Книга Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать - Валерия Чернованова

— Он же умер…

— Приехали! — нервно вскричала Энни, едва ли не подскакивая на сиденье. Накинула на плечи шерстяную шаль и вперилась в меня отмороженным взглядом: — Будьте умницей, ваша светлость, и тогда никто не пострадает.

— Что это значит?!

Создатель, позволь мне её придушить, умоляю! Я никогда и ни о чём так сильно не мечтала.

Бледные губы девицы растянулись в премерзкой улыбке:

— Ничего такого. Я просто предупреждаю, чтобы вы не делали глупостей. — Она первой выскочила из экипажа, требовательно сказала: — Будьте так любезны, выходите.

И снова невидимая сила как будто толкнула меня в спину. Пришлось повиноваться, мысленно проклиная гадину, её хозяина и хордов браслет. Не к Найману надо было его относить, а выбросить в сточную канаву! Ещё лучше — отдать Кристоферу. Впрочем, сомневаюсь, что мне бы позволили это сделать.

Любовь к конному спорту у хальдорцев в крови. Во время скачек на трибунах не протолкнуться, но и сегодня тоже народу на ипподроме собралось немало. Одни явились поучаствовать в аукционе, другие — полюбоваться на выставляемых скакунов и потенциальных победителей будущих сезонов.

Не успели мы миновать раскрытые настежь ворота, как в стекающейся к полю толпе я заметила Макмаллена. Не знаю, как у меня в тот момент сердце не остановилось от волнения и счастья.

Как назло, агента заметила не только я. Что-то прошипев сквозь зубы, Энни грубо дёрнула меня за локоть, уводя к боковым трибунам.

— Леди Грейсток! — донёсся до меня окрик Эдварда.

Я поискала взглядом Кристофера, но его нигде видно не было. Перед глазами мелькали лица, улыбающиеся, счастливые. Зрители предвкушали захватывающие торги, обсуждали открытие грядущего спортивного сезона и то, как они будут делать ставки. Хальдорцы в большинстве своём также были очень азартны.

Хоть не всякому хальдорскому лорду хватило бы ума (или не хватило совести) поставить на кон невинность собственной дочери.

Энни продолжала тащить меня сквозь толпу. Быстрая, юркая, она лавировала между зрителями, как змея, коей по сути своей и являлась. Я пыталась закричать, пыталась позвать на помощь, хоть как-то привлечь внимание и дать понять, что я в опасности. Но чем больше боролась со сковавшей разум хмарью, тем сильнее становилась боль, вонзавшаяся в затылок и виски. Быстро, слишком быстро смазывались фигуры и лица, а голоса звучали так, будто мне уши заткнули ватой.

Расстояние от трибун до конюшен Энни пробежала, волоча меня за собой, как тряпичную куклу.

— Он здесь… уже должен быть здесь… — бормотала она, прерывисто дыша.

А я отчаянно надеялась, что его здесь ещё нет.

Девица толкнула дверь в конюшню, втянула меня внутрь, буквально швырнув на стог сена. Но в сено я не приземлилась. Почувствовала, как меня подхватывают чужие руки. Как холодные пальцы с силой сжимаются на моих локтях, как незнакомец прижимает меня к своей груди, мешая дышать.

Последнее, что заметила, — это блеснувший в руках Энни небольшой предмет в тот самый момент, когда дверь снова распахнулась. Последнее, что услышала, — это крик Эдварда и оглушающий выстрел.

Очнулась я от приглушённого звучания мужского голоса, доносящегося до меня как будто сквозь толщу воды. Почувствовала прикосновение пальцев к своей щеке, а в следующее мгновение губы обдало прохладой: стеклянная кромка бокала прижалась к коже, и я едва не поперхнулась горькой дрянью, полившейся в горло.

— Вот так, потихоньку. Приходите в себя, графиня.

Как же я злилась, когда меня называли светлостью, герцогиней, а сейчас прежнее обращение резануло слух, больно ударило по натянутым нервам.

— Без сознания вы сама нежность и очарование, но сейчас не время строить из себя кисейную барышню. Я жажду вашего внимания.

Постепенно окружающая обстановка обретала чёткость, возвращались краски, запахи и звуки. Я сидела за длинным обеденным столом, празднично накрытым как минимум на две дюжины персон.

Но здесь были только я и он.

Просторный зал со сводчатыми потолками с изображениями жутких мифических созданий смыкался надо мной капканом. За окнами, расчерченными на квадраты светлыми рамами, проглядывала серая дымка сумерек, в зале же их разгоняли по углам зажжённые свечи. Множество свечей, горевших на столе, над каминами по краям столовой и даже на полу, словно меня сюда привели для какого-нибудь зловещего ритуала.

Однако не свечи меня напугали, не мрачная готическая атмосфера незнакомого места, а склонившийся надо мной мужчина в маске, густой тьмой очерчивавшей его лицо. На нём был строгий чёрный костюм, широкий галстук ему в тон, кипенно-белая рубашка и неизменная трость, от одного вида которой меня прошила дрожь. Как и от долгого, глубокого взгляда этого гада.  

— Ну-ну, не бледнейте так, ваше сиятельство. Я вас не обижу. — Он снова поднёс ко мне руку, снова провёл по моей щеке костяшками пальцев, вызывая во мне новый приступ отвращения и желание скорее потерять сознание.

Дёрнула головой, попыталась вскочить, но не сумела этого сделать. Умом понимала, что никакие путы меня не удерживают, вот только ни пошевелить руками, ни хотя бы вмазать этому мерзавцу каблуком между ног не получалось.

Похититель выпрямился, дёрнул уголком губ, не то чему-то усмехаясь, не то выказывая неудовольствие моей реакцией.

— Грейсток найдёт меня и тогда…

— Вряд ли, — покачал головой хордов Мастер. Простучав по полу тростью, занял место на другом конце стола. — Мы быстро покинули ипподром, я скрыл вас чарами, поэтому вас никто не видел. Макмаллена устранили, а других агентов Грейсток прислать не успел. Те, которых приставили за вами следить, потеряли вас из виду. А сам герцог, мягко говоря, не в форме, чтобы пользоваться межпространственными переходами.

Зажмурилась, борясь с подкатывающими слезами. Эта тварь, Энни, застрелила Эдварда. Убила замечательного, доброго, отзывчивого человека.

Надеюсь, её будут судить. И надеюсь, осудят по всей строгости закона.

Похититель взглянул на часы:

— На всякий случай мы сняли с вас все побрякушки. Кроме моего браслета, разумеется. Ему не найти вас, Лорейн… Лори… Мне бы хотелось называть вас именно так. Вы ведь будете не против, мой ангел?

Не знаю, от чего меня замутило больше: от «Лори» или «моего ангела».

— И кстати, прошу извинить меня за всю эту неприятную суету. Я надеялся забрать вас позже, когда придёт время. Но Грейсток вернулся раньше, чем планировалось (а если честно, я рассчитывал, что он вообще не вернётся), и вы так неожиданно обнаружили шкатулку, попытались от неё избавиться, вот мисс Блумен и запаниковала.

Я заметила, как уголки его тонких, будто выцветших губ снова искривились, почти теряясь под маской.

— Больше всего на свете я не люблю спонтанность и спешку. Но ничего, теперь вы здесь, со мной. Всё хорошо. Мисс Блумен сказала, что вы проголодались. Ешьте, не стесняйтесь.