Книга Меч королей - Бернард Корнуэлл

Тут он улыбнулся:

— Это сделал Бритвульф. — Он кивнул на молодого человека слева от себя.

— И сделал хорошо, — с чувством заявил я, заслужив улыбку Бритвульфа, которого Мереваль поставил во главе спасшего меня отряда.

Это был самый молодой из командиров Мереваля. Он привел с собой больше воинов, чем другие, далеко за сотню, и должен был бы стать заместителем Мереваля, но возраст и неопытность сыграли против него. Был он рослый, темноволосый, крепкого сложения и разбогател совсем недавно, буквально за пару месяцев до того дня, унаследовав владения отца. Финану он пришелся по душе. «У него больше серебра, чем мозгов, — сказал мне ирландец. — Но этот ублюдок спуску не даст. Так и рвется в бой».

— Бритвульф спас тебя, — продолжил Мереваль. — А теперь ты пытаешься спасти меня от моего неправильного решения?

— Это не было неправильное решение, — отрезал Хеорстан. Очевидно, что заместитель Мереваля полностью разделяет его осторожную тактику. — У нас не оставалось выбора.

— Вот только никакой вражеской армии не существовало! — с гневом напомнил Бритвульф.

— Мои разведчики были уверены в том, что видели, — сердито ответил Хеорстан. — Они заметили людей на дороге из…

— Хватит! — рявкнул я, прервав его. Мне не полагалось руководить этим советом, но стоило командирам начать спорить о прошлых ошибках, и мы никогда не придем к общему решению, что предпринимать дальше. Я обратился к Меревалю: — Скажи, раз нет войны, то что есть?

— Идут переговоры, — ответил он.

— В Элентоне, — дополнил пухлый священник.

Элентон был городом на Темезе, в том месте, где река служит границей между Уэссексом и Мерсией.

— Этельстан в Элентоне? — уточнил я.

— Нет, лорд, — ответил священник. — Король счел неразумным отправляться туда самому, поэтому его представляют послы. Сам он находится в Викумуне.

Викумун — селение в холмах к северу от Темеза, тогда как Элентон располагался на южном берегу реки. Оба городка находились на расстоянии недлинного перехода от Лундена. В самом ли деле Этельстан хочет заключить договор с Эльфвердом? Не исключено. Но ему хотя бы хватило здравого смысла не подвергать себя риску пленения, отправившись на территорию сводного брата.

— О чем же ведут переговоры отправленные им послы? — осведомился я.

— О мире, конечно, — с удивлением ответил поп.

— Отец Эдвин только что из Элентона, — пояснил Мереваль, кивком указав на священника.

— Где мы пытаемся прийти к соглашению и молимся, чтобы не случилось войны, — добавил отец Эдвин.

— Король Эдуард сделал глупость, — заметил я резко. — Он завещал Уэссекс Эльфверду, а Мерсию Этельстану, и оба желают заполучить страну соседа. Какой же тут возможен мир? — Я выждал, но никто не взял слова. — Разве Эльфверд отречется от Уэссекса? — (И снова все промолчали.) — Или Этельстан согласится передать Эльфверду бразды правления Мерсией? — Я понимал, что ответа на этот вопрос ждать не стоит. — Так что мира не будет, — напрямик рубанул я. — Послы могут толковать сколько угодно, но исправлять допущенную Эдуардом глупость предстоит при помощи мечей.

— Люди доброй воли стараются прийти к соглашению, — вяло запротестовал отец Эдвин.

Я не удостоил эту реплику ответом. Мне не требовалось объяснять, что добрая воля Этельхельма не распространяется за пределы его семьи. Воины продолжали сидеть, опустив глаза, и явно не желали возобновлять былой спор о том, как стоило Меревалю распорядиться вверенным ему войском. Для меня, да и, возможно, для самого Мереваля, было очевидно, что он проявил чрезмерную осторожность.

— У кого больше воинов, у Этельхельма или у Этельстана? — задал вопрос я.

Некоторое время никто не отзывался, хотя все знали ответ.

— У Этельхельма, — признал наконец Мереваль.

— Так чего ради Этельхельму вести переговоры? Если у него больше людей, почему он не атакует? — Снова все промолчали, и я продолжил: — Он ведет переговоры, потому что они позволяют ему выиграть время. Время, чтобы собрать большую армию в Лундене, подтянуть всех своих сторонников из Восточной Англии. И он будет говорить до тех пор, пока войско его не разрастется настолько, что у Этельстана не останется шансов разбить его. Король Этельстан стережет Темез?

— Да, — подтвердил Мереваль.

— С двенадцатью сотнями воинов? Которые все рассредоточены по реке?

— Им необходимо удерживать все мосты и броды, — признал Мереваль.

— А как много западных саксов караулят южный берег Темеза?

— Тысячи две, может, три, — неуверенно предположил Мереваль. А потом перешел в нападение: — А что, по-твоему, следует предпринять королю Этельстану?

— Перестать болтать и начать драться, — отрезал я, и со скамей послышался гул согласия. Я заметил, что первым закивали младшие, хотя и пара бывалых воинов тоже высказались в поддержку. — Ты говоришь, король в Викумуне? Тогда ему следует напасть на Лунден прежде, чем Этельхельм ударит первым.

— Лорд Утред прав, — поддержал Бритвульф. Это заявление не вызвало возражений, и, приободренный этим молчанием, молодой командир продолжил: — Мы тут сидим и ничего не делаем! Враги не отправляют людей по дорогам, так что нам остается только жиром зарастать! А нам нужно сражаться!

— Но как? — осведомился Мереваль. — И где? Армия Уэссекса почти вдвое больше мерсийской!

— И если ты будешь и дальше ждать, она станет больше втрое, — напомнил я.

— Так ты-то что предлагаешь? — спросил Хеорстан. Он не забыл, как я оборвал его прежде, и этот вопрос прозвучал в его устах издевкой, даже вызовом.

— Я отрубил бы Уэссексу голову, — был мой ответ. — Ты говоришь, что Этельхельм и его эрслинг-племянничек обретаются в Лундене?

— По слухам, да, — подтвердил Мереваль.

— Я побывал недавно в Лундене, — продолжил я. — И убедился, что парни из Восточной Англии не хотят воевать. У них нет желания умирать за Уэссекс. Им хочется поспеть домой к сбору урожая. Если мы отрубим Уэссексу те две головы, восточные англы будут нам только благодарны.

— Две головы? — переспросил отец Эдвин.

— Этельхельм и Эльфверд, — процедил я. — Мы найдем их и убьем.

— Аминь, — подхватил Бритвульф.

— А теперь поведай, — вмешался Хеорстан, в тоне которого по-прежнему звучал вызов, — как мы это сделаем.

И я ему поведал.

— Я был очень крупным младенцем, — сообщил мне Финан позже в тот день.

— Очень крупным? — Я недоуменно уставился на него.

— Так моя матушка говорила! По ее словам, это было все равно что поросенка родить. Бедная женщина. Рассказывают, она жутко визжала, производя меня на свет.

— Какая ценная информация, — съехидничал я.