Книга Карнавал мистических историй - Ирэн Блейк

тонкими пальцами. Иногда звучал женский смех, и в эти секунды лицо мальчика расплывалось в улыбке.

Ни компьютерная стрелялка, ни прогулка с друзьями, вопящими «Сладость или гадость!», не могли заменить Томми этого чувства: ощущения чего-то сокровенного и важного. Того, что делает праздник праздником.

А это намного важнее, чем тыквы, костюмы и ночные приключения.

— Ммм-мм-ммм… Хмм-мм, — женский голос будто напевал колыбельную.

Томми зевнул — вряд ли из-за пения. Хотя небо за окном по-прежнему чернело, на улице было тихо. Часы на стене давно отсчитали ведьмин час, а в далёкой Калифорнии пропели первые петухи.

— Тебе разве не нужно в школу сегодня?

— Нет, мам…

— Это ещё почему?

— Ну, пожалуйста, мам!

— Никаких «пожалуйста»! Эх…

Томми почти почувствовал холодное дыхание матери. Когда она обняла его сквозь одеяло, Томми съёжился и засопел, по его правой щеке потекла горячая слеза.

Мать отстранилась. Скрипнула кровать. Сквозь тиканье часов Томми услышал шаги и высунулся из-под одеяла.

— Мама…

Та стояла у окна и с грустью глядела в коридор. Мужчина на кухне ёрзал и бормотал во сне.

— Скорее… Дженни, дай мне руку!.. Вылезай… скорее…

— Прощай, Майк, — прошептала мать. — Томми, отвернись, пожалуйста.

— М-мама, — голос мальчика дрожал, — ты п-придёшь… в следующем году?

Мать молчала. Тени на потолке расплылись. Небо за окном светлело — из чёрного перекрашивалось в синий.

Наконец, она ответила:

— Не знаю. Постараюсь. Пожалуйста, не смотри!

Том закрыл лицо одеялом и заплакал. Ему бы так хотелось не слышать треск, не ощущать запаха гари, дыма и обуглившейся плоти, не чувствовать этого проклятого жара со стороны окна.

— Постараюсь… пожалуйста, не смотри…

Треск прекратился. С кухни раздался звон: бутылка под столом опрокинулась, остатки её содержимого растеклись по полу.

— Дженни, дай мне руку… — бормотал мужчина, ёрзая на стуле и стуча по столу дрожавшими пальцами. — Тут всюду бензин, Дженни. Вылезай из машины!.. Не дыши…

Адиль Койшибаев

День святого Маркуса

— Дин? Ты не забыл, что праздник святого Маркуса встречают вместе с семьей? А твоя семья это я, Кай и Аниса.

— Фитрия не начинай.

— Что не начинай… тебе напомнить, как в прошлом году на этот праздник ты укатил на охоту за дикими катриями в пояс астероидов Рубикона? Еще прихватил с собой Нила. Два года назад ты отмечал день Маркуса с какими-то гребанными хаританами в какой-то клоаке вселенной. Да и кстати, что за молоденькая профурсетка была рядом с тобой на галофото?

— Гхм, ну … так получилось.

— Хомо ты не доделанный! Почему твои родители решили родить тебя таким варварским способом? Неужели нельзя было вырастить в колбе, как все? Устранили бы негативные гены. А так мне приходиться терпеть тебя и твое нелогичное поведение. Сколько генетически чистых партнеров подкатывали ко мне, а я выбрала тебя. Всевышняя Пифия за что мне все это?

Фитрия начала заламывать руки, театрально закатила глаза. Но зная сумбурный характер супруги — от любви до сжигающей ненависти один шаг — я делал вид, что внимательно слушаю. Пока в меня не полетела пластофарфоровая посуда. Тут я решил ретироваться в офис. Кстати забыл представиться, меня зовут Дин Ван Вуд. Дин мое имя, Ван означает принадлежность к аристократическому роду. А фамилия Вуд переводится как лес.

Честно говоря, никогда не был в лесу. К тому же на орбитальной станции растительности мало. В основном это водоросли и различные растения для создания кислорода. Мои родители говорили, что наш голландский род очень древний — порядка нескольких тысячелетий, и берет он свое начало от прародительницы человечества — Терры. Жаль, что Терры больше нет. Зато человечество живет по всей вселенной.

Итак, расскажу немного о себе. Мне 37 стандартных лет и живу я на орбитальной станции Лазарь. Это на орбите планеты Ракия в поясе Рака. Станция насчитывает более десяти миллионов постоянных жителей и порядка миллиона приезжих. Наша станция является крупным транспортным узлом, связывающим порядка двадцати планет и шахтерских астероидов.

Возможно, вы уже догадались, что я достаточно богат. В мою бизнес империю с торговой маркой «Мир блаженства» входит несколько десятков компаний и филиалов по всему поясу Рака. Не спорю, название тупое, но, как говорится, хомо потребляет. То есть, со слов нашего специалиста по продажам Рема: «Среди населения пояса Рака сформировался комплекс представлений, ассоциаций, эмоций о характеристиках продукта и все в таком же роде, короче хомо нас знает и любит. Не мастак я на эти словесные выкрутасы. Так вот — наше «Блаженство» реализует до пятидесяти процентов всей специализированной техники для устранения продуктов метаболоизма в радиусе десяти астрономических единиц и еще мы имеем до двадцати пяти процентов в радиусе пятнадцати единиц.

Основная фишка моих устройств, что все утилизированное «внутреннее богатство» не просто расщепляется на субатомы, а синтезируется в специальные шарики — «жилейки». Этими жилейками могут питаться системы отопления, также реализуемые «Миром блаженства». Таким образом, двойная выгода для всех.

В мой холдинг входит порядка двадцати компаний и более тысячи сотрудников. Об оборотах я скромно промолчу, так как мы закрытая компания.

Вообще-то, по правде говоря, я не мечтал стать лучшим продавцом столь специфической техники, хотя не спорю — выгоды она приносит много. Мне больше нравится кулинария. Я люблю готовить.

Так как мой род с самой Терры, то однажды моя мама рассказала мне секрет одной очень вкусной выпечки. Круа-ссан-а, кажется так называли эту булочку на родине человечества. Мы же зовем ее просто «сан». Я даже подумывал, а не открыть ли небольшое кафе супруге? Свежий хрустящий сан, сок и кофе — завтрак настоящего ценителя. Не то, что эти новомодные желе, непонятно из чего сделанные. Мороженное со вкусом ниабильских слизней, крем из астурийских медуз. Фу. И кто такое придумал?

К сожалению, прошло несколько тысяч лет с тех пор, как люди покинули Терру, но ее кухня, до сих пор будоражит наше сознание. Я немного замечтался. Что у нас на повестке дня? Точно!

Фитрия психует. Когда она в депрессии, лучше к