Книга Выжившие - Ханна Джеймесон

– Я слышал, как ты с ними разговаривал.

– Сможