Книга Тертон - Александр Цзи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Из Великих Марей, — сдержанно ответил Стас.
Василий Федорович наморщил высокий лоб.
— Что-то не слышал об этом населенном пункте… Это где?
— Возле Лесного Увала.
Лоб не спешил разглаживаться.
— Не припоминаю…
«А я, блин, Камень-град с Чаринском не припоминаю! — в сердцах подумал Стас. — Что, если нам всем выборочно стерли память?»
Петр Анатольевич деликатно кашлянул в кулак и поправил тяжелые роговые очки.
— Это, Василий Федорович, ненатуральные города.
Василий Федорович ахнул:
— Да вы что, Петр Анатольевич? Не может быть. А вы, простите, Артемий Константинович, натурал?
У Стаса отвисла нижняя губа, но он быстро ее подобрал. В голове щелкнуло. Вспомнился странный совет Эрика-куратора.
— Ясное дело, натурал, — широко заулыбался Стас. — Самый что ни на есть натуральный.
Каменьградцы переглянулись и засмеялись.
Василий Федорович, отсмеявшись, сказал:
— Как и все мы! Наша страна велика, даже не все города знаешь. Жизни не хватит, чтобы запомнить! И немудрено. Как бы то ни было, наша страна должна быть на все сто процентов натуральной, без никаких, знаете ли! Это наша основная духовная и смыслообразующая скрепа, если хотите.
Стас не совсем понял, о чем речь, но на всякий случай кивнул.
А Петр Анатольевич возразил:
— Это невозможно, Василий Федорович, чтобы прям вся страна — и вдруг стала натуральной! Если б было возможно, давно бы стало.
— Надо к этому стремиться! — горячо сказал Василий Федорович.
— Так стремимся ведь. Давно уже.
— Недостаточно сильно, выходит! Люди жадны и носятся со своей духовной грязью, не подносят, когда надо. Вот вы, Артемий Константинович, что по этому поводу думаете?
Настала пора для Стаса морщить лоб, вытягивать губы в трубочку и всячески изображать мыслительную деятельность, чтобы потянуть время. Нельзя выделяться. Нужно быть как все.
— Я… э-э-э… думаю, что надо быть… э-э-э… быть против всего плохого и за все хорошее!
Василий Федорович и Петр Анатольевич уставились на Стаса. Тому почудилось, что каменьградцы сейчас начнут дико хохотать, но мужчины внезапно закивали с наисерьезнейшим видом.
Есть у Стаса, выходит, кое-какие навыки толочь воду в ступе, что-то говорить, при этом не давая никакой информации — то есть способности к популизму. Стаса озарило: такие бессмысленные тексты выдают те, кто совершенно не шарит в предмете, как он вот прямо сейчас.
«Можно и в политику податься… Несложное это дело. Сидишь, болтаешь всякую чушь. Главное, чтобы рожа была серьезная и значительная».
Но сентенция Стаса, увы, вызвала дополнительные вопросы.
— А что такое, по-вашему, хорошо и плохо? — спросил Василий Федорович. Ему прямо-таки загорелось подискутировать на эту заезженную тему. — И кстати, не откажите в любезности удовлетворить мое любопытство: какова причина вашей командировки в Чаринск?
— М-м-м… — промычал Стас, лихорадочно прикидывая, как бы выкрутиться.
На помощь пришел Петр Анатольевич:
— Ну что вы пристали к молодому человеку, Василий Федорович? Видите ведь, он утомился с дороги. Вагон в этот город ездит раз в месяц, а потому не слишком удобный…
— Но… — начал Василий Федорович, но Петр Анатольевич отчетливо пнул его под столом.
— Вагон неудобный, и это полное безобразие! Учитывая, что на нем иногда приезжает высокое начальство.
Василий Федорович испугался — это было ясно видно. Метнув на Стаса испуганный взгляд, он извинился, поднялся и ушел, сославшись на срочные дела. Петр Анатольевич, угодливо улыбаясь Стасу, последовал за приятелем.
Стас проводил их взглядом, пожал плечами и взял еще один стакан компота. Судя по всему, его приняли за кого-то влиятельного. За ревизора, например, ха-ха!
Ну и пусть.
Глава 41
Чаринск-7
Он валялся в номере и пытался размышлять логически. Получалось не очень.
Что за байда с натуралами? Имеет место некое разделение людей, и сексуальные пристрастия тут, вероятно, совершенно ни при чем. Собака зарыта глубже.
Кроме Чаринска есть еще и Камень-град — два города, про которые в мире Стаса Думова не слышали. Секретные города? Друг о друге жители этих неведомых населенных пунктов знают. Но о Лесном Увале — нет.
Что, если страна разделена на две зоны, и жители этих зон не в курсе друг о друге? Жители Камень-града и Чаринска считают себя натуралами, а Стаса со всеми прочими обитателями обычного мира принимают… за ненатуралов, что ли?
В чем заключается натуральность? Не в отсутствии Завесы ли?
Стас кивнул сам себе.
Да, логично.
Утомленный поездкой, прогулкой и сытным обедом, он уснул — обычным сном, а не Изгойским. Мозг продолжал работать и в этом сне, в частности сгенерировал идею: а что, если люди делятся на Натуралов и Изгоев? И в этой таинственной ретро-зоне в курсе насчет этого деления?
Проснулся спустя полтора часа от вновь повеявшего неприятного потока внимания. Выглянул в окно сквозь тюль — вечерело, солнце дробило лучи сквозь листву. В поле видимости наблюдателей нет.
На ужин Стас не пошел — не хотелось ни есть, ни снова встречаться с этими двумя «натуральными» занудами. Зато случайно набрел на библиотеку, открытую для постояльцев.
Библиотека занимала просторное помещение с четырьмя большими окнами. Вдоль стен выстроились удобные диванчики, а книги стояли на полках по центру.
Книги почти все были старенькие, читанные-перечитанные. Авторы сплошь незнакомые. Стас наугад вынул учебник психологии за авторством некоего Романа Филатова. Так же наугад открыл страницу и прочел:
«Все люди — все без исключения — добры, сострадательны и отзывчивы. Умение сострадать и сорадоваться заложено в человеческой природе от рождения, и оно является априорным, то есть не зависящим от опыта. Но со временем в ментальном пространстве человеческого ума скапливается так называемая духовная грязь, и ее необходимо регулярно очищать подношением. Нужно соблюдать не только гигиену тела, чтобы не болеть различными заболеваниями, но и гигиену ума, чтобы не погрузиться в пучину злобы, невежества и жадности».
Стас полистал учебник еще немного, но понял мало. С чего автор взял, что люди от рождения добрые и отзывчивые? По некоторым детишкам этого не скажешь. От рождения многие эгоистичны и жадны, альтруизм и щедрость нужно развивать уже потом, в ходе воспитания.
Среди полок неслышно передвигался еще кто-то, шелестел страницами, покашливал. Стас увидел женщину из столовой — она выходила, когда Стас пришел на обед. Когда они встретились взглядами, женщина кивнула и улыбнулась, Стас ответил тем же. Ему уже проще давались все эти улыбки.
Он прихватил с собой четыре томика:
