Книга Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников - Огаст Крей

Епископ сказал: «Почему ты, имея свободное время, снова пренебрег тем, что я поведал тебе о Кресте Господнем и нашей Матери, Деве Марии? Я повелел тебе, чтобы Крест, который обычно носили впереди меня, отдали в войско. И какой знак может быть лучшим, нежели Крест? Неужели для тебя этого недостаточно? И разве он не привел тебя прямо к самому Копью Господа? И теперь блаженная Дева Мария говорит, что, пока у тебя не будет Креста, ты не сможешь получить совета».

И священник немедленно спросил: «О, дражайший Господь, где же она, блаженная Мария?» И сразу же епископ указал ему на нее. На расстоянии девяти или десяти локтей от него стояла блаженная Мария, с удивительно прекрасным ликом и в богатых облачениях. Рядом с ней была святая Агата и еще одна девственница с двумя восковыми свечами.

Тогда священник сказал епископу, который стоял рядом с ней: «Сир, сколь много говорят о вас в войске, что ваши волосы и борода были опалены в аду, и о многом другом, чему невозможно поверить! А сейчас я прошу вас дать мне одну из этих свечей, чтобы показать их графу в доказательство того, что вы сейчас сказали».

Тогда епископ сказал ему: «Взгляни на мое лицо. Разве оно не опалено?» Затем епископ приблизился к Деве Марии и, выслушав ее волю, возвратился к священнику и сказал ему: «Тебе не суждено получить то, о чем ты спрашиваешь. Но это кольцо, что на твоем пальце, тебе совсем ни к чему, и тебе не пристало его носить. Иди и отдай его графу и скажи ему: «Пресвятая Божья Матерь посылает тебе это кольцо; и когда удача изменит тебе, вспомни о Деве, что послала кольцо тебе, и призови ее, и Господь поможет тебе».

И когда священник вновь спросил епископа, как ему поступить, тот ответил ему: «Пусть вновь избранный епископ отслужит три мессы Богу и помолится о душах близких нам людей. Богоматерь велит, что Копье может показать только священник в богослужебном облачении и что Копье должно нести перед ним».

И епископ, поместив Крест на небольшое копье, взял его в руки, а человек в священнических одеяниях последовал за ним. Тогда епископ начал петь гимн «Радуйся, Дева Мария». Сотни тысяч голосов подхватили это пение в собрании святых. Когда рассвело, священник первым пришел удостовериться о наличии у нас Копья; и когда он увидел его, то начал рассказывать, с великим плачем, о всем том, что он увидел и услышал, в такой последовательности, как мы уже рассказывали. Тогда граф отослал Гильома Уго, брата епископа Адемара, в Лаодикею, где был положен Крест с капюшоном епископа.

Тем временем Петр Варфоломей, снедаемый болезнью от полученных ран, призвал графа и князей к себе и сказал им: «Конец моей жизни близок; и мне хорошо известно, что меня будет судить Господь за все мои дела и злые мысли. Предстоя перед вами и самим Богом в этот день, я взываю к Нему и свидетельствую, что я ничего не измыслил из того, о чем поведал вам по внушению Его и апостолов, о чем сейчас вам и говорю. И поскольку вы видели, что все то, о чем я возгласил вам, свершилось, то, вне всякого сомнения, вы увидите и те вещи, о которых говорю я сейчас, если только вы будете с верой служить Господу». После этих слов Петр отошел в мире и покое к Господу в час, Им назначенный, и был погребен в том месте, где он с Копьем прошел через огонь.

