Книга Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе - Ефим Борисович Черняк

супруги президента Мэри Линкольн всего за десять дней до трагического события в театре Форда. Это позволяет понять, почему человек с репутацией Паркера стал телохранителем Авраама Линкольна. Однако разъяснение одной загадки приводит нас немедленно к другой: чем руководствовалась Мэри Линкольн, кто замолвил перед ней слово за пропойцу в полицейском мундире?

Последующая карьера Паркера не лишена интереса. В ноябре 1865 г. он вновь получил замечание за неподобающее поведение и опять без последствий. По-иному сложилось дело, когда 27 июля 1868 г. его наптли спящим на посту, — через две недели Паркер уже был уволен из полиции за «грубое пренебрежение долгом». Означает ли это, что в данный момент не оказалось той руки, которая в прошлом поддерживала Паркера в гораздо более сложных ситуациях? Правда, американский историк О. Эйзен-шимл указывает, что за несколько недель до увольнения Паркера ушел в отставку военный министр Стентон. Но по признанию самого Эйзеншимла, нет данных, которые свидетельствовали бы о существовании связи между этими двумя столь несхожими событиями.

Нет никаких доказательств и участия Паркера в заговоре, а нежелание обычно сурового Стентона добиваться осуждения полицейского могло диктоваться различными мотивами, например стремлением не привлекать внимание общественности к столь очевидному промаху службы безопасности, подчиненной военному министру, как поручение пьянице охранять президента.

Как уже упоминалось, после покушения Буту удалось бежать, скрываясь у своих знакомых. Эти люди (полковник С. Кокс, Т. Джонс и др.), наряду с доктором Маддом дававшие приют убийце, перевозившие его через Потомак, явно были его сообщниками, во всяком случае участниками южного подполья. Однако их не предали суду. Трое офицеров армии конфедератов — капитан Джетт, лейтенант Раглс и лейтенант Бейнбридж, которым Бут назвал себя, — помогли ему укрыться на ферме Гаррета. В качестве свидетелей обвинения разрешили выступить двум лицам, участие которых в заговоре не вызывало сомнения, прокурору не стоило бы труда добиться обвинительного приговора в суде. Это, во-первых, Джон Ллойд, содержатель трактира в окрестностях столицы. Он участвовал в заговоре Бута, ставящем целью похищение Линкольна, впоследствии скрывал оружие заговорщиков, наводил на ложный след полицию, преследовавшую убийц. Во-вторых, Луис Вейхман, жилец пансионата миссис Саррет, много знавший о замыслах Бута. Список таких лиц можно было бы продолжить.

Историки уже давно ломают голову над тем, почему ряду участников заговора удалось ускользнуть от правосудия при явном содействии властей, почему не были приложены усилия для расследования роли людей, подозреваемых в преступной связи с заговорщиками, почему власти предпочли обрушить кару лишь на часть заговорщиков, преимущественно на незначительные, мелкие фигуры? Имелась ли какая-то скрытая причина для такого разделения, когда одних преследовали, соблюдая полную законность, а другим дали возможность уйти от возмездия? Если исходить из того, что Бут имел каких-то могущественных союзников и покровителей, то он мог сообщить о них только лицам, пользовавшимся его доверием, или тем, кто мог оказать ему помощь во время бегства. Такими людьми не могли быть пьяницы трактирщик Ллойд, Вейхман, которого актер всегда недолюбливал, или тем более люди, не видевшиеся с Бутом в течение более или менее длительного времени. Но заговорщик дважды беседовал с глазу на глаз с миссис Саррет в самый день убийства Линкольна. Бут мог рассказом о могущественных друзьях подбодрить своих подручных — Пейна, Геролда, Этцерода, Арнолда, О’Лафлина. Убийца вряд ли рискнул бы сообщить офицерам армии Конфедерации, что он связан с могущественными людьми на Севере: это могло лишь оттолкнуть южан.

«Национальная исполнительная полиция», возглавлявшаяся удачливым разведчиком полковником (позднее генералом) Лафайетом Бейкером[381], который подчинялся военному министру Стентону, и другие органы, ответственные за охрану президента, ничего не сделали для предотвращения покушения. Между тем ни для Стентона, ни для Бейкера давно не было секретом, что жизнь президента находится в опасности. Они даже докладывали об этом самому Линкольну.

Сделанные с большим запозданием — через несколько десятилетий — признания некоторых осведомленных современников, а также найденные архивные документы приводят к очень важному выводу. Оказывается, Вей-хман еще 20 февраля 1865 г. сообщил капитану Д. Глизо-ну и еще одному офицеру, Макдевитту, о подозрениях, возникших у него в связи с посещением актером Бутом скромного дома вдовы С аррет и тайными ночными совещаниями, которые он вел с хозяйкой, ее сыном и другими лицами, в том числе с агентом южан, именующим себя Августом Хауэллом. 20 февраля 1865 г. Вей-хман уведомил Глизона о плане похитить Линкольна в день его официального вступления на второй срок президентства. Глизон довел об этом до сведения военного министра Стентона. Более того, 24 марта был арестован шпион Хауэлл, навещавший пансионат Мэри Саррет. Военное министерство не сделало никаких выводов из того, что арест Хауэлла по существу подтверждал сведения Вейхмана. Со своей стороны Бейкер, умевший, когда надо, выуживать истину у арестованных агентов врага, на этот раз не принял никаких мер, чтобы основательно допросить Хауэлла. Справедливости ради добавим, однако, что через несколько десятилетий Вейхман (он умер в 1902 г.) написал историю заговора. Рукопись была опубликована лишь в 1975 г. Издатель ее отмечает, что свидетельства Вейхмана подрывают версию о Стентоне как организаторе конспирации, приведшей к убийству Линкольна [382].

Имеются документальные доказательства, что Линкольн, как трезвый политик, учитывал возможность покушения и принимал меры предосторожности, хотя терпеть не мог присутствия многочисленной стражи в пышных парадных мундирах. Днем 14 апреля президент зашел к военному министру и попросил надежного сопровождающего в театр Форда. Линкольн намеревался вечером того же дня присутствовать на комедии «Наш американский кузен». Президент в своей обычной шутливой манере назвал при этом майора Томаса Экерта: «Я видел, как он гнул руками кочерги, пять штук, одну за другой. Мне кажется, это как раз тот человек, которого нужно взять с собой сегодня вечером. Могу я его получить?» Стентон решительно отказал, сославшись на то, что у Экерта много важных дел в министерстве. Линкольн по обыкновению добродушно воспринял этот по меньшей мере невежливый отказ. Тем не менее президент зашел в шифровальную комнату телеграфа, расположенного в здании военного министерства и находившегося под начальством Экерта, и лично попросил майора сопровождать его. Офицер, учитывая отказ военного министра, не захотел, видимо, вызывать недовольство своего непосредственного начальника, отличавшегося суровым и желчным характером, и заявил, что будет очень занят вечером. Тогда Линкольн неохотно согласился взять майора Рэтбоуна, но заметил, что предпочел бы Экерта.

Как объяснить этот эпизод, о котором умолчал Стентон, рассказывая о последнем свидании с президентом, и который всплыл на свет более чем через полстолетия, когда в 1907 г. были опубликованы воспоминания сотрудника военного министерства Д. Бейтса?[383] Уже известный нам историк О. Эйзеншимл исследовал