Книга Море играет со смертью - Влада Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полине все-таки пришлось пойти на отчаянный шаг. В отдалении от корпусов охранники чуть расслабились, считая, что она им подчинилась. Полина только этого и ждала, она резко свернула в сторону и скрылась за цветущими кустами.
Она направлялась к руинам первого корпуса. Там иногда допоздна задерживались спасатели, от них тоже требовали закончить работу побыстрее. Если бы на обломках оказался кто-то из своих, хоть кто-то, а желательно – Борис, все сложилось бы по-другому…
Но она сразу, миновав заросли, поняла, что ее расчет не оправдался. Если бы спасатели задержались, над руинами сейчас горели бы яркие прожекторы, по технике безопасности так положено. Однако там работали лишь рыжие фонари, призванные показать, куда не стоит соваться.
Полина остановилась перед руинами и резко обернулась. От кустов уже отделились три тени, стремительно приближавшиеся к ней. Бежать вперед было нельзя. Бежать назад – тоже. Куда ни сунься – везде плохо, Сцилла и Харибда.
Полина, только сегодня научившаяся если не верить в чудеса, то хотя бы допускать их существование, оказалась в западне.
* * *
Рейс перенесли почти на сутки. Марат понятия не имел, почему так получилось, да и не хотел знать. Ему казалось, что причина может быть одна: судьба хочет поиздеваться над ним. Иначе почему это произошло именно сейчас?
Обычно он относился к таким сбоям графика иначе – воспринимал их спокойно, а порой и наслаждался. Иногда он снимал отель, а иногда Марату нравилось прогуливаться по гудящему, пульсирующему жизнью зданию аэропорта, слушать уникальную мелодию, которую создает смесь многих языков, наблюдать, как огромные металлические птицы улетают в небо.
Но теперь, именно теперь, Майорову хотелось поскорее убраться отсюда. Разорвать связь со страной, словно так можно разорвать и связь с человеком. Прочертить для себя условную линию, за которой все воспоминания можно будет сжечь. Притвориться, что ничего не случилось.
И вот произошла задержка рейса. Если это не издевательство со стороны мироздания, то что тогда?
Марат и не пытался скрыть свое плохое настроение, поэтому остальные члены съемочной группы потихоньку отсели от Майорова, оставили одного у окна. Он пониже надвинул бейсболку, чтобы его наконец перестали узнавать российские туристы. Он то и дело косился на табло, ожидая, когда строка с номером его рейса очистится от красной отметки о задержке.
Только бы улететь. После этого станет легче. Должно!
Пока же ему приходилось отбиваться от собственных мыслей, которые окружили его стаей рычащих дворняг. Они пытались втолковать, что взять и уйти – это очень просто. И напиться тоже просто. И улыбаться отработанной улыбкой, что бы ни творилось внутри.
Но это все временные меры, вот в чем подвох их простоты. Однажды придется проснуться все с теми же мыслями – или окончательно спиться, но это очень уж сомнительный исход.
С другой стороны, ну а что еще ему остается? Ему ж не шестнадцать лет, чтобы топтаться вокруг одной идеи. А было бы шестнадцать – это ничего не изменило бы, он просто надоел бы Полине, и все.
Марат уже знал, что выдержит. Если он пережил предательство Ксении и потерю детей, он и с этим справится. Он продолжит двигаться дальше, просто чуть более усталым, чуть более поблекшим, дающим все более желчные интервью. Но при всем этом, возможно, ему станет не больно – или циники просто привыкают к боли, приспосабливаются существовать с ней и уже не замечают.
Уйти всегда проще, чем остаться, если в дело вовлечены гордость и обида. Но если все-таки остаться… Тут уже будущее не очевидно. Может произойти что угодно. Сначала Марат думал об этом с раздражением, потом – с легким любопытством. Просто чтобы отвлечь себя, пока на табло горит красным задержка рейса. Мысль приживалась, пускала корни, разрасталась, дополняясь все новыми деталями. Он воспринимал ее как забаву, а потом вдруг поднялся, взял чемодан и направился к выходу из аэропорта. Неожиданно для себя.
По пути он набрал номер Катрин.
– Ну что еще? – простонала в трубку она. – Теперь ты будешь мне печень выклевывать? Я отвечу тебе то же, что и остальным: я не могу повлиять на авиакомпанию!
– Возрадуйся же: я звоню по другому поводу.
– Майоров… почему у меня такое чувство, что радоваться я буду недолго?
– Потому что у тебя хорошая интуиция, – рассудил Марат. – А я остаюсь в Турции.
– Ты… что?!
– За свой счет, разумеется. И новый билет тоже за свой счет куплю.
– Марат, ты совсем двинулся?
– Очень может быть, – согласился он. – Но в Москве я прямо сейчас не нужен, если понадобится что-то доснять, сделаем позже. Сроки не срываются, я скоро прилечу.
– Дебил, – заключила Катрин. – Последний раз с тобой работаю!
– Ты каждый раз это говоришь.
– Ты… ты ведь не собираешься сделать какую-нибудь глупость? – заволновалась она, и этот вопрос задала не продюсер, а та Катя, которую он знал много лет назад.
– Нет, Кать. Я собираюсь перестать делать глупости. Мне нужно в отель.
– Тогда ты лучше возвращайся, наверно…
Он почему-то не сомневался, что она поймет.
Из прохлады аэропорта Марат нырнул в густую жару, делавшую воздух тяжелым и как будто осязаемым. Через такую жару нужно было не идти, а плыть, а она, дополненная горячим паром от десятков работающих двигателей, над асфальтом шла волнами. Мир здесь был индустриальной пустыней, которую пытались украсить куцыми деревцами, но ничего толкового из этого не вышло.
Еще час Марат потратил на поиск машины, готовой отвезти его к далекому отелю, не требуя за это годовой бюджет Камбоджи. Впрочем, и торговаться за каждую копейку Майоров не собирался, а потому скоро уже ехал привычным маршрутом.
Ощущения от всего этого были странные. Он вроде как поступился собственной гордостью, проиграл спор, в котором Полина даже не участвовала. Марат понятия не имел, что будет, когда он вернется, и не закончится ли все это скандалом. Но в то же время ему не было тяжело или неловко. Внутреннее напряжение чуть отпустило, на испуганные сообщения от режиссера, оператора и прочих коллег он отвечал вполне бодро. Говорил, что просто устал и решил отдохнуть на побережье. Не уточнял, в какой именно отель направляется. Их все это не касалось.
Первая половина дороги промелькнула быстро, потом наступили сумерки, и автомобилю пришлось замедлиться – повороты в горах в такое время особенно опасны. Водитель нервничал. Марат не торопил его, молчал, прикидывал, что станет делать дальше. Можно пойти к корпусу, где живет Полина… Если в окнах горит
