьи и женщиной, которую, как ему все чаще казалось, можно любить, Майкл Корлеоне взошел на борт моторизированной платформы и стал перемещаться по экспозиции «Пьета». Человеческим разумом не понять, как Микеланджело удалось создать такую красоту. Привезти ее в Америку — тоже достижение века.

Во время выставки, в том году и следующем, Майкл редко ступал в остальные части павильона: часовню на полуэтаже, площадку, посвященную католическим таинствам, репродукцию раскопок под базиликой Святого Петра (а под репродукцией — мусор). Однако посмотреть на «Пьету» он приходил бесчисленное количество раз, до и после открытия, один и с другими, с платформы и прогуливаясь пешком по людной дорожке. Если доводилось увидеть, что кто-нибудь бросал окурок или папиросную бумагу, Майкл подбирал и относил в урну: ничто не должно портить вид. Над статуей горели восемьдесят прожекторов, образуя ореол, и ему представлялось, будто свет исходит и от белого камня — куска породы, вырытого из покорной земли Италии, обращенного итальянскими руками в невыразимую красоту. Майкл давно не молился. Он не исповедовался пятнадцать лет и сомневался, что такой момент настанет, однако «Пьета» никогда не теряла своей власти над ним.

И часто, как сейчас, Майкл Корлеоне плакал.

Глава 23

Шарлотта Джерачи оставила взятую напрокат машину у аэропорта и взяла такси до Нового Орлеана. Было утро. Она ехала без остановок почти два дня. Вымоталась в пути, так и не сняла парик, по-прежнему оглядывалась каждую минуту, как всю дорогу из Саратоги. Водитель спросил, все ли с ней в порядке, не нужно ли принести воды и аспирин.