Книга Афанасьева, стой! - Олеся Стаховская

– Ариииииш, – нежно, протяжно в самое ухо, а пальцы стискивают моё пальто в районе лопаток. Ток заструился по венам от макушки до кончиков пальцев ног.

– Ну всё, хватит, – сказал он, отрывая меня от себя. – Я же не железный, а нам ещё полдня работать. Пойдём перекусим.

– Куда угодно, только не в Макдак! Меня этой едой упыри кормили. Так что теперь на неё аллергия. Извини, но это без меня.

– Понял. Найдём другое место.

Другим местом стало кафе, в котором Катерина любила собирать нас на корпоративные посиделки. Оно напомнило о Павле и нашем стремительном романе. Но эти воспоминания лучше, чем те, что остались после пребывания в упырином логове.

– Мне пора начать волноваться? – поинтересовался Семёнов после того, как мы сделали заказ.

– Ты о чём? – не поняла я.

– О твоём новом поклоннике. И почему я у тебя всегда кобель, а ты такая порядочная недотрога? И это при том, что тебя ни на минуту нельзя оставить. Даже на работе.

– На работе всё обычно и происходит, – хмыкнула я. – Ты ревнуешь, что ли?

– А не стоит?

– Лёша, не смеши меня! Было бы к кому. Он же тебе в подметки не годится. Да тебе никто в подметки не годится! Ты самый лучший! И потом, ты мой герой. Ты меня от смерти спас. А он? Кто он вообще такой? Скользкий гад, который увёл мою должность.

– Приятно, что ты осознаешь степень моей значимости, – приосанился мой герой.

– Не лопни от гордости.

– И оставить тебя на растерзание поклонникам? Ни за что!

В кафе присутствовало несколько коллег, поэтому пришлось соблюдать приличия. А так хотелось похулиганить! Семёнов испытывал те же чувства. Его рука незаметно для окружающих поглаживала моё колено, затем поглаживания переместились чуть выше. Я в долгу не осталась. Через несколько секунд парень перехватил и сжал мою нахальную ручонку.

– С огнём играешь, Афанасьева, – доверительно шепнул он, прожигая многообещающим взглядом.

Я чуть не взвизгнула от предвкушения. И зачем нам ехать в какую-то больницу после работы, когда все мысли крутятся вокруг дивана? И не только мои, судя по тому, что я вижу. Но долг превыше низменных удовольствий. Я же сама прервала наш спонтанный медовый месяц, так что мне и мучиться.

Семёнов мучился вместе со мной, пока мы мчали в сторону ведомственной больницы. Ну как мчали. Кружили по подворотням, простаивали в пробках. Мой страстный возлюбленный постоянно путал рычаг переключения передач с моим коленом.

– Лёш, мне кажется, наша пиявка – мужик, – решила я отвлечь Семёнова от собственной персоны. Да и самой необходимо отвлечься, иначе создадим аварийную ситуацию на дороге.

– В связи с чем такое умозаключение? – спросил Семёнов, но руку с бедра не убрал. Сжал пальцы. Несильно, но чувствительно. Я судорожно всхлипнула. Моя реакция не осталась незамеченной, и парень продолжил экзекуцию.

– Сам посуди, – ответила я, хватая его за запястье и перекладывая руку со своего бедра на его. Красивые у Семёнова руки. Крепкие ладони, длинные, чётко очерченные пальцы. Надо попросить его попозировать мне. Сделаю несколько быстрых зарисовок. Хотя, догадываюсь, во что выльется это позирование. – Все пострадавшие – женщины. Сначала я, потом сотрудница отдела кадров, после – старушка из дома напротив, сейчас Татьяна Степановна. То есть все жертвы женского пола. Точно говорю, пиявка – мужик.

– Допустим. Ты что-то вспомнила?

– Нет, – помотала я головой. – Просто домыслы. Я вообще тот период плохо помню. Я тогда была сильно не в себе. Окружающую действительность воспринимала с трудом. Бродила как в тумане.

Семёнов нахмурился. Зря я напомнила ему о Павле. Похоже, он до сих пор считает, что тот легко отделался.

Татьяну Степановну разместили в обычной палате. Палата имела более чем пристойный вид и предназначалась для двоих человек. Вид нашей коллеги тоже был вполне пристойным и даже бодрым. Татьяна Степановна, пышнотелая круглолицая дама, не так давно вышла на пенсию, но работу не оставила. И это понятно. Пойди проживи на ту пенсию при нынешнем уровне цен.

Нашему появлению она немало удивилась, но, похоже, обрадовалась. Семёнову, в первую очередь. Парень заботливо хлопотал вокруг неё. Помыл и разложил на тумбочке фрукты. Несколько раз справился о самочувствии и, удовлетворившись ответом, что оно возвращается в норму, приступил к опросу, замаскированному под искреннее беспокойство.

– Как же так, Татьяна Степановна? Вы ведь такая сильная и крепкая девушка, – «девушка» заалела круглыми щеками, расплываясь в счастливой улыбке. – Неужели на работе довели? Подчинённые постарались? Только намекните кто, я им устрою небо в алмазах.

– Что ты, Алёша! Девочки здесь совершенно ни при чём. Дома проблемы, – Татьяна Степановна тяжело вздохнула и погрустнела. – Всё как-то навалилось разом. У Вити беда. Это мой старший. Попал под сокращение. Вы же знаете, как сейчас сложно работу найти. Кризис. А у него ипотека. И Оксана, жена, вторым беременна. Ещё Павлик, старший внук, связался с дурной компанией. Пьёт, курит, деньги воровать начал. Боюсь, как бы наркоманом не стал.

– Да уж. Непростая ситуация. Но работа – дело наживное. Лишь бы голова на плечах была. Вас-то они зачем своими проблемами грузят? У вас же сердце!

– Так никто и не знал, что сердце. Сама удивилась. Давление, конечно, давно пошаливает. Ну так возраст уже.

– Да разве это возраст? – галантно возмутился Семёнов.

Я была с ним солидарна. В Европе той, недружественной, вообще раньше шестидесяти пяти на пенсию не пускают. Там Татьяне Степановне место в общественном транспорте и не подумали бы уступить. Ибо молода ещё. Эх, рано наши дамы в старухи себя записывают. Хотя, учитывая, что они волокут на себе семейный быт и, вернувшись с одной смены, тут же приступают к другой, неудивительно. В нашей стране невыгодно быть женщиной. Днём пашешь наравне с мужчинами, вечером превращаешься в подёнщика, обслуживающего домочадцев.

– Афанасьева! – рыкнул на меня Семёнов. – О чём это ты задумалась? По лицу вижу, что в твоей голове опять дурные мысли бродят.

Совсем забыла, что Семёнов у нас эмпат.

– Да так. Ни о чём.

Парень недоверчиво косился в мою сторону.

– Да в порядке я! В полном порядке! За Татьяну Степановну переживаю.

– Ох, ребята! Какие вы хорошие! Не ожидала, честное слово. Так приятно!

Мне стало стыдно. Знала бы милая Татьяна Степановна, что не обеспокоенность её здоровьем послужила причиной нашего визита.

– Татьяна Степановна, может, вас вчера кто-то на работе обидел? Ну, спровоцировал, так сказать, реакцию? – вернулась я к теме нашего расследования.

– Нет, ну что ты, Арина. Кто меня мог обидеть? Я сама глупости наделала. Решила закурить с горя. По молодости баловалась, но бросила давно. Как Витей забеременела, так и бросила. А тут зачем-то решила вспомнить дурную привычку. Так что сама виновата. Сердце-то уже не то, что в молодости.