Книга Красавица для Медведя - Делия Росси

Бурый грозно рыкнул. Он тоже чуял конкурентов, и рвался в бой. Что ж, это его стихия. Человек может юлить и выкручиваться, но у зверей все просто. Есть альфа и есть остальные. Не можешь стать альфой – подчиняйся. Не хочешь подчиняться – уходи. Никто держать не будет. Но если зверь силен, он обязательно попытается бросить вызов вожаку. Это природа, против которой не пойдешь.

– Рад, что все в сборе, – послышался голос Германа.

Дядя спустился со ступеней и подошел к столу. Как всегда, элегантен, надушен и выглядит так, будто вышел на вечерний променад по миланским улицам. Охранник отодвинул стул, помогая своему хозяину сесть, а я в который раз задумался о том, как дядя умудрился выстроить в тени отца собственную империю. За столько лет у него появились и свои охранники, и свои боевики, и свои разведчики и дознаватели. А еще – целый штат обслуги. И все это происходило так незаметно и постепенно, что никто ничего не подозревал до тех самых пор, пока не умер отец. Вот тогда и выяснилось, что у Германа есть собственный штаб, который способен работать и в отсутствии альфы.

– Я очень рад, что вы все сумели приехать, – улыбался Герман, но я знал цену этой улыбки и не обольщался. Только на первый взгляд она казалась радушной, а если внимательно приглядеться, легко можно было заметить стальной блеск прищуренных глаз и жесткие складки в уголках рта. И неумолимость жестокого зверя.

– Это первый сбор за последние два года, – негромко продолжил Герман. – В последний раз мы собирались при весьма печальных обстоятельствах, когда прощались с нашим альфой.

В голосе дяди прозвучала неподдельная грусть.

Хороший ход. Решил напомнить всем о моем отце и подчеркнуть право преемства.

– После смерти Сергея я два года управлял кланом. Это было непростое время. Клан пережил многое: и предательство двух семей, ушедших к бестужевским выродкам, и постоянные нападки соседних кланов, и внутренние нестроения. Но мы выстояли, и теперь настало время выбрать нового главу.

Дядя обвел взглядом присутствующих и остановил его на мне.

– Не буду повторять правила, все вы с ними хорошо знакомы, скажу лишь одно – мы должны отдать власть самому достойному, – Герман выделил интонациями последнее слово и уже другим, более громким голосом произнес: – Я предлагаю кандидатуру Ильи Баженова на место главы клана. Все мы хорошо его знаем, он сын нашего бывшего альфы, его зверь очень силен. Кому, как не Илье, править кланом?

Беры молчали, но я видел, как сжал кулаки Иван Бортников, как переглянулись братья Елисеевы, как заерзал на стуле крепыш Водников.

– Кто-то еще хочет заявить свои права на место главы? – бесстрастно произнес дядя, как бы давая понять, что это обычная формальность и вопрос уже решен.

Я посмотрел на Виктора. Тот ответил наглой усмешкой и неторопливо поднялся с места.

Во дворе стало тихо.

– Я готов побороться, – лениво растягивая слоги, произнес Рогозин. В его раскосых глаза появился самонадеянный блеск.

Что ж, Виктор всегда был уверен в себе. И неосторожен. Прет напролом, что в бою, что в жизни. Именно про таких, как он, говорят – сначала делает, потом думает. Но зверь у него сильный.

– Больше претендентов нет? – Герман обвел членов клана невозмутимым взглядом.

Надо отдать дяде должное, держать себя в руках он умел. На лице – ни единой эмоции. Просто сфинкс, а не оборотень.

– Отчего же нет? Мы тоже не прочь поучаствовать, – веско произнес старший Бортников.

Он много лет был начбезом, но после аварии, в которой погибла мама, отец лишил его должности и своего доверия. Нет, Бортников клялся, что непричастен к преступлениям бестужевских, да и доказательств его вины найти не удалось, но отец ничего не хотел знать. То, что боевики противоборствующего клана получили доступ к личной машине альфы, говорило само за себя. Бортников не справился. Он не ушел из клана, отец даже не стал его наказывать, но отношения между ними стали прохладными, если не сказать больше.

– Наша семья выставляет Ивана, – глядя на дядю, медленно сказал Бортников.

– А наша – Эдуарда, – подсуетился Кунцев.

Этот много лет вел всю бухгалтерию клана. Хитрый и изворотливый, больше похожий на лиса, чем на медведя. И внешне, и характером. Да и сын у него такой же. Весь в отца пошел – невысокий, худощавый, быстрый. С ним нужно быть настороже, Эдик честно играть не привык.

– Мы тоже не откажемся, – пробасил один из главных богатеев клана Палицын, и на его круглом лице сверкнула хитрая улыбка. – Вставай, сынок, – ткнул он в бок сидящего рядом Гришку. – Покажи, на что способен.

Григорий засопел и поднял со скамьи свою тушу. Он напоминал типичного качка, но это впечатление было обманчиво. Умный, сильный, ловкий, Палицын был достойным соперником. Но зверь у него слабее моего. Гораздо слабее. Если надавить, то может и не устоять.

Я наблюдал, как встают из-за стола претенденты на победу и ждал. Четверо. Пока только четверо. Неужели больше никто не осмелится?

– Ну тогда и мы в стороне не останемся, – крякнул Елисеев и посмотрел на сыновей. – Никита, Василий, вы как? Готовы побороться?

Братья молча кивнули. Они все делали молча и сообща. Одно слово – близнецы.

Взгляд скользнул по лицам парней. Глаза горят азартом, каждый мечтает о победе и мысленно уже примеряет кольцо главы. Вот только рано они меня со счетов скинули. Рано.

Я отдал власть бурому, и тот громко заревел внутри. Гришка побледнел и ухватился за стол. Братья Елисеевы покачнулись и отступили. Старые оборотни едва заметно пригнулись, и я почувствовал волну страха и недоумения.

– Что ж, у нас шестеро претендентов против одного законного наследника, – подвел итог Герман. – Предлагаю провести жеребьевку и составить пары. Бой будет идти до полной победы над противником. Финальная схватка состоится поочередно между самыми сильными.

– Я беру самоотвод, – глухо сказал Гришка. Он рухнул на лавку и опустил глаза, стараясь ни на кого не смотреть.

– Мы тоже, – после короткой паузы и переглядываний заявили братья Елисеевы.

– И я, – неохотно выговорил Эдик.

Видно было, что ему нелегко далось это решение, но дураком младший Кунцев никогда не был и умел правильно рассчитывать свои силы.

– Что ж, тогда у нас остаются три претендента, – спокойно сказал Герман. – И бой будет идти поочередно. Устроим жеребьевку.

– Нет, – я тоже поднялся и посмотрел на дядю: – Я выбираю бой крови и буду биться сразу со всеми. Одновременно.

Герман ощутимо побледнел. В его глазах вспыхнул гневный огонь и тут же погас, оставив после себя серый пепел страха.

– Ты не можешь, – голос дяди сипел. – Бой крови давно под запретом.

– Но это негласный запрет, он не прописан в наших законах, – проскрипел старик Кунцев. – А что не запрещено, то, как известно, разрешено.