Книга Воскрешение - Брайан Кин

Когда дверь прицепа захлопнулась, Джина вздрогнула. Последним, что она видела, оказалось ухмыляющееся лицо Крамера.

***

— Доброе утро. — Шоу приветственно кивнул. — Добро пожаловать на борт, профессор Бейкер. Я очень рад, что вы смогли к нам присоединиться.

Червь сидел связанный и с кляпом во рту. Когда Бейкер поднялся в командирскую машину, его глаза выпучились от смеси ужаса и облегчения. МакФарланд устроился слева от мальчика, небрежно упершись стволом пистолета ему в ребра. Гонзалес располагался прямо перед ними, и соседнее с ним сиденье пустовало. Шоу взмахом руки указал Бейкеру на него.

Ученый подчинился и шепотом успокоил Червя:

— Все хорошо. Мы просто прокатимся. Они нам ничего не сделают.

Мальчик просиял, расслабившись всем телом. Он откинулся на спинку сиденья, не сводя глаз с Бейкера.

— Он вам доверяет, — заметил Шоу с пассажирского сиденья спереди. — Почти как сын. Это хорошо. Вы наверняка не предадите его доверия. И будете помнить об этом, профессор Бейкер.

— Я человек слова, полковник. Надеюсь, что и вы тоже.

— Ваши инсинуации меня ранят, профессор. — Он повернулся к водителю. — Силва, что там у нас?

— Первая группа выехала десять минут назад, сэр, — доложил водитель. — И лейтенант Торрес только что подтвердил, что вертолет уже поднялся и проводит воздушную разведку. Пора ехать.

Шоу кивнул.

— Тогда вперед.

И колонна двинулась в путь.

***

— Как думаете, мы быстро едем? — прошептал Мартин.

— Отсюда трудно сказать. — Харинга хмыкнул. — Миль сорок в час, наверное?

— Маловато, — сказал Джим.

В грузовике было холодно, а сырой затхлый воздух вонял потом и мочой. Света было очень мало. Джим мог различить Мартина и Харингу, что находились рядом, но не более того. Пол под ними дрожал. Плечо у Джима хоть и заживало, но еще пульсировало болью. Кто-то в темноте пукнул — за чем последовал нервный смешок и притворный крик ужаса.

— Как ваша щека? — Джим указал на марлю, которая перевязывала лицо Мартина и не претерпела особых изменений с нападения на ферме.

— Нормально, — сказал Мартин. — Инфекции не чувствую. А твое плечо как?

— Побаливает слегка, — признался Джим, — но это ничего.

— Вы двое здорово натерпелись, — заметил Харинга, и Джим кивнул.

— Кто-нибудь взял фонарик? — крикнул кто-то, вызвав новый взрыв смеха.

— У меня есть карты, — донесся ответ. — Хотя вряд ли от них сейчас будет толк.

— А кто-нибудь в курсе, что происходит? Куда мы вообще едем?

— Они хотят отравить нас газом, — ответил кто-то спереди, — как нацисты травили евреев. Отравить и скормить зомби.

— Что за бред!

— Нас перевозят на научно-исследовательскую базу в Хеллертауне, — раздался в темноте голос Джима, и все разговоры смолкли. — Полковник Шоу хочет там обосноваться. Бо́льшая ее часть находится под землей, и она защищена лучше, чем Геттисберг.

— А ты что, ему как-то помогаешь? — с вызовом спросил кто-то.

— Нет, — ответил Джим, — и если бы я мог сейчас встать и до тебя дотянуться, я бы тебя задушил за эти слова.

— Я узнал твой голос. Это ты думаешь, что твой сын еще жив. Я тебя слышал вчера ночью.

— Ага, — сказал Джим. — А что с того?

— Ты тупой придурок, вот что. Не может быть, чтобы он остался жив. Свыкнись уже с реальностью. Твой пацан давно зомби.

Джим напрягся всем телом, и Мартин в темноте потянулся к нему, чтобы успокоить.

Накануне ночью Джим начал экспериментировать с мыслью, что с Дэнни за это время могло произойти непоправимое, хотя он и был по-прежнему уверен, что сын жив. Но если даже и нет — а эту реальность он принять не мог, во всяком случае пока, — ему все равно необходимо было всё увидеть своими глазами, иначе он сойдет с ума.

Он подумал о Дэнни — каким тот был светлым и жизнерадостным. Попробовал представить сына сейчас — одним из них. Но его сознание отказалось это делать.

— Мой сын жив, — тихо заявил он, — и если ты еще раз скажешь то, что сказал, то я убью тебя.

— Иди ты нахер, — ответил невидимый задира.

В затхлом трейлере нарастало напряжение — оно становилось почти осязаемым.

Вдруг заговорил Харинга:

— Ну, народ, что за дела? Я в том смысле, что я тут закатил вам вечеринку, а вы только и делаете, что жалуетесь, мол, нет света и вам тесно. И я, конечно, ничего не хочу сказать, но кто из вас сегодня утром забыл воспользоваться дезодорантом?

Трейлер взорвался смехом, и напряжение рассеялось в мгновение ока.

Увидев, что его усилия возымели эффект, Харинга продолжил:

— Может, споем «Девяносто девять бутылок пива на стене»[27]?

Смех сменился стоном.

Джим молчал, но с каждой милей в нем все сильнее нарастала ярость, которая никак не желала утихать.

***

Фрэнки притворно застонала, когда Лоусон вошел в нее. Крепко обхватив ногами его спину, она притянула его к себе. Его пропитанное табаком дыхание коснулось ее шеи.

— О боже, — пробормотал он ей в волосы. — О да, детка! У меня сейчас крыша отъедет.

Она сжала бедра, подстегнув его продолжать, а сама непрерывно наблюдала через его плечо за тем, как водитель управлял машиной. Во многом все было так же, как с обычным автомобилем, и Фрэнки не сомневалась, когда до этого дойдет дело, особых проблем у нее не возникнет.

Она почувствовала всплеск внутри, и бешеные фрикции сначала усилились, а потом затихли. Она симулировала оргазм и обмякла. Блюменталь и Джули тем временем тоже заканчивали.

— Это было охрененно, — воскликнул Лоусон, скатываясь с нее. — У меня раньше никогда не было черной.

— Ну, ты же знаешь, как говорится, — пробормотала Фрэнки, — с черной поведешься, назад не вернешься.

Лоусон рассмеялся, а потом повернулся к солдату, сидевшему впереди.

— Жаль, что ты за рулем, Уильямс.

— Ну черт, чувак. Смени меня.

Лоусон покачал головой и с улыбкой взглянул на Фрэнки:

— Ну уж нет. Она вся моя. Так ведь, детка?

Фрэнки подмигнула ему и, протянув руку, взялась пальцами за его поникший пенис.

— Сможешь еще раз стрельнуть из этого пистолета?

— Смогу, если ты поможешь.

— Думаю, это можно устроить, — промурлыкала она. — А потом, может, ты научишь меня стрелять из вон той штуки?