Книга Беременная для Зверя - Эллен Росс

— Хвалилась? — скалюсь. — Быть не может. Я по камерам сам посмотрю.

— В саду, — качает головой Арес. — Камеры лишь по периметру. Не все участки видны. Тот участок лишь немного захватывает, звук не пишется…

— Не понял… На моей территории может всё, что угодно — всякая хуета твориться… Всякая гнида в щель пролезть? Так, что ли? — напираю. — Почему?

— Территория оснащена. Охраняется. Камеры, вооружение, собаки. В-в-вы же знаете, — Арес назад отступает, боясь, что по нему злостью долбануть может.

— Рот захлопни. Чтобы уже завтра камеры везде были понатыканы. Везде. Чтобы муха без моего ведома даже не срала.

— Хорошо. Прошу прощения. В доме чужих не бывает, поэтому сад не везде просматривается — затратно и не совсем целесообразно, — оправдывается Арес. — Так специалисты сказали, — добавляет и опускает лицо взглядом в землю.

— Значит, других найди. Тех, кто выполнит всё, что надо, и язык свой умный в жопу засунет, сделав всё молча!

— Хорошо. Всё будет сделано, господин, — отчитывается Арес. — Сегодня вас ждать?

— Нет. Дела есть.

С Нино надо будет поговорить. Арес слишком много на себя берёт. Старается ради семьи, которой был предан. Но одного не понимает — семьи больше нет. Есть я — обрубок от неё. Мои интересы — иные. И сейчас они вразрез с семейными идти начинают.

Как будто свернул не туда — и только глубже с каждым часом увязаю.

— Опасаясь навлечь ваш гнев, всё же скажу. С Исаевыми вам сейчас невыгодно ссориться, — после непродолжительного молчания говорит Арес. — Исаевы сделали выгодное предложение. Брак с Мадиной даст преимущества. Ваш отец бы сейчас согласился на него…

Разворачиваюсь, едва не проделав в горделивом старике дыру взглядом.

— Мой отец… совершил немало ошибок. Одна из них стоила жизни всей семье. Не говори мне про него, — раздражённо бросаю. — Старый, не капай мне на мозг. Сам разберусь.

Покидая территорию дома, бросая взгляд на окна. За одним из них — дочка Пороха. Желание увидеть её разъедает кровь, направляет мысли не в том направлении. Дурным становлюсь. Пальцы чешутся волосы её на кулак намотать и в горло засадить. Хочется узнать, что она своим языком Мадине сказала, и выдолбить хуем все, до последнего, слова похвальбы о её отце.

Гонор появляется. Стержень оттачивается. Как бы он против меня потом не обернулся…

Всё блажь. Пустое. Сейчас другими делами нужно заняться. Звоню Пятому.

— Ты на месте?

— Как штык, — усмехается и сразу сообщает. — Пидар в клубе, уже девок лапает.

— Хорошо, — киваю. — Немец тоже там?

— Да. Пасёт неподалёку. Комар не проскочит.

— Хорошо, — усмехаюсь. — Скоро буду.

Пора тряхануть одного из людей Пороха. Шалава настучала своему хозяину, что тот кусок говна о Порохе обмолвился…

Вовремя. Очень вовремя. Если гниду прижать, он растреплет о схроне Пороха. Тогда с Порохом можно будет разделаться, не прибегая к помощи хитрожопых друзей…

Только сейчас я о таком варианте всерьёз думать начинаю. Ризван может быть засланным Порохом. Он может шпионить для моего отца. Потому и оберегает?

— Ты работаешь на моего отца? — прямо спрашиваю.

Кавказец в ответ матерится. Долго и грязно. Вижу, что вывела его на эмоции. Он их сдержать пытается, но брешь уже найдена. Вернуться к исходному положению малоразговорчивого истукана не получится

— Будь это так, от Зверя бы уже ничего не осталось. Поверь, — негромко говорит Ризван. — Ты только две стороны видишь. В мире их гораздо больше.

— И с какой же ты стороны, Ризван? Если не от Пороха… Но и не от Зверя с самого начала, так? Так кто же ты?

— Зараза приставучая! Клоп — и то меньше хлопот доставляет, чем ты, Порохова! — почти выплёвывает мою фамилию Ризван.

— Скажи, в чём дело — отстану, — упрямлюсь я. Потом внезапно для себя с просьбой в голосе говорю. — Пожалуйста. Я же чувствую, что ты ко мне хорошо относишься. Иначе. Почему?

— Не успокоишься, пока душу не вытрясешь? — спрашивает Ризван, хмурясь. — Как твоя мать…

Слова Ризвана звучат словно гром посреди ясного неба. Я о многом думала, разные варианты в голове прокручивала. Но ни в одном из них не предположила, что Ризван мог знать мою мать.

— Ты знал её?

— Да.

— Говори. Немедленно! — требую.

Кавказец начинает ходить беспокойно по комнате. Потом осматривает окна и выходы все проверяет. Резко возле меня замирает.

— Сядь, — приказывает, показываю рукой на кресло. — Хорошо. Скажу. Но пообещай. Что на рожон лезть не станешь и бросишь выкидывать вот эти фокусы с понтами. Не доросла ещё. Зубы не отрастила…

— Обещаю. Честно! — выпаливаю поспешно, не давая себе задуматься и взвесить всё. Иначе струшу тайну узнать.

— Твою мать звали Анастасия. Я знал её давно. Со школы. Моя семья тогда только перебралась сюда с Кавказа, там очень неспокойно в наших краях было. Я учился в школе. Вместе с Настей. Плохо язык русский знал, да и не любили нас тогда. Настя мне помогала, с учёбой… — по губам Ризвана скользит светлая улыбка. — Я ей помогал от лишнего внимания уходить.

— От какого лишнего внимания? — недоумеваю.

— Ну, ты глупая, — добродушно усмехается мужчина. — Себя в зеркало видела же? Красивая ты, очень. Только глаза у тебя отцовские, от Пороха. Но всё остальное — от матери. Заглядывались на неё многие, район не самый благополучный.

— Вы дружили?

— Дружили в школе, — усмехается Ризван. — Не самый желанный гость в доме Насти. Я бы даже сказал, нежеланный от слова совсем. Семья хоть такая же небогатая, но в друзьях дочери хотели видеть своих.

— Где моя мать сейчас? У меня есть дедушка и бабушка? — требовательно спрашиваю.

— Тише. Всё по порядку. Деда с бабкой у тебя нет. Даже я их не застал. Настя говорила, что они погорели в доме от угарного газа, а она в это время у тётки в гостях была с ночёвкой. Тётка её и воспитывать взяла.

— И?

— Что и? Школа кончилась, меня в армию забрали. Настя поступать хотела в школу искусств. Поступила. Первое время ещё были письма, потом на нет всё сошло. Само собой. Новая жизнь — её талант разглядели, танцевала на сцене театра, стала известной… Я на службе остался… Жизнь раскидала по разным сторонам. Вот и всё.

— Не может быть, чтобы это было всё, — упрямо говорю. — Есть ещё что-то! Говори до конца…

— Ты сейчас, так же, как она, требуешь своего, — усмехается Ризван. — Как будто плёнка жизни назад отматывается. Чудно…

— Как моя мама встретила Пороха? — недоумеваю я. — Он же бандит…

— Настя была довольно известной. У неё были деньги, слава, много поклонников. Самых разных. Видимо, Порох среди них каким-то чудом затесался… Я их историю не знаю, — нехотя говорит Ризван.