Книга Трудно быть ангелом - Анна Шехова

– Думаю, вам их не раз уже давали?

– Да…

– И как оно – работает?

– Не очень, – призналась я.

– Ну вот. Зачем же давать рекомендации, которые не работают?

– Но мне казалось, что мое самолюбие – это компенсация детских комплексов…

– Так оно и есть. Но пока вы не разрешите себе самолюбие, вы не сможете с ним ничего делать. Ни с ним, ни с вашими детскими проблемами.

Я задумалась. За что я люблю жизнь и хороших психологов – они всегда такие неожиданные.

Но я решила все-таки еще немного побороться за свои старые убеждения. Ангелы не сдают позиции без боя, даже когда чувствуют за крыльями пустоту.

– Но, по-моему, такая реакция, которая была у меня, неадекватна. Не хочу после каждой неудачи так страдать.

– Кто-то страдает от повышенного давления, а кто-то – от излишнего самолюбия. – Алексей пожал плечами. – Если вы хотите стать лучшей, то вы будете болезненно переживать все ваши неудачи. Поплачете, поболеете. Но что в этом плохого? Главное – вводите в свои переживания побольше конструктива. Не просто критикуйте себя, а отмечайте, что именно у вас не получается. Формулируйте кратко и точно.

– Может, записывать?

– Можно записывать. Отлично. Точечно фиксируйте все свои ошибки. Максимально конкретно. Да, вам больно, вы переживаете. Но это хороший стимул, чтобы исправить ошибку.

– Черт возьми, я поняла!

Я действительно поняла. Самолюбие, как и любое из моих качеств, не плохо и не хорошо само по себе. Все зависит от того, как его использовать.

– Самолюбие – это мой ресурс, – ошарашенно сказала я, глядя, как рушатся все мои представления о просветленном Ангеле-даосе со взглядом отдыхающего кота.

На следующей тренировке главной моей задачей было привыкнуть к маске. Я уже успела обнаружить, что удается это не всем. Ксю, моя знакомая-химик, человек с чувством юмора крепким, как недозрелый грецкий орех, так мне и сказала: «Маска облегчила мне расставание со шпагой. И ты даже не представляешь, как мерзко она стучит по очкам!»

По счастью, очков у меня не было. А мой опыт напоминал о том, что борьба – не всегда лучший способ устранения барьера…

Когда я только начала заниматься йогой, мне приходилось проходить через подобные стены из собственных привычек. Так, всю свою сознательную жизнь я ненавидела холод в любом его проявлении, особенно в виде холодной воды. Поскольку в моем детстве она текла из крана гораздо чаще, чем горячая, мне всегда было сложно понять моржей, которые добровольно окунаются в ледяную прорубь. А уж такая вещь, как контрастный душ, казалась мне полным безобразием: зачем струей холода портить себе удовольствие от горячего душа?

Однако на третьем же уроке йоги, рассказывая об аюроведической гигиене, нам рекомендовали в обязательном порядке контрастный душ.

Моей воли вполне хватило бы, чтобы заставить себя это делать. Но моя планка была куда выше: я хотела научиться получать от этого удовольствие. Иначе было бы слишком грустно начинать каждое утро с внутреннего напряжения, словно перед экзаменом, к которому не готов.

Тогда мне пришлось основательно перетрясти убеждения и постепенно внушить себе мысль, что контрастный душ – это приятно. Поначалу все мое существо протестовало и кричало на все лады визгливыми голосами: «Как это может быть приятным?!» Но я ласково разговаривала сама с собой, убеждая организм, как избалованного ребенка: «Не нервничай! Почувствуй, как холодная вода нежно освежает разгоряченную кожу, как эта прохлада бодрит и делает голову ясной. Ну разве не приятно?»

Тело с удивлением признавало, что действительно приятно.

Через неделю я уже не могла представить, как можно начать утро без контрастного душа.

Теперь мне предстояло проделать ту же процедуру с маской.

То, что обеспечивает мою безопасность, не может быть неприятным.

Я подключила к делу фантазию. Это один из тех ресурсов, который дарован мне Вселенной с избытком. Я могла пожаловаться на отсутствие музыкального слуха и художественных способностей, актерского таланта и математического мышления, но вот нехваткой фантазии не страдала никогда.

Я взяла в руки маску и шпагу и встала перед зеркалом. Я представила, что вот-вот, через несколько минут мне предстоит поединок.

…Дыхание противников похоже на дыхание любовников, и, если бы не звон наших соперничающих шпаг, мы могли бы преподать урок страсти многим супружеским парам. Лицо Вито блестело от пота, рыжеватые пряди прилипли ко лбу, и его взгляд впервые был таким же откровенно-опасным, как его шпага. Я чувствовала себя не женщиной, а зарвавшимся дерзким мальчишкой, и понимала, что пощады не будет.

Он был сильнее меня, но в его стиле было слишком много мужского самолюбия – когда есть только цель повергнуть противника и насладиться его крахом. В самолюбивых руках шпага становится служанкой гордыни, и та требует от нее только победы. Яростный напор, сокрушительная сила, вложенная в каждый выпад… Я фехтовала иначе: шпага всегда была для меня чем-то вроде музыкального инструмента, которым я могла говорить откровеннее, чем считалось приличным в обществе. Я не знала, что такое любовь, и мне казалось, что она должна быть похожа на поединок клинков ранним летним утром, когда небо истекает рассветом, а солнце оставляет на металле золотые поцелуи. Мне представлялось, что любовь – это дружеский бой, где сила удара равноценна силе страсти, вложенной в этот удар, и где танцуешь на грани между болью и наслаждением. Я не знала, откуда взялись эти образы в моей голове. Пожалуй, сказалось то, что, кроме романов из библиотеки мужа и шпажных упражнений, мало что доставляло мне удовольствие в моей замужней юности.

Поединок был для меня игрой, от которой я получала удовольствие, невзирая на то, чья шпага в конце окажется на земле. И хотя сейчас был иной случай и проигрыш грозил мне не ударом по самолюбию, а куда более ощутимой болью, я продолжала играть. Я фехтовала, неся свое придуманное сердце на кончике клинка. И чувствовала, как мое настоящее сердце призывно бьется в груди, словно часы, отмеряя мгновения боя.

Вирга рисковала. Но я – не она, и мое фехтовальное искусство еще не вышло за пределы ученичества. Мне необходима защита – мой шлем. И тогда я надела маску с тем чувством, с каким, должно быть, рыцари опускают забрало, готовясь вступить в битву.

Будем честны: я не знакома ни с одним рыцарем и не могла проверить правильность своих предположений. Однако в тот вечер мое ощущение маски изменилось кардинально: надев ее, я почувствовала себя сильнее, словно эта защита разом повысила мой бойцовский рейтинг. Теперь сетка уже не мешала, а помогала мне. Я стояла в шлеме, готовая отразить любой выпад противника, хотя еще и не знала ни одного приема защиты.

На следующей тренировке все было иначе, чем несколько дней назад, когда я чувствовала себя неуклюжим болванчиком и даже не могла угадать расстояние до противника.