Книга Последствия выбора - Ольга Воскресенская

— Объясним. На практике обязательно объясним, — ласково пообещал небритый тип, выпуская из рук подбородок пленника. Теперь он не сомневался, что жертва внимает каждому их слову, а не витает мыслями где-то в облаках.

— Вампир, запомни: прервать мучения очень просто, надо всего лишь от всей души попросить нас убить тебя, — сообщил главарь. — И тогда боль сразу же закончится, — провокационно пообещал он.

Но Ройс, несмотря на расшалившиеся нервы и чувства, понимал, что закончится не только боль, но и жизнь, и не одного лица. Умрет вампир, умрет Дартис и, возможно, он сам. Понимать-то он понимал, только не знал, сможет ли контролировать непроизвольные сиюминутные желания.

— Попробуй, потренируйся, — продолжил психологическую обработку главарь. — Повтори: «Пожалуйста, не надо больше, я хочу умереть». Ну же.

— И как же мне при этом вас называть? К кому обращаться? — все еще не забыл о своей задаче Ройсвен.

— Меня устроит любое имя, — не поддался на провокацию главарь. — Можешь назвать хоть отродьем тьмы, лишь бы ты не молчал.

— Ты везунчик, парень, — хохотнул стоящий рядом сектант. — У тебя есть право на безотказное желание, которое будет исполнено немедленно и с удовольствием.

— Лучники, на изготовку, — скомандовал главарь.

При виде поблескивающих в магическом свете наконечников стрел Ройс еле справился с паникой. Впечатления о предыдущем предсмертном мгновении были слишком свежи, и от этого стоять под прицелом было еще хуже. Он с надеждой вспоминал об отряде Пирса. Однако даже по самым оптимистичным прогнозам спасателям может понадобиться на дорогу от часа до трех. То есть в идеале Ройсу необходимо было настроиться терпеть пытки до рассвета. Он не должен сдаться, не должен даже мысленно возжелать смерти вместо боли.

Сектанты приступили к делу. Первая стрела безошибочно нашла цель на теле жертвы. А подопечный Дартиса начал отсчет времени до рассвета, но считал он не в часах, не в минутах и даже не в секундах, а в стрелах.

Для Ройса это оказалась удивительно унизительная ночь. Он рыдал навзрыд, вопил, ругался, проклинал мучителей. Каждое мгновение, проведенное на полянке, было невыносимым, жизнь стала совсем не мила. Ройс и сам не знал, как ему удавалось удерживать рвущиеся наружу слова долгожданной для сектантов просьбы, как ему удавалось скрывать, что он готов умереть, хоть и не хочет.

— Вампирчик, ты же не желаешь, чтобы мы проткнули тебе стрелой глазик? — с издевкой интересовался небритый тип. — Тогда признай, что ты никчемный пустоголовый папенькин сынок, неудачник. Ну?

И Ройс, подвывая, послушно кричал:

— Я дурак! Бестолочь! Лентяй! Без родственников я — никто!

Временами, в моменты особо острого помутнения рассудка, он и сам начинал в это верить. Добился ли он высокой должности своим умом или действительно помогли родственные связи? Ройс пытался напоминать себе, что он всего лишь шестнадцатый по степени родства из оставшихся тридцати трех возможных наследников императора, но это почти не помогало. И что с того, что он уже почти четыре года успешно трудится без нареканий со стороны Никора?

— Ты же не хочешь лишиться самого дорогого для себя органа? — продолжал спрашивать мучитель, бесстрашно стоя в паре метров от пленника. Он был абсолютно уверен в меткости своих подельников.

Ройс сначала и не понял, о чем идет речь. Какой у него самый ценный орган? Сердце? Глаза? Печень?

Но сектант и не надеялся на его сообразительность в таком состоянии и потому ткнул пальцем в нужном направлении. Он дождался, пока до затуманенного болью и эликсиром мозга жертвы дойдет информация, а затем выдвинул условие:

— Скажи, что любишь себя. Я хочу слышать.

— Это лишнее, — сухо заметил издалека главарь, но издевательства не пресек.

— Давай, признай, что ты без ума от самого себя, — еще раз подначил небритый тип. — Иначе попрошу приятеля, и уж он не промахнется, даже если твою «гордость» надо с лупой искать.

— Я люблю себя! Обожаю! — с рыданиями выдавил парень. Этой ночью для его сознания осталось лишь одно табу: он не должен просить о смерти. На соблюдение других условностей у него просто не осталось моральных сил.

— А как ты относишься ко мне? — поинтересовался мучитель.

— Чтоб ты сдох, падла! Дартис тебя побери! — вырвалось у Ройса до того, как он сообразил, что лучше не откровенничать. Эльфийское снадобье заставляло действовать импульсивно, реагировать на все слишком бурно и не давало возможности для обдуманной лжи.

— Неправильный ответ, — со смешком сообщил сектант. Он сделал шаг в сторону парня и с силой дернул на себя стрелу, застрявшую где-то в бедре жертвы.

Кричал Ройс громко, хотя и до этого уже почти сорвал голос. На затылке, постоянно елозящем по шероховатому стволу, казалось, давно содран скальп. Болело все.

— Вампирчик, я в последний раз спрашиваю: как ты ко мне относишься?

— Люблю! Целовать готов!

— Это хорошо, неразборчивый ты мой. Лапонька, а к чему ты готов больше: удовлетворить меня при пяти свидетелях или умереть?

Для Ройса выбор был очевиден.

— Уме… — сиплым шепотом начал он, но так и не договорил. Он осекся и с ужасом уставился на небритого сектанта.

Тонкие губы мучителя растянулись в торжествующей улыбке. Он хоть и не расслышал ответ, но предугадал его. Наслаждающийся чужими страданиями маньяк практически загнал пленника в тупик.

Стоя в коридоре напротив апартаментов ренийцев и подпирая собой стену, Пирс и пожилой маг нервничали. Оба понимали, что у них есть только единственный шанс спасти сына лорда, и если они его упустят… Но в том-то и дело, что ни тот ни другой не были уверены в успехе предприятия. С их стороны это походило на жест отчаяния, не иначе.

— Мастер, а вы действительно сможете определить, куда занесло сознание Ройса? — рискнул озвучить свои сомнения Пирс.

— Я попытаюсь, — отозвался маг шепотом. — Только специальных заклинаний не существует, в них не было нужды, а изобретения не всегда удаются с первого раза…

— Ох, — выдохнул агент. — Вы понимаете, что у Хиля нет второй жизни, чтобы можно было повторить эксперимент? Да и смерть Ройса будет окончательной, если он сдастся. Беспокоит меня что-то этот злосчастный эликсир. Вы не представляете, что он творит с психикой!

— Да, лично пробовать не доводилось, — согласился маг, — Турий не стал подвергать меня подобному испытанию, ведь талант к магии встречается редко. — Хотя все первоисточники единогласно уверяют, что это самое жуткое из существующего оружия. Собственноручно удавиться хочется, чтобы так не страдать. И главное — без особой причины!

— Скоро он там уснет? — риторически поинтересовался Пирс, не отводя взгляда от двери. — Может, стоило дать ему выпить каких-нибудь трав или магией поспособствовать?

— Лучше не рисковать. Вдруг в этом случае перенос не состоится?