Книга Шпион, которого я убила - Нина Васина

– Двух человек в котельную, – сказала она в микрофон. – Так, говоришь, давний запой? – повернулась Ева к Марату.

– Я его в таком же состоянии видел, когда только нашел галстук в шкафчике. Обрати внимание на бутылку.

– Пустая бутылка из-под виски, – проговорила Ева, тронув носком ботинка квадратную бутылку. – Еще две из-под водки и пять… шесть пивных. На шею истопника надет красный галстук с символикой. Свободно, без затяжки.

– Я тебе доверял, – покачал головой Марат. – А ты ходишь со связью?

– Что, сразу перешел от глубокой симпатии к профессиональной подозрительности? Расслабься. Я надела это в театре. – Ева посмотрела на часы. – Уже не успею пробраться на свое место в партер. Веди к себе, осветитель!

– Тогда – бегом?

– Еще как бегом!

30. Балерина

Укоризненно нахмурившая брови дежурная по партеру левой стороны, узнав помрежа и Надежду, засуетилась, заботливо провела их к шестому ряду – с краю оказалось свободное кресло, из которого она выставила откидное сиденье, и предложила не проходить в центр ряда, а просидеть первый акт у прохода, раз уж они опоздали.

Устроившийся в кресле помреж тут же внимательно оглядел сцену.

– Декорация у правой кулисы смещена, – прошептал он, наклонившись к Надежде.

– А вы сидите на том самом месте.

– Да? На каком?

– Убитый блондин в туалете, – коротко отрапортовала Надежда.

– Ничего не понимаю.

– Именно на этом месте сидел шпион, перед тем как его убили.

– Надежда, – строго прошептал помреж, – отключитесь хоть на один вечер. Вам что, недостаточно того, что вы натворили?

– При таком освещении сцена кажется маленькой, – примерно отвлеклась Надежда.

– А вот с освещением что-то не то. Я вижу тень у будки суфлера.

Надежда посмотрела вверх. В осветительскую Марата.

– Почему дежурный по сцене не позвонит осветителю? – кипятился помреж. – Вот же, тень слева! Тень двигает рукой, видишь! – Он приподнялся, на него зашипели сзади. – Надежда! Иди за кулисы и позвони осветителю! На полу сцены отпечатывается тень из суфлерской!

– Мы просто зрители, – ухватила Надежда помрежа под локоть. Она еще раз взглянула вверх. Ей показалось, что в осветительской заметно какое-то движение. Исчезла тень у суфлерской раковины. – Отстранитесь. – Она примерно стала разглядывать действие и декорации.

– Да-да, – чуть прижал локтем к себе ее руку помреж. – Ты права.

– Что это? – вдруг напряглась Надежда. – Видите, веревка свисает!

– Конечно, свисает, а я что говорю! Эта веревка, наверное, выпала из декорации! Ну полный бардак! По ней Квазимодо должен спуститься на сцену!

– Почему она свисает?! – Надежду затрясло.

– Не нервничай. Сейчас они сами заметят и закрепят ему еще одну веревку.

– Она не должна свисать! – стуча зубами, Надежда так вцепилась в руку помрежа, что он тоже взволновался. – Какой Квазимодо?

В большой полевой бинокль Ева рассматривает на перекладинах сложной деревянной конструкции сгорбленную фигурку человечка со всклокоченными волосами. Человечек делает знаки кому-то за кулисами. Наконец он успокоился, ухватил поудобней двумя руками толстую веревку и застыл, присев, в ожидании прыжка.

– Лишняя тень, – заметил рядом с Евой раздетый по пояс Марат. – Какая-то веревка свисает сверху. Квазимодо потерял?

– Он сейчас прыгнет. А зрители его так не видят?

– Нет.

– Высоко ему прыгать, – шепчет Ева.

– Это Лесков из циркового училища. Приходит к нам только на «Собор». Лучший Квазимодо в городе. Отличный мужик, хоть и метр сорок восемь. Силища…

Резко выбросив короткие ноги вперед, Квазимодо прыгнул, в прыжке спускаясь по веревке вниз, а у самой сцены сгруппировался и кубарем перекатился почти до суфлерской будки.

– Перестарался, – шепнул Марат, склонившись к лампе.

По-обезьяньи передвигаясь, касаясь пола расслабленными кистями рук, Квазимодо скачками вернулся на середину сцены. Провел рукой по лицу и посмотрел вверх. Потом на свою руку. Набычившись, он посмотрел через плечо на зрителей.

– Что-то случилось, – взволновался помреж. Только он и Надежда – два человека в зале – поняли, что это не запланированный взгляд. Актер что-то сказал суфлеру, спрятав за вздернутым плечом низ лица.

– Пойдемте отсюда, – стучала зубами Надежда.

И в этот момент сверху на сцену что-то упало со страшным глухим звуком.

Застыла в оцепенении балетная группа. Свалился едва успевший отскочить в сторону Квазимодо. Эсмеральда схватилась за щеки и завизжала, но ее никто не услышал, потому что несколько скрипок разом завизжали еще громче и невыносимей. Зал замер. И с полминуты зрители были уверены, что это необычный ход сюжета, что странные звуки из оркестровой ямы – запланированы. Постепенно затихая, оркестр доживал эти мгновения виолончелью.

Дирижер первый достал из нагрудного кармана платок и закрыл нос.

Повскакивали в передних рядах особенно нервные женщины, закрывая лица руками.

За кулисой мелькнуло на миг бледное до синевы лицо дежурного режиссера сцены. Он беззвучно кричал одно слово, и помреж в шестом ряду с краю повторил его в гипнотическом оцепенении: «Занавес!»

– Опаньки! – обрадовался Марат, выдернул успокаивающий фильтр из ближайшей лампы и направил яркий пучок света на середину сцены.

Задние ряды партера ничего не понимали и вставали с мест с глухим ропотом. То, что свалилось сверху, лучше всего разглядел бельэтаж и ложи. Именно в ложе раздался первый пронзительный, нестерпимый в своей банальности женский визг.

– Это же… – дрожа губами, беспомощно встал помреж, вырвав свою руку у Надежды. – Это же труп какой-то! – В его тихом шепоте отразился весь ужас происходящего на родной поруганной сцене.

Тело крупного темноволосого мужчины в одних семейных трусах и носках, уже начинающее разлагаться, лежало с неестественно вывернутыми конечностями и источало сильный неприятный запах. Конвульсивно дернувшись, пополз с шипением тяжелый занавес.

В десятом ряду партера проснулся задремавший было в полумраке зритель и удивленно уставился на свою соседку.

– Это черт знает что! – с соседнего кресла вскочила совершенно невероятная блондинка.

Мужчина с удивлением заметил, что некоторые зрители рядом тоже повскакивали и обмениваются междометиями, из которых трудно понять, что происходит.

– Антракт? А почему не зажигают свет? – поинтересовался он, наблюдая, как блондинка, откинув свое сиденье, усаживается на пол.

– Я же чувствовала, я чувствовала! – бормотала она, опуская голову и закрывая свои желтые прямые волосы руками, как это делают в самолетах, когда стюардессы уговаривают пассажиров не волноваться и просто выполнять указания. – Это не антракт! – повернула Далила голову, и ее сосед на мгновение поразился выражению лица – не страх, а подлинное, неистовое бешенство!