Книга Красная площадь - Эдуард Тополь

Я встал, открыл шкаф-холодильник, который был окружен книжными стеллажами с томами сочинений Л.И. Брежнева – «Малая Земля», «Возрождение», «По заводскому гудку», «Речи Л.И. Брежнева», изданные на всех языках советских национальных республик. Я налил старику «боржом», он отпил несколько глотков и отдал мне фужер. В красном полумраке кабинета котенок возился у стула – царапал деревянную ножку, но лапы соскальзывали с поверхности дерева. Брежнев перевел взгляд с котенка на меня, спросил: – Отдать? А иначе – никак?

– Иначе пробуют КГБ и Отдел разведки. И не исключено, что в любой момент они схватят на Западе эту Аню Финштейн и…

– Понятно. Но если они не могут найти эту Финштейн, как же ты ее найдешь?

Я коротко рассказал ему о втором письме Ани и изложил свой план:

– Я должен срочно встретиться с этой Аней в Западном Берлине, и в обмен на адрес этих пленок ей выпустят из Восточного Берлина ее жениха.

– А если она надует, скажет не тот адрес?

– Когда она назовет адрес, я прямо оттуда позвоню в Москву своим помощникам, и как только они найдут пленки и перезвонят мне, этот Мингадзе пройдет через Берлинскую стену на Запад. Только сделать все нужно быстро, срочно, пока ГБ не нашло эту Финштейн.

Брежнев откинулся в кресле-качалке и медленно закачался в нем, обдумывая. Потом спросил:

– Думаешь… она… поверит тебе?… А вдруг… мы… возьмем пленки… а жениха не выпустим?…

С минуту он разглядывал меня. Потом спросил:

– Ты женат?

– Разведен.

– Родители есть?

– Родителей уже нет в живых, Леонид Ильич.

– Так… Значит… разведен… родителей нет… а девушку твою убили… Где же… у нас гарантии… что ты не… сбежишь на Запад?

– У меня здесь сын, Леонид Ильич.

Собственно, это и был самый кульминационный момент нашего разговора. Здесь решалось все, что могло и должно было произойти потом.

– Сын?… Н-да… дети держат… не всех, правда… – он покачался в своем кресле-качалке и глянул за окно. Стрелки часов на Спасской башне приближались к шести. – Хорошо, ты будешь у нее заложником, а твой сын – у нас… Это хорошо. А где сидит ее жених, в какой тюрьме?

– Они его от меня прячут. Но если вы подпишете Указ Верховного Совета о его помиловании, я найду Мингадзе, не беспокойтесь. Достаточно прижать начальника ГУИТУ Богатырева…

Он сел в кресло за письменным столом, задумался, помолчал. Потом спросил:

– А другого пути, значит, нет?…

– Нет, – сказал я как можно тверже.

– И ты уверен, что тебе отдадут этого Мингадзе живым или тебя самого не прихлопнут за Красной стеной?

– Сейчас – нет. Сейчас ни ГБ, ни Отдел разведки не будут мне мешать. Они захотят переиграть меня на последнем этапе и отнять пленки. Но это уже продумано…

– Ну, на последнем этапе я их сам переиграю… Слушай, ты знаешь какой-нибудь свежий анекдот про меня?

– Про вас? – изобразил я удивление на лице.

– Ладно, только ты мне ваньку не валяй, про меня полно анекдотов ходит. Особенно про то, что я эдакий старичок блаженный, ниче уже не соображаю. Например, ты слыхал такой анекдот? Брежнев приходит на работу, а секретарь ему говорит: «Леонид Ильич, у вас один ботинок коричневый, а второй красный». – «Ну да, – отвечает Брежнев, – а у меня и дома остался один коричневый и один красный». Понял? Брежнев уже такой старый, что ничего не соображает, блаженный. И это замечательно! Это значит, что в глазах народа я ни в чем не виноват – ни в продовольственных трудностях, ни в афганских делах, ни в польских. А еще анекдот хочешь? На заседании ЦК Брежнев говорит: «Товарищи… Мы хотим… наградить товарища Черненко… орденом Ленина и орденом Первого Кавалера Советского Союза… Вы спросите, почему? Потому что когда мы хоронили товарища Суслова… и заиграла музыка… товарищ Черненко первый пригласил даму на танец…»

Я рассмеялся, а он взглянул на меня удовлетворенно и сказал:

– Нравится? Это я сегодня придумал. Только никому не рассказывай до похорон Суслова, ладно? Вообще, я тебе скажу, я очень боюсь – что будет со страной, когда я умру? Если Андропов захватит власть – ох! – он тяжело вздохнул. – Ведь он пятнадцать лет работал с Сусловым душа в душу. Все международные акции они вдвоем разрабатывали. Суслов курировал международное коммунистическое движение и по этой линии зазывал к нам всяких молодых коммунистов из арабских и латиноамериканских стран, а Андропов здесь готовил из них террористов. И теперь придется ему бросить кость – отдать пост Суслова. Но пока я у власти – ладно, а вот если я умру завтра, что будет с партией, со страной?… – он явно устал и нажал кнопку на своем столе. В ту же секунду Жаров открыл дверь. Брежнев сказал устало: – Устинова и Белкина срочно ко мне. И еще этого… как его? Начальника лагерей и тюрем…

– Генерала Богатырева, – подсказал я.

– Да, его…

– А Белкин вам зачем? – спросил я.

– У него журналистский паспорт с визами во все страны Европы, – объяснил Леонид Ильич. – Он может сегодня вылететь в Париж или в Лондон и оттуда позвонить этой еврейке. А из Москвы ей звонить нельзя – КГБ прослушивает. Кто тебе еще нужен сейчас?

– Марат Светлов, – сказал я и подумал: да, этот кремлевский старичок не так прост, как кажется даже своим советникам.

18 часов 45 минут

В коридоре третьего этажа гостиницы «Националь» Марат Светлов с озабоченным видом врал майору КГБ Шаховскому:

– Срочно нужна ваша помощь, майор! Как говорится, вы – нам, а мы – вам. В долгу не останемся.

– А в чем дело? – майор Шаховский руководил в КГБ отделом по «сервировке» иностранных туристов проститутками, и гостиница «Националь» была его штаб-квартирой.

– Сегодня утром из Вознесенского монастыря пропали золотой оклад и четыре иконы XVI века. По моим данным, грабители собираются сплавить их за рубеж через иностранцев с помощью вот этой красотки, – и Светлов показал майору фотографию Тамары Бахши. – Твоя?

Майор посмотрел на фотографию и произнес только одно слово:

– Убью!

– Как раз этого делать не надо, – сказал Светлов. – Просто выдай ее мне, я хочу с ней поговорить. А когда тебе что-то понадобится – МУР к твоим услугам, сам понимаешь.

– Пошли! – сказал майор и повел Светлова в конец коридора, говоря на ходу: – Ее еще нет, по-моему. Она сейчас занимается шведом…

В конце коридора перед обычной дверью гостиничного номера № 321 сидел на диванчике и читал «Вечернюю Москву» плотный молодой парень в сером костюме. Он вопросительно посмотрел на майора и Светлова, но Шаховский сказал ему:

– Читай, читай. Это свой.

Он открыл ключом дверь номера 321, пропустил Светлова вперед, и они оказались в просторном трехкомнатном люксе, обставленном вовсе не гостиничной мебелью. Здесь стояли пульты дистанционного управления телекамерами, над пультами были большие и малые телеэкраны, рядом стояли стационарные звукозаписывающие установки и прочая аппаратура скрытого наблюдения. За пультами сидели одетые в штатское сотрудники КГБ, но вся атмосфера в комнате была еще полурабочей – двое, сидя на диване, играли в шашки и пили чай, рядом с ними кто-то читал свежий «Плейбой», и лишь несколько сотрудников «работали»: перед ними на телеэкранах были видны почти все нужные им уголки гостиницы «Националь» – парадный вход, где сновали иностранные туристы и куда подкатывали за этими туристами легковые машины «Интуриста», вестибюль с его сувенирными и парфюмерными киосками, стойка администраторов, коридоры гостиницы, зал ресторана и валютный бар. В валютном баре был интимный полумрак, играла негромкая музыка, несколько компаний иностранцев с русскими девушками сидели за столиками. Музыка из бара звучала в «аппартаментах» Шаховского, но не мешала тем, кто работал, – они сидели за пультами в наушниках. Увидев вошедшего Шаховского, один из них повернулся к нему и сказал: