Книга Последний герой - Виталий Гладкий

Малеванный верил, что она есть. И никогда ее не искушал. Он считал, что судьба добра к любому человеку и обычно дремлет, но не дай бог ее разбудить каким-либо неразумным поступком. Тогда берегись. Она не любит, когда нарушается определенный ею порядок. В этом ему уже пришлось убедиться, и не раз.

Поэтому вор, беззаботно насвистывая, шел неторопливым шагом, будто и не подозревал о намерениях своего компаньона. По его спине блуждал холодок, а сердце и вовсе покрылось ледяной коркой страха.

Но Малеванный, сжав остатки воли в кулак и подогревая самолюбие мыслями о своем воровском статусе, все-таки удержал себя от позорного бегства. И только когда зеленый омут зарослей расступился, пропуская его в свои глубины, вор припустил со всех ног, нимало не заботясь о том, куда ступают ноги, а также о том, что он производит в джунглях такой же шум, как слон в посудной лавке.

Люсик слышал треск сушняка и ломающихся ветвей, но не придал этому должного значения. Его мысли были зациклены на двух пунктах: как ему быстро и эффективно уничтожить оставшихся в живых «новых робинзонов» и какую историйку сплести по этому поводу боссу, когда они встретятся лицом к лицу.

Он принял решение, и теперь уже ничто не могло заставить его изменить намеченные планы.

В том, что бомж мертв, Люсик не сомневался. Даже если он и не помер от пули, то Самуся должны были съесть леопарды.

Что касается Малеванного, то его компаньон уже мог считать себя покойником. Люсик злобно осклабился, на миг представив выражение лица вора, когда он наставит на него пистолет и медленно, наслаждаясь каждой долей секунды, нажмет на спуск.

Потом мрачные мизантропические фантазии понесли Люсика дальше.

Обстоятельства предстоящей смерти алкаша представлялись ему весьма туманно. Он вообще не считал Гараню за личность – мелкая букашка, которую можно раздавить походя, ничтожество, пьянь-рвань подзаборная; таких хмырей у каждого вокзала – пруд пруди. Никчемные, никому не нужные людишки.

А вот Фиалка – это совсем другое дело… У Люсика даже руки задрожали от вожделения, когда он представил, ЧТО он с ней сделает.

Люсик испытывал такую всепоглощающую ненависть к человеку впервые в жизни. Почему он возненавидел именно Фиалку, которая не сделала ему ничего плохого? Может, потому, что она, единственная из всех, сразу сообразила – Люсик понял это по выражению ее глаз, – что он собой представляет и за какие грехи его присоединили к отбросам общества?

Он и сам не мог достаточно подробно и точно ответить на этот вопрос.

Но Люсик и не захотел бы на него отвечать. Это был просто факт, аксиома, не требующая ни объяснений, ни подтверждений…

Тем временем Малеванный удалился на достаточное, по его мнению, расстояние от пляжа и, очутившись на небольшой поляне, упал на землю, чтобы отдышаться.

Все, прошлое отрезано, думал вор с невольной горечью. Назад ходу нет. А ведь как здорово он все задумал… Не лопухнись они с плотом, сейчас бы пили ром или виски в какой-нибудь малайской забегаловке и в ус не дули.

Интересно, какая сволочь так ловко их объегорила?!

А Лукьян-то, Лукьян… сука! На кого рога выставил? Ведь жили клево, делились по-братски. Что там в его бестолковке перевернулось? Вот тебе и бухгалтер… бля!

Малеванный невольно поежился, вспомнив выражение глаз своего компаньона. Ей-ей, шизанутый, решил он окончательно. Надо линять от этого гнилого фраера, и подальше.

Но куда? Это был непростой вопрос…

Решение вор нашел быстро. Да, только так! – вспомнил он вершину потухшего вулкана. Там много скал, а значит, должны быть и пещеры или какие-нибудь другие укрытия. К тому же и вода под боком. «Ничего, как-нибудь проживем», – подумал Малеванный, приободряясь.

Он сунул руку в карман и довольно осклабился – зажигалка была на месте. Пусть теперь этот чокнутый молодчик поживет без огня. То-то будет ему весело… А там посмотрим, куда хромая вывезет.

Поднявшись, Малеванный крепко сжал в руках рогатину и отправился на поиски звериной тропы, которая вела наверх, к кратеру вулкана. Он думал о том, как хорошо, что Люсик не отобрал у него мачете. Это упущение было большой ошибкой компаньона, теперь уже бывшего.

Задумавшись, sop не заметил, как тропу быстро пересекло какое-то крупное существо. Оно прошло буквально в двух метрах от него. Глубоко посаженные глаза обезьяночеловека, стоявшего в зарослях у тропы, внимательно рассматривали Малеванного до тех пор, пока тот не исчез из поля зрения монстра.

Обезьяночеловек глубоко втянул в себя лесной воздух, который хранил запах человека, и гримаса неудовольствия исказила его и так не шибко симпатичную физиономию. Он оскалил зубы и заворчал, чем поверг в полный ужас двух обезьян, сидевших на нижних ветках.

Закрыв головы ладонями, бедные зверушки не сделали ни единого движения с того времени, как увидели монстра. Они словно оцепенели.

Обезьяночеловек посмотрел на них долгим взглядом, шумно выдохнул – словно снял запрет на любые звуки и перемещения в его присутствии – и продолжил свой путь.

Над островом в очередной раз послышался гул мотора самолета, который летел на большой высоте.

Глава 49

Гараня возвратился, когда Фиалка кормила Самуся. Ему как будто полегчало, и он по глоточку хлебал из ложки, которую держала в руках девушка, черепаховый суп.

У бомжа был целый кухонный набор, вырезанный из дерева: две глубокие большие миски, похожие на пиалы, такое же количество тарелок, блюдо, две кружки и две ложки. Кого он себе мыслил в партнеры, судя по количеству приборов, – об этом можно было только гадать.

Суп был приготовлен тут же, на дереве. Гараня лишь диву давался, глядя на то, как здорово бомж обустроился на острове. Он даже очаг сумел поднять наверх, чтобы можно было приготовить горячую пищу, не спускаясь на далеко не безопасную землю.

Для этого Самусь сделал из толстых кольев щит, привязал его к двум горизонтальным веткам и обмазал для начала слоем глины. А затем положил поверх щита несколько плоских камней, обнеся все невысоким бортиком.

Чтобы костер не заливали дожди, Самусь сделал над очагом крышу из пальмовых листьев. Под такую же кровлю он положил и запас сухих дров. Так что автономность его жилища при наличии кладовой с разнообразными продуктами была на должном уровне.

Мало того, бомж сообразил, как собирать дождевую воду, чтобы часто не ходить к источнику. Он привязал к стволу дерева в нескольких местах емкости из бамбука, а над ними прикрепил широкие листья какого-то растения.

По ним, как по желобам, дождевая вода и стекала в сосуды, которые были всегда наполнены доверху, потому что дожди шли регулярно – в основном по ночам.

Он лишь не придумал, как изготовить «кастрюлю»; но тут пригодился опыт Гарани. И теперь Самусь наслаждался ароматным и вкусным варевом, причмокивая губами от удовольствия.