Книга Завещание - Джоанна Маргарет

считать одного из сотрудников кейтеринга, готовящего вечерний коктейль.

– Вы сказали мне, что одним из предметов в кабинете редкостей был уникальный изумруд.

– Да.

– Грегори Пратт также упоминал об изумруде Фальконе, словно это общеизвестный факт, по крайней мере среди историков. Изумруд существует, но никто не знает, где он находится.

– Ах, дорогой Пратт. Его привлекают вещи, которые блестят и сверкают. Он редко выходит за рамки поверхностного. А вы, молодой ученый, теперь вы тоже мечтаете о мифических драгоценностях? Поэтому вы так охотно взялись за исследование мисс Брюстер?

– Меня больше интересует Федерико Фальконе, как вам известно из моего доклада ранее. Но мне было бы любопытно узнать об изумруде. Похоже, никто не знает, что с ним случилось. Может быть, он не был таким уж ценным. Вы описали его как крупный камень. Может, это была подделка? Иначе разве мы не знали бы, где он находится? Можно подумать, что его подарили музею.

Фон Кайзерлинг покрутил кольцо на пальце.

– Назвать изумруд подделкой – значит поставить под сомнение мою ученую степень, но не беспокойтесь, вы меня не обидели. Что с ним случилось, остается загадкой, которая, надеюсь, будет раскрыта при моей жизни. Но настоящая ценность изумруда не в его стоимости, хотя, конечно, есть те, кто готов заплатить за него десятки миллионов. – Он мечтательно прикрыл глаза. – Есть даже те, кто верит, что изумруд Фальконе может стать ключом к разгадке… оккультных явлений. Раскрыть загадки алхимии. Это очень известный старый камень с удивительным происхождением. Он ценен сверх меры, во многих отношениях. И да, Изабель, он настоящий. В этом я уверен. Никто не видел его на протяжении веков, но его обязательно найдут. Возможно, вы будете той, кому это удастся.

– Тогда мне придется начать поиски. Быть может, у меня найдется время после того, как я закончу свою диссертацию.

– Кое-что не дает мне покоя, любопытство, если вы позволите. Не знаете, где… где нашли тело Розы? Торсон не упоминал.

– Андерсон. Доктор Андерсон. Тела не… – я запнулась, – тела не нашли.

– О, боже. Может быть, она еще жива? – Он покачал головой. – Возможно, я мог бы помочь с расследованием. У меня есть связи и ресурсы.

– Они нашли тело Катрины, она вторая совершила самоубийство на нашей кафедре. Или, может, даже третьья. Не стоит забывать о Мадлен Гранжье, профессоре, которая разбилась насмерть прямо перед моим приездом. Она должна была стать моим научным руководителем по диссертации.

– Мне и правда стоит связаться с Найджелом, – решил фон Кайзерлинг. В этот момент подошел мужчина в костюме гораздо большего размера, чем требовалось, и встал практически вплотную к нам. Фон Кайзерлинг посмотрел на него и кивнул, затем повернулся ко мне: – У вас есть планы на вечер? Не хотите присоединиться ко мне и нескольким друзьям за ужином в моей любимой траттории?

– Спасибо за приглашение, – поблагодарила я, гадая, кто еще там будет. – Я бы с удовольствием, но завтра очень рано утром я улетаю в Париж и должна собрать вещи.

Фон Кайзерлинг моргнул.

– Так скоро?

– К сожалению, да. Очень жаль, что я пропущу ужин.

– Как пожелаете. – Он достал серебряный футляр и протянул мне визитную карточку, тяжелую, кремового цвета, с золотой каймой. На ней был изображен его герб: корона в окружении двух хищных птиц. Орлы. Или соколы. – Могу я получить вашу?

Я держала визитку наготове и протянула ему. Она была отпечатана на лазерном принтере на кафедре, и один из уголков уже загнулся.

– Еще раз спасибо за приглашение на ужин, – улыбнулась я. Он повернулся и помахал моей визиткой, а затем передал ее человеку, который все еще стоял рядом с нами. Фон Кайзерлинг и его спутник пошли в направлении группы из пяти суетливых студентов.

Как раз в этот момент подошел Грегори, и мы обменялись любезностями. Затем он извинился и последовал за фон Кайзерлингом.

Я пошла обратно к книжной выставке, пытаясь сообразить, как мне вернуться в квартиру и при этом избежать преследования. Мой рейс был в семь тридцать утра, поэтому я заранее заказала такси, которое должно было подъехать к четырем утра. На одном из стендов Шон открывал обложки книг и аккуратно клал их обратно. Я помахала ему рукой:

– Есть что-нибудь интересное?

– Просто глазею на книги, которые не могу себе позволить.

– Ты знаком с Максимилианом фон Кайзерлингом? Он посетил мой доклад утром и теперь просто пригласил меня на ужин. Должно быть, ему понравилось выступление. У нас состоялся странный разговор в саду. Честно говоря, я не знаю, как мне реагировать.

– Ха, не знаешь только ты, Изабель. Я бы относился к нему с опаской. Ты же в курсе, что он приобрел свой титул? Барон фон Кайзерлинг, хотя он и не имеет благородного происхождения. Он просто помешан на геральдике.

– Мы словно снова оказались в шестнадцатом веке.

– Он один из организаторов этой конференции, но я ему не доверяю. Мне не понять его мотивы.

– Ты никому не доверяешь. – Шон пожал плечами, и я заверила его: – В любом случае, я не пойду на ужин.

– Хорошо. – Он отложил книгу, которую держал в руках. – Тебе понравилась конференция?

– Очень жаль, рано уезжаю.

– Не можешь задержаться?

– К сожалению, нет. Ты должен рассказать мне, как пройдет оставшаяся часть. А как ты, Шон? Доволен конференцией?

– Ну, я встретил несколько солидных людей. Только подумай, всего на несколько часов во Флоренции – или любом другом месте – специалисты могут пообщаться друг с другом о давно почивших людях. А потом снова вернуться к преподавательской работе в глубинке. Такие события будут поддерживать нас, когда мы станем профессорами, Изабель. Верно?

– Да, но разговор с фон Кайзерлингом прояснил более циничные аспекты академической деятельности. Ученые тоже идут на многое, чтобы добиться желаемого: карьерного роста, денег, славы.

Он бросил на меня скептичный взгляд.

– Денег и славы слишком мало, чтобы хватило на всех.

Глава семнадцатая

В самолете, чтобы успокоить мечущиеся мысли, я вспоминала о первой поездке в Париж с отцом, когда мне было восемь лет. Я проснулась перед самой посадкой и увидела старинные особняки, аллеи, и Эйфелеву башню, устремленную вверх, как перевернутая буква «Y».

– Тебе понравится, – сказал отец и был прав: я полюбила Париж всей душой. Мне понравились причудливые здания, словно облитые серой краской. Мне понравился Люксембургский сад, его волшебные статуи и фонтан, здесь же состоялось мое первое знакомство с Медичи. Пока мой отец занимался исследованиями, я жила у его коллеги мадам Жеро. Лишь в самолете мне пришло в голову, что он и