Книга Семь безликих святых - М. К. Лобб

нагнулся и подобрал с пола пистолет, а в это мгновение плоть, некогда бывшая главным магистратом, исчезла. – Мне было противно видеть, как городом управляет группка ничтожных последователей, которые сидят в Палаццо только потому, что украли его. Украли у моего народа. Очернили имя моего святого покровителя.

Дамиан покачал головой в попытке прояснить мысли, не в силах осознать услышанное.

– В каком смысле Хаос выжидает? – прохрипел он. – Если это так, то почему нет других? Почему у него больше нет последователей?

Роз подошла и встала рядом с Дамианом. Она разглядывала Энцо так, словно оценивала противника перед боем. Ее присутствие придало Дамиану немного уверенности.

Энцо наставил пистолет на Дамиана, затем на Роз, а после на Насим, после чего вновь вернулся к Дамиану. На его лице мелькнула злобная ухмылка.

– Почему? Почему? Потому что мы подвергались нападениям. Нас уничтожали. Убивали на войне. И теперь, если во время тестирования кто-то из детей проявляет признаки владения магией, их забирают. Ты знал об этом? – Глаза Энцо были неестественно широко распахнуты, отчего он выглядел безумным. – Их забирают и убивают такие люди, как твой отец. Такие люди, как твой драгоценный главный магистрат. Я искал их, но все безрезультатно. Я никогда не прекращал поиски.

Очевидно, он пытался выбить их из колеи, и у него это получилось. Насим ахнула, Роз приоткрыла рот, но не произнесла ни звука. Дамиану казалось, будто его сильно ударили в живот. Неужели Омбразия настолько прогнила, что из страха перед Хаосом здесь наказывали детей?

– Ты поэтому убил Форте и моего отца, – выдавил Дамиан. – Не так ли?

– А еще Леонцио Бьянки. – Энцо с довольным видом погрозил ему пальцем. – Да. Но не только по этой причине.

Борясь с собственными мыслями, Дамиан не мог оторвать взгляда от молодого человека – мужчины – перед ним. Словно его разум просто отказывался воспринимать это зрелище.

Энцо. Юноша, который вроде бы помогал ему. Друг, которому он доверял и которого был готов всеми способами защищать. Последний человек, в ком Дамиан видел угрозу.

Знал ли он хоть кого-то в этом дворце?

– Понимаешь, твой отец начал подозревать меня, – беспечно проговорил Энцо, с отвращением пиная тело Баттисты. – Он догадался, что что-то не так. Разумеется, я все равно планировал избавиться от него, однако его смерть вскоре после убийства Леонцио вызвала бы недовольство.

Дамиан не мог говорить. Да и что бы он сказал? Перед глазами все плыло, ему не хватало силы духа взглянуть на тело, к которому Энцо относился с таким пренебрежением. Из человека в чудовище, а после – в мясо. Неужели его ждала такая же участь?

– Зачем ты убил ее?

Рык, вырвавшийся из груди Роз, застал Дамиана врасплох. Он видел, как ее маска безразличия окончательно дала трещину, она еле держала себя в руках. Он хотел потянуться к ней, но передумал, боясь в присутствии Энцо делать резкие движения.

Энцо удивленно моргнул.

– Что, прости?

– Зачем ты убил Пьеру? Зачем вообще убивал заурядных? – Роз выплевывала каждое слово, как осколки.

К изумлению Дамиана, Энцо, похоже, был рад ее вопросам.

– Я намерен угодить Хаосу, чтобы он вернулся и помог своим детям. И как вы знаете, в качестве платы он требует кровь. Я уже принес две первые жертвы – веллениум дает Хаосу знать, что жертва предназначена именно ему, – и готовился к третьей. Вам известно, что Святилище – единственное место в Омбразии, где сохранился образ Хаоса? Здание было построено задолго до Палаццо, и даже главный магистрат не имеет права переделывать его. Я изменил внешность, собираясь выдать себя за слугу в Палаццо, где наконец-то мог отомстить за своих братьев-последователей. Я даже надеялся узнать об их судьбе. Однажды глубокой ночью я отправился к статуе Хаоса, чтобы преподнести ему свои подношения. Глаза, – уточнил он, проводя языком по зубам. – Глазные яблоки, взятые у моих жертв. Понимаете, плоть в качестве жертвоприношения всегда ценится особо. Но я там оказался не один. Леонцио Бьянки случайно зашел в Святилище, пока я молился своему святому покровителю.

– И он стал твоей следующей жертвой, – тихо произнес Дамиан. – Да?

Энцо пожал плечами.

– У меня не было выбора. Видишь ли, его время смерти еще не пришло. На роль жертв я выбирал тех, по ком не будут скучать. Людей, чьи убийства не станут расследовать. Леонцио, твой отец, главный магистрат… Их я собирался убить позже. Скажем так, отметить успешное завершение своего замысла. Но когда Леонцио узнал меня в лицо и назвал еретиком, я понял, что в опасности. Я способен заставить людей видеть иллюзии, но не могу, к сожалению, стереть воспоминания. А потому я расправился с последователем. Дал ему небольшую дозу яда, которая медленно убивала бы его. Он умер в муках. Боролся с безумием, вызванным действием веллениума, и в итоге дошел до того, что соорудил в комнате собственное святилище, чтобы призвать на защиту святых. – Энцо цокнул языком, уголки его губ изогнулись в усмешке. – Но все же не выдержал и скончался. А потом у меня, конечно же, возникла другая проблема. – Он постучал пальцем по подбородку. – Главный магистрат очень хотел раскрыть убийство. Однажды я услышал, что он предложил Баттисте дать тебе, Дамиан, в помощь специальную группу. Естественно, мне пришлось убить и его тоже, только на этот раз я сделал это втайне. Затем занял место главного магистрата, выдав себя за него, и сказал Баттисте, что тебе необходимо раскрыть убийство в одиночку. Должен признать, я и не предполагал, что ты сумеешь обнаружить что-то важное.

Энцо был убийцей. Бесспорно. Размышляя, Дамиан пришел к выводу, что никогда не видел Энцо и главного магистрата одновременно в одном и том же месте. Значит, в последний раз он встречал настоящего Форте почти две недели назад. Сделанное им открытие поставило его в тупик.

– Погоди, – внезапно просипел Дамиан. Он вспомнил ночь, когда обнаружил главного магистрата у двери в кабинет – тот возился с замком. – В ту ночь… это был ты. Вот почему дверь в кабинет Форте не открывалась. Она не узнала тебя.

Самодовольное выражение лица Энцо послужило ответом на его вопрос.

– И в Базилике тоже был ты, не так ли? – вставила Роз, ее щеки по-прежнему пылали от ярости. – Вот почему речь Форте – твоя речь – была так ужасна.

Энцо, поджав губы, поправил воротник своей рубашки. Его внимание теперь было обращено не на них, а на открытый потолок.

– Я бы не назвал ее ужасной. Мне же удалось одурачить остальных.

«Удалось, – подумал Дамиан, – и это было хуже всего». Все это время он думал, что они друзья. Они доверяли друг другу. Непринужденно смеялись вместе с Кираном и Сиеной. Как он мог не заметить? А с другой стороны, откуда ему было знать?

– Во всяком случае, Дамиана ты недооценил, – бросила раскрасневшаяся Роз в адрес Энцо. – Ты должен был знать, что в конце концов он тебя поймает.

Энцо издал смешок, закончившийся вздохом, а затем широко раскинул руки, указывая на их троицу.

– А разве он поймал меня? По-моему, я сам открылся вам.

– Ах ты… – Роз дернулась вперед, и у Дамиана замерло сердце. Он кинулся за ней, чтобы оттащить.

– Роз, не надо, – сказал он, а у самого в венах кровь кипела от злости. В битве против иллюзиониста ни за что не победить. Дамиан вдруг стал