Книга Мир обретённый - Нил Шустерман

Когда беседа подошла к концу, Алли, Ник и Майки отошли в сторону обсудить всё между собой; Джил тоже удалилась — возможно, лишь для того, чтобы сбежать от компании; а Джикс уселся рядом с Кларенсом — не настолько близко, чтобы тот мог случайно задеть его, но и не очень далеко — так, чтобы дать понять шрамодуху, что он, Джикс, его не боится. Оба наблюдали, как Лейси играет сама с собой в крестики-нолики, рисуя их прямо на земле. Джиксу стало грустно — девочка напомнила ему об Инес. Он убил её. Он не смог её спасти. Наверно, теперь каждая маленькая девочка будет напоминать ему об Инес — с этого дня и до тех пор, пока будет жива его память.

Джикс внимательно изучил внешность Кларенса, его боевые раны, сверкающую линию, что отделяла живую часть его лица от мёртвой. Смотреть на это было жутковато, но и не смотреть тоже было невозможно. В глазах Джикса Кларенс был чем-то вроде междумирной монеты — неоспоримым доказательством того, что в запасе у мироздания ещё много непостижимых обычным разумом трюков.

— Что, никак не можешь налюбоваться на чудо-юдо-шрамодуха? — горько проговорил Кларенс, неправильно истолковав пристальный взгляд Джикса. — Давай, давай, пялься на отвратного монстра, кушающего детишек.

— Нет, — возразил Джикс. — Для меня ты вовсе не монстр. Мы оба с тобой чуды-юды. Я уважаю тех, кто не похож на остальных.

Кларенс отмахнулся — на кой ему уважение этого кото-парня, — но Джикс не отступал.

— Послушай, — сказал он. — Я почему-то уверен, что ты недаром стал таким. Тебе уготована особая участь. Не могу объяснить, я просто чую это, и можешь мне поверить — чутьё меня никогда не подводило. Ты спас множество людей и несмотря на это чувствуешь, что твоя миссия не завершена. А это значит, что тебе ещё предстоит свершить что-то выдающееся, достигнуть какой-то цели. Вот я как думаю.

На обеих половинах лица Кларенса появилась улыбка, но не радостная, а горькая.

— Я тоже когда-то думал так же. Но опыт подсказывает: всё равно всё кончится провалом. Жаль тебя огорчать, но нет у меня никакой цели. И когда я наконец пройду по этому вашему туннелю к жемчужным вратам — или что там вместо них — я как следует вломлю Господу за то, что он не дал мне этой самой цели.

Джикс кивнул, принимая точку зрения Кларенса и не осуждая его.

— Вламывай, если находишь нужным. Но мне кажется, что когда ты попадёшь туда, его замысел станет для тебя гораздо понятнее.

В нескольких ярдах от них ягуар Джикса пошевелился, и Кларенс обратил к нему свой междумирный глаз.

— Ты лучше влезь обратно в эту тварь, пока она не проснулась и не сожрала меня.

* * *

— Чичен-Ица! — воскликнула Алли. — Город Душ — это Чичен-Ица! И как я сама не догадалась, что чечевица тут ни при чём!

— Не пойду! — раскричался Майки. Все попытки утихомирить его кончались ничем. Он кипел и бушевал, и, как всегда в подобных обстоятельствах, под воздействием гнева его тело трансформировалось самым причудливым образом: вырастали лишние руки-ноги, на лице выскакивали и лопались пузыри размером с мяч для гольфа и тому подобное. Майки, широкая натура, даже протестовал не только голосом, а всем телом. Устрашающее зрелище.

— Успокойся и лучше подумай! — вразумляла его Алли. — План Джикса — то, что надо. Ты не можешь отправиться туда, куда пойду я. И потом — со мной будет Кларенс...

— ...который сотрёт тебя с лица Земли одним кончиком пальца, — ощерился Майки.

— Значит, мне придётся быть осторожной. И не волнуйся ты так за меня! Ты за себя, за свою миссию волнуйся!

— Тоже мне ещё миссия! — огрызнулся Майки. — Не пойду я ни в какой дурацкий Город Душ и не стану пресмыкаться ни перед каким дурацким королём!

— Эй, послушай, — вмешался Ник. — Я тоже иду и не жалуюсь.

— Ты слишком глуп, чтобы жаловаться! — прорычал Майки.

— Как тебе не стыдно! — укорила его Алли. — Нашёл, чем его попрекать!

— Нет, он прав, — сказал Ник. — Я не тот, каким был раньше. Может, я никогда больше не стану прежним. Но, во всяком случае, я не такой эгоист, чтобы...

— Эгоист?! — На лице Майки вздувались и лопались пузыри, словно сыр на горячей пицце. — Это ты меня эгоистом назвал?! Я тебе сейчас покажу эгоиста!

— Прекрати! — прикрикнула Алли. — Ты совсем как МакГилл!

Лицо Майки посерело, словно лава. Он поднял на Алли глаза, полные тоски и мольбы.

— Ты знаешь, как мне трудно было тебя найти? И вот, нашёл, а ты уходишь! Может, мы никогда больше не встретимся!..

— Может, и так, — сказала Алли. — Но на свете есть куда более важные дела, чем наши с тобой отношения.

— Нет! — завопил Майки. — Ничего важнее нет! — И в ярости бросился прочь.

Алли хотела последовать за ним, но Ник остановил её:

— Оставь его. Пусть выпустит пар.

И точно — Майки остановился невдалеке, и в туманном свете утреннего солнца дал волю эмоциям, превращаясь во всяческих жутких бяк.

Алли вздохнула.

— Ненавижу, когда он вот так взрывается.

— Да? А я уверен, что ты это просто обожаешь.

Алли не удержалась от улыбки — Ник был прав. Она предалась воспоминаниям о днях, проведённым на «Сульфур Куин». Майки тогда гордо титуловал себя Единственным Истинным Монстром Междумира и наслаждался тем, какой он мерзкий и противный — чем мерзее и противнее, тем лучше. Алли не помнила, когда её отвращение к этому страшилищу уступило место пониманию, а затем и любви. Такое, как правило, происходит незаметно. Пусть Майки от злости принимает самые кошмарные формы — её чувства к нему оставались неизменными. Любовь, заключила Алли, — не слепа, она просто видит скрытые для обычных глаз измерения.

Она повернулась к Нику.

— Ну, а ты — ты всё ещё любишь её? — спросила она. — Ты по-прежнему любишь Мэри?

Ник ответил не сразу. Алли видела: он мучается в поисках ответа.

— Я люблю... как она вращает весь мир на кончике своего пальца — с такой грацией, что всем кажется, будто лучшего места для мира и не найти. Люблю целеустремлённость, с которой она делает «правильные вещи»... Но чего я никогда не смогу понять, так это как она может считать гибель мира «правильной вещью».

И тогда Алли задала самый важный вопрос:

— Если дело дойдёт до того, что ты должен будешь уничтожить её... ты сделаешь это?

Ник потупился.

— Это будет не хуже того, что предстоит совершить тебе. — Он немного помолчал, подумал и добавил: — Я знаю, мне не удастся спасти её от себя самой. Когда настанет час, я сделаю то, что велит долг. Обещаю.

Алли наклонилась и ласково поцеловала Ника в щёку. Её губы, когда она отстранилась, были покрыты шоколадом, а на щеке юноши осталось светлое пятнышко, через которое просвечивало его истинное «я».