Книга Нюрнбергский эпилог - Аркадий Иосифович Полторак

встреч Гитлера свой дом в Далеме. С этого момента и началась политическая карьера будущего рейхсминистра. Сразу же после прихода Гитлера к власти появляется на свет так называемое «Бюро Риббентропа», — по существу, специальная внешнеполитическая организация фашистской партии.

Многие нацистские бонзы, имевшие «заслуги» перед нацистским режимом в течение долгих лет борьбы за власть, смотрели на новоявленного дипломата как на выскочку. Но это лишь еще больше подхлестывало его, будоражило честолюбивые мечты, подогревало активность.

Иоахим фон Риббентроп был очень тщеславен. Его приверженность к пышным церемониям достигла своего апогея, когда он занял министерский кабинет на Вильгельмштрассе. Риббентроп появлялся в министерстве с таким видом, будто спустился с небес на грешную землю. При возвращении же его из заграничных поездок весь штат министерства выстраивался шпалерами на аэродроме или вокзале. Особые правила были разработаны на случай, если господин рейхсминистр путешествовал с супругой. В этом случае встречать его должны были не только сотрудники, но и жены их, невзирая ни на какие капризы погоды. Малейшее уклонение от установленного ритуала рассматривалось как неуважение к «высокой государственной особе», со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Болезненное тщеславие Риббентропа нередко оборачивалось скандалами. Однажды, например, он запретил публикацию согласованного коммюнике о переговорах между Гитлером и Муссолини из-за того только, что в заключительном параграфе этого документа, где перечислялись участники переговоров, фамилия министра иностранных дел была поставлена после Кейтеля. Еще более непристойная сцена разыгралась между Риббентропом и Герингом в момент подписания пакта о создании оси Рим — Берлин — Токио. Кроме правительственных делегаций трех стран в зале собрались тогда десятки представителей печати и кинохроники. Ярким ослепительным светом горели юпитеры. И тут вдруг на глазах у всех рейхсминистр попытался потеснить рейхсмаршала. Этот, по выражению Геринга, «высокомерный павлин Риббентроп» потребовал от «второго человека рейха» занять место позади него.

— Вы только подумайте, каков нахал! — задыхался от злобы Геринг, вспоминая этот случай уже много лет спустя во время одной из своих бесед с доктором Джильбертом. — И знаете, что я сказал ему в тот раз? Ни больше ни меньше как следующее: «Нет, герр Риббентроп, я буду сидеть, а вы будете стоять позади меня…»

Своеобразны приемы, к которым прибегал Риббентроп, чтобы снискать благосклонность Гитлера. Он имел при фюрере своего человека, который систематически доносил, о чем тот ведет разговоры в «тесном кругу». На основании такого рода информации Риббентроп делал выводы о ближайших намерениях Гитлера и, напустив на себя чрезвычайную важность, появлялся в апартаментах нацистского владыки с тем, чтобы преподнести ему его же мысли как собственные. Говорили, что Гитлер неоднократно попадался на эту удочку и превозносил «феноменальную интуицию» и «незаурядную дальновидность» министра иностранных дел.

Впрочем, говорилось и о том, что Риббентроп не сам изобрел этот метод. Приоритет оставался будто бы за Германом Герингом. Тот поступал так издавна. И совсем запатентовал это изобретение в военное время.

1941 год. В ставке фюрера происходит обычное каждодневное обсуждение обстановки. Присутствует адъютант Геринга полковник Боденшатц. Гитлер считает, что один из участников восточного фронта, который должна обеспечивать группировка фельдмаршала фон Бока, недостаточно защищен. Боденшатц немедленно информирует об этом Геринга. Рейхсмаршал в тот же день в беседе с фюрером тоже высказывает беспокойство своих взглядов и доволен, что Геринг одинакового с ним мнения…

Точно так же решил действовать и Риббентроп. В начале войны в его распоряжение был предоставлен специальный поезд, в котором он повсюду сопровождал Гитлера. Поезд состоял из салона-вагона для самого Риббентропа, двух вагонов-ресторанов и не менее спальных вагонов, в которых размещались многочисленные советники, специалисты-консультанты, помощники, секретари и охрана, отвечавшая за личную безопасность рейхсминистра. Все это напоминало бродячий цирк, который разбивал свои палатки то здесь, то там по мере надобности или по капризу Риббентропа. Отсутствие достаточного образования и знаний ставили министра в унизительную зависимость от огромного штата чиновников, которые должны были все время находиться под рукой.

Иоахим фон Риббентроп ревниво следил за политическим барометром. Ему было хорошо известно, что Гитлер стремится в ходе войны уничтожить десятки миллионов русских, украинцев, поляков, французов, чтобы навсегда ослабить эти народы, подвергнуть массовому ограблению побежденные страны, уничтожить в Европе всех евреев. Поэтому, когда началась война, на первый план выдвинулись такие люди, как Кейтель и Кальтенбруннер. Генералы и гестапо — вот силы, которые двигали нацистскую империю к заветной цели фюрера. И в этой гонке к мировому господству Риббентроп вовсе не хотел отставать.

В угоду фюреру Иоахим фон Риббентроп еще в 1933 году облачился в эсэсовский мундир и был даже немного обижен тем, что получил тогда незначительный ранг штандартенфюрера[16]. Но вскоре Гиммлер оценил молодого эсэсовца и уже в 1935 году повысил его до бригаденфюрера[17], в 1936 году — до группенфюрера[18], а в 1940 году Риббентроп стал обергруппенфюрером. Затем по просьбе самого Риббентропа его зачислили в дивизию СС «Тотенкопф» («Мертвая голова»), в связи с чем Генрих Гиммлер лично вручил ему символические знаки этой дивизии — кольцо и кинжал. Для других такого рода побрякушки не представляли никакой ценности, но Риббентроп буквально охотился за ними.

В прежние времена в международной практике существовал обычай преподносить иностранным послам и другим дипломатам роскошные подарки. Уклонение от таких преподношений считалось нарушением правил вежливости. Но с годами этот обычай претерпел изменения: дорогостоящие подарки уступили место орденам, медалям, шелковым лентам.

Патологически честолюбивый Риббентроп не упускал случая украсить свою грудь новым знаком внимания любого правительства. Ему, конечно, было далеко до Геринга: мундир рейхсмаршала походил на витрину ювелирного магазина. Но и Риббентроп в полном параде сверкал всеми цветами радуги. Тем не менее аппетит его не утолялся, а, наоборот, все больше усиливался. И если в какой-нибудь столице забывали предложить ему награду, гитлеровский министр иностранных дел всегда находил способ напомнить об этом.

Советский обвинитель предъявил Международному трибуналу весьма любопытный документ: записи беседы начальника протокольного отдела германского МИДа фон Дернберга с румынским диктатором Антонеску. Фон Дернберг долго уговаривал Антонеску пожаловать Риббентропу орден «Карл I». Но Антонеску знал честолюбивую страсть рейхсминистра и заломил большую цену. Он пожелал, чтобы Риббентроп публично заявил о готовности Германии разрешить так называемый трансильванский вопрос в интересах Румынии. Кто-кто, а Дернберг хорошо понимал, как трудно это сделать Риббентропу, который незадолго перед тем, будучи в Будапеште, заверил венгерских правителей, что Трансильванию получит Венгрия. Положение создалось щекотливое. Однако германский министр иностранных дел не захотел поступиться румынской наградой. В ответ на притязания Антонеску он заявил: пусть сначала пожалует орден, а уж потом он, Риббентроп, сделает «все возможное». Коса нашла