Другой взгляд на откровение о Копье и Божий суд о нем

Рауль Канский

Позвольте нам вернуться к истокам этой ненависти, чтобы мы могли меньше удивляться ее бурному проявлению. В то время как Антиохия продолжала оказывать сопротивление князю Галлии [графу Раймунду Тулузскому и Сен-Жильскому], который осадил ее, между сторонниками Раймунда и Боэмунда возникла ссора. Люди обеих партий были посланы собирать хлеб. Все произошло в одно и то же время: как только было найдено продовольствие, тут же случилась и стычка, и оно было поделено с помощью меча. Были раненые с обеих сторон, устрашенные случившимся, они вернулись в лагерь. Князья были возмущены, увидев своих покрытых ранами вассалов, и они начали подстрекать распаленных от схватки раненых к отмщению при первом же удобном случае. Они распорядились поступить таким образом, чтобы вопреки пословице, если кто-то и увидел бы дым над лагерем, то о причине огня так бы никто и не узнал. Их люди охотно вняли этому приказу, против которого им было сложно что-либо возразить. И когда впоследствии они, будучи в большинстве, встретились с несколькими прежними своими обидчиками, которые несли найденное ими продовольствие, то они, применив силу, забрали его себе. И тот, кто был сильнее, одержал верх и получил добычу. Более слабая сторона, и к тому же ограбленная, жаловалась на то, что она все делала ради других, а не для себя. Знание чужого языка теперь обернулось во вред, именно те, кто не имели вины, пострадали из-за этого. Выходцы из Нарбона, Оверни, Гаскони стояли за провансальцев, остальные уроженцы Галлии, особенно нормандцы, сошлись с апулийцами[79]. Бретонцы, швабы, гунны, рутены[80] и им подобные племена были защищены своей варварской речью. Все это происходило за городскими стенами.

В самом городе ссор было не меньше, скорее они множились. Когда, как упоминалось ранее, осажденные оказались в тисках голода, в войске Раймунда появился многоречивый лжец Петр, который учил, что ему открылось, каким образом произойдет спасение людей. Он говорил так: «Когда я находился в тонком сне, мне явился святой апостол Андрей и отдал мне повеление: „Восстань и возвести труждающимся людям, что утешение придет свыше. Его дарует Копье, бывшее причиной раны Спасителя, когда оно будет обретено. Ныне оно пребывает под полом церкви Святого апостола Петра. Начните копать (при этом он указал нужное место), и вы обретете его. Когда вас охватит ужас в битве, поверните Копье против врага, и тем вы его победите“. Ужаснувшись, я подумал, что это всего лишь сон и что я никому не расскажу о нем, но буду молчать. Но я был предупрежден во второй и в третий раз. В последующую ночь мне, объятому покойным сном, вновь явился тот же самый апостол и повторил то, что он уже говорил, но на этот раз он был во гневе и начал бранить меня. „Отчего, – вопрошал он меня, – ты продолжаешь хранить молчание? Твоя нерешительность подвергает большой опасности многих. Люди возопили к Богу и были услышаны. И твое небрежение приводит к тому, что им кажется, будто ими пренебрегли. Поторопись же, как можно скорее, исправить свою ошибку, и да проживешь ты многие годы“. Испуганный этими словами, я восстал ото сна, одновременно чувствуя и большую уверенность в себе, и большее волнение. И все же я колебался, следует ли мне раскрывать тайну или нет. В подобном беспокойстве я провел целый день и половину ночи, постясь и молясь, прося Бога, чтобы мне было дано третье видение, если те прежние два были от Него. Петух успел дважды оповестить о наступлении утра, когда, наконец, уже перед третьим его криком, сон сковал мои уставшие члены. И тогда сразу же явился тот, кто уже приходил и в первый, и во второй раз; будучи более разгневанным и требовательным, чем в первый раз, он произнес: „Поднимайся и гряди, ленивое животное, бессловесный пес, запинатель благополучия и победы, угроза своим собратьям, утешение для своих врагов. Ты дрожал от страха там, где не было никакого страха, где его не могло быть“. Угрозы и проклятия так и сыпались на мою голову. Мой сокрушенный дух устрашился от всех этих угроз, и тут я пробудился. Я обливался потом, все мое тело содрогалось; с одной стороны меня словно палил огонь, с другой – сковывал ледяной холод. Тем самым мне был преподан урок. Вы, отцы и братья, не переставайте испытывать истинность всего этого дела; мне же предстоит указать вам, где надо копать».