Книга Клуб убийств по четвергам - Ричард Осман

Полиция, между прочим, так и не нашла Турка Джонни, но его ищут. Крис и Донна заглядывали сюда пару раз. У Криса новая подруга, но он пока стесняется, и Донну разговорить мы не сумели. Крис говорит, что до Джонни в конце концов доберутся, но на днях Богдан заходил починить мне душ и сказал, что Джонни для них слишком хитер.

Если вам интересно мое мнение, Джонни — слишком удобное объяснение. Взял и убил Тони за донос многолетней давности? А зачем Тони на него доносил? За его участие в совершенном Тони же убийстве? У меня в голове это не укладывается.

Нет, если здесь кто слишком умен, чтобы попасться, так это Богдан.

Вам не кажется, что это он убил Тони Каррана? Мне так кажется. Я уверена, у него была на то основательная причина, и я выберу время его спросить. Только после того, как он подгонит мне новую оконную раму, потому что вдруг он обидится. Хотелось бы знать, Элизабет его тоже подозревает? Об охоте на Джонни она в последнее время даже не заговаривает, так что, скорее всего, да.

Отойду проверить пирог. Не перейти ли к более приятным известиям?

«На вершине» уже строится, там на холме краны и экскаваторы. Говорят, Гордон Плейфейр получил за свою землю 42 миллиона, и «говорят» — это Элизабет говорит, так что можно верить как Святому Писанию. А он переехал на четыре сотни ярдов вниз по склону, разобрал вещи и живет теперь в славной квартирке на две спальни в Ларкин-корт.

«Холдинги» включили эту квартиру в договор о продаже. Что приводит на память еще одну новость.

«Холдинги Брамли». Яблоки действительно ни при чем. Помните, я писала, что это название мне что-то напоминает? Так вот в чем дело.

У Джоанны, когда она была совсем малышкой, был игрушечный слоник — розовый с белыми ушами. Она никогда не позволяла мне его постирать. Страшно подумать, сколько на нем было микробов, но детям это не всегда вредно. А как звали слоника? Брамли! Я совсем забыла. У нее было много игрушек, а я ужасная мать.

Может, вы уже поняли, к чему я веду, а?

Помните, мы отдали всю бухгалтерию Вентама Джоанне — конечно, еще тогда, когда Элизабет подозревала его в убийстве Тони Каррана?

Так вот, Джоанна с Корнелиусом посмотрели для нас все бумаги, дали заключение, и конец делу.

Но для Джоанны это был вовсе не конец. Ничего подобного.

Джоанне с Корнелиусом содержание бумаг понравилось. И описание поселка «На холме» понравилось. Так что Джоанна представила проект на очередном совещании — воображаю это собрание за столом из самолетного крыла! — и они купили фирму. Она намеревалась выкупить ее у Яна Вентама, но пришлось, конечно, покупать у Джеммы Вентам. Вот это поворот, да?

Джоанна здесь полная хозяйка. Вернее, ее компания, но это то же самое, верно?

Что приводит меня к Бернарду. Сейчас поймете почему.

Мы с Джоанной никогда не говорили про Бернарда, но она была со мной на похоронах, так что ей, наверное, рассказала Элизабет. Или она просто знала. Я думаю, знала. Она приехала и держала меня за руку, и я в минуту слабости прижималась головой к ее плечу, и это было хорошо. После похорон она и рассказала мне про «Холдинги Брамли». Я сделала вид, будто и так знала, потому что стыдилась, что забыла того слоника, но Джоанна видит меня насквозь.

Так мы поговорили, и я ей сказала, что думала, они не занимаются такими проектами, и она подтвердила, но добавила, что они «входят в этот сектор», однако я Джоанну тоже вижу насквозь, и она призналась, что соврала. Она сказала, что этот проект принесет большие деньги, но была и другая причина. Сейчас я расскажу.

Она сидела в шезлонге, который купила для меня в десять раз дороже, чем такой же стоит в IKEA, перед подаренным ей же лэптопом, который никогда никуда не выносят, и вот что сказала.

— Помнишь, когда ты перебиралась сюда, я говорила, что это ошибка? Сказала, что тут тебе и конец. Сидеть в кресле в окружении людей, дожидающихся конца своих дней? Я ошиблась, мама. Для тебя это было начало. Я со смерти папы не видела тебя такой счастливой.

(Мы об этом никогда не говорили. Обе виноваты.)

— У тебя живые глаза, ты снова смеешься, и это благодаря Куперсчейзу, Элизабет, Рону, Ибрагиму и Бернарду, упокой, господи, его душу. Потому я и купила фирму, землю, проект застройки. Купила, чтобы сказать тебе спасибо, мама. Нет, я знаю, что ты хочешь ответить, и обещаю, что наживу на этом миллионы, так что не паникуй.

Я и не паниковала, но вот теперь хочу об этом рассказать.

И еще кое-что, что вам хотелось бы знать. Сад вечного покоя останется на прежнем месте. Джоанна говорит, что «Вершина» принесет достаточно денег, так что «Лесной поселок» благополучно положили на полку. Кладбищу теперь ничто не грозит, даже если Куперсчейз снова перепродадут (Джоанна говорит, что со временем продадут, у них такая работа). Но попробуйте купить, сами увидите, какие будут условия договора. Кладбище никуда не денется.

Кстати. Я только что сказала, будто мы обе виноваты, что не говорили о Джерри? Конечно, не обе. Это я виновата. Прости, Джоанна.

На днях мы провели церемонию. Элизабет пригласила Мэттью Макки, он приехал на сей раз без воротничка священника. Мы ему рассказали, что Мэгги ничего не грозит, и ждали, что он заплачет, но он только спросил, можно ли навестить могилу. Мы вместе с ним поднялись на холм и сидели на скамье Бернарда и Асимы, пока он открывал чугунные ворота и опускался на колени у могилы. Вот тогда слезы и хлынули, мы знали, что так будет, когда он увидит надгробие.

Я за пару дней до того сама смотрела, как Богдан бережно расчистил надпись «Маргарет Фарелл, 1948–1971», а потом вырезал под ней: «Патрик, 1971». Богдан на все руки мастер.

Когда отец Мэттью расплакался, мы послали Рона его обнимать и оставили их на время вдвоем. А мы с Элизабет и Ибрагимом сидели на скамье и любовались видом. Я люблю, когда мужчины плачут. Не слишком часто, но так и надо.

Теперь на могиле Мэгги всегда цветы. Я тоже приношу, и сами можете догадаться, у кого их заказываю.

Про скамью вы тоже хотите знать. Ну, мастер Богдан пневматическим молотком снес бетонное основание и копал, пока не нашел жестянку-тигренка, которую отдал мне.

В письме Бернарда был довольно трогательный постскриптум. Он просил развеять его прах с причала в Файрхэвене. Вот передо мной письмо.

«Часть меня и часть Асимы навсегда останутся здесь. Но она уплыла по святым водам, поэтому отпустите меня уплыть с отливом, чтобы когда-нибудь снова ее найти», — написал он. Очень поэтично, я считаю.

Слишком поэтично.

Мы с вами достаточно знаем Бернарда, чтобы не ждать от него такой сентиментальной чепухи. Эти слова предназначены мне, и не надо «Энигмы», чтобы их расшифровать. Мне пришло в голову, что Бернард считал меня туповатой, но думаю, он в любом случае хотел, чтобы шифр разгадали. Словом, я поняла, что Бернард оставил мне инструкцию.