Книга Кинжал с красной лилией - Жюльетта Бенцони

Генрих не успел закончить фразы. С воинственным блеском в глазах, с гневно раздутыми ноздрями его «ласковая» супруга воздвиглась, как монумент.

— Так вы ее видели? А где вы ее видели, как не у этой женщины?! — провозгласила она, протянув указующий перст в сторону мадам де Верней.

— И что тут такого? Что тут противоестественного? Когда де Курси рассказал мне о событиях той страшной ночи, я пожелал все увидеть своими собственными глазами, и, стало быть, донну Лоренцу я мог увидеть только там, где она находилась. Де Курси не отходил от меня ни на шаг, так ведь, барон?

— Да, я все время был рядом с Его Величеством, — солгал Тома с той уверенностью, которая всегда выглядит крайне убедительно. — Вернувшись в Лувр, я получил приказ немедленно отправиться в Англию и привезти оттуда господина де Сарранса, а главное, сообщить ему правду о том, что произошло до того, как до него дойдут слухи злопыхателей, которые уже начали распространяться по городу. Что касается донны Лоренцы, то она едва дышала и с минуты на минуту готова была угаснуть.

С редкой непринужденностью звучно кашлянув, королева вернулась на поле сражения.

— Неужели мадам д'Антраг обладает столь глубокими познаниями в медицине, что способна поставить на ноги умирающую? — спросила она.

Мелодичный голос пожилой дамы послужил приятным контрастом грубому тону Ее Величества.

— Нет, я не настолько сведуща в медицине, мадам, да и случай был исключительный. Но мы обратились к флорентийскому послу, мессиру Джованетти, он располагал услугами замечательного доктора Валериано де Кампо, который и лечил нашу гостью. О его медицинских талантах вы можете судить сами, взглянув на нее.

— К несчастью, он находится слишком далеко, чтобы дать нам свои показания, — гневно произнес король. — Хотел бы я знать, по какой причине вы в один миг отослали достойного Джованетти, который, надо сказать, служил вам верой и правдой! Отослать, даже не спросив моего мнения!

— Его отозвали. Новому великому герцогу никогда не приходились по душе его взгляды.

— Да неужели? И сколько же лет было теперешнему великому герцогу, когда вы и мессир Джованетти покинули Флоренцию? Восемь лет? Или уже девять? Я бы сказал, что свою политическую линию он начал вырабатывать удивительно рано.

Почувствовав, что в воздухе сгущаются тучи и вот-вот разразится семейный скандал, герцог де Сюлли отважно встал между противниками.

— По какой бы причине ни уехал Джованетти, сейчас это уже не имеет значения. Мы же здесь собрались, чтобы вынести окончательный приговор по делу об убийстве маркиза де Сарранса. Я искренне полагаю, что мы можем снять вину с донны Лоренцы. Убить маркиза она не могла.

— Но она могла подослать убийцу!

Головы присутствующих повернулись к Антуану, который поднялся со своего места, одержимый совершенно очевидным желанием жестокой мести. Сердце бедной Лоренцы упало. Что случилось с этим человеком, которого она полюбила с первого взгляда и который тоже ее полюбил, ведь она чувствовала это?! Почему он стал самым отъявленным ее врагом и обвинителем?

— Кто вам подсказал подобную бредовую идею? — осведомился де Сюлли с резкостью человека, который терпеть не может, когда ему противоречат. — Вы ничего не видели. Вы находились в Лондоне!

— Зато здесь был Тома де Курси, как он только что сообщил нам! Так почему бы ему не быть тем, кто...

Закончить свое предположение он не успел. Охваченный праведным возмущением, Тома со всей силы двинул Антуана в челюсть, да так, что сбил его с ног, и тот свалился на ковер. Тома продолжил бы драку, если бы присутствующие в зале стражники не удержали его.

— Думаю, что этого достаточно, де Сарранс? — сурово проговорил король. — Теперь, я надеюсь, вы откажетесь от своего обвинения?

— Нет, сир. Но я хотел сказать совсем другое. Мы до сих пор занимаем с де Курси одну квартиру, и у нас один слуга на двоих, который, собственно, является слугой барона...

И Антуан рассказал, как Грациан последовал за своим хозяином к особняку де Саррансов в то утро, когда обнаружилось убийство, как он стал преследовать удивительного пьяницу, который очень скоро протрезвел и привел его на улицу Пули, где, как выяснилось, он и жил. Как Грациан стал следить за этим человеком и видел, что тот отдал оружейнику в починку кинжал, украшенный красной лилией, и оружейник сделал этому кинжалу новый клинок. Человек был недоволен выполненной работой, находя, что она обойдется ему слишком дорого, и не хотел платить за нее...

— Известно имя этого человека? — прервал его рассказ де Сюлли.

— Бруно Бертини. Он флорентиец и, замечу, кстати, очень недурен собой и пользуется успехом у женщин.

Лоренца возмущенно вскинула голову.

— На что вы пытаетесь намекнуть? Я с этим человеком не знакома. И никогда его не видела!

— Не обязательно видеть того, кому даешь поручение! Одно совершенно неоспоримо: Бертини провел всю ночь в доме моего отца. Когда он из него вышел, его одежда была залита вином, что было отличной уловкой для того, чтобы скрыть пятна крови, а кинжал, который он отдал чинить оружейнику, прибыл в Париж в ваших сундуках, мадам! Сломался кинжал потому, что однажды уже был применен против моего отца, и случилось это накануне вашей свадьбы, и клинок погнулся, наткнувшись на кольчугу, которая в тот раз спасла маркизу жизнь. Вы сами рассказали, что несчастный отец показал вам этот кинжал и наказывал вас хлыстом, потому что вы покусились на его жизнь.

— Да, показывал и обвинял, но это значит, кинжал не мог быть в руках того, кто...

— Он мог подобрать его в опочивальне после того, как вы убежали...

— Выходит, что человек, которого я якобы подкупила, заранее предвидел все, что произойдет, и спокойно ждал, пока чудовище хлестало меня хлыстом, не обращая внимания на мои крики и не придя мне на помощь?

— Среди криков других пьяниц он мог не расслышать ваших.

— До какой же степени нужно меня ненавидеть, чтобы вообразить, будто я, испуганная, обезумевшая от боли и страдания, способна взять кинжал и...

— Я повторяю еще раз, что не считаю, будто вы это сделали собственными руками, но уверен, что вы подкупили этого человека.

— Когда и где я могла увидеться с ним? Я никогда раньше не бывала в Париже, меня привез сюда мессир Филиппо Джованетти, и между нашим приездом и проклятым венчанием прошло всего-навсего три дня, которые я провела в Лувре под стражей. Когда я могла найти в чужом городе человека, который, как я понимаю, прибыл в свите королевы девять лет тому назад, убедить его совершить убийство, передать ему кинжал и еще заплатить? Из каких денег, у меня уже не было ни лиара!

— Он был вашим земляком. Вы могли быть знакомы и раньше.

— Я воспитывалась в монастыре Мурати во Флоренции, а не в притоне. Там не могло быть наемных убийц!

— Он присутствовал на свадебном пире, значит, он не просто какой-то проходимец. Он мог быть другом вашей семьи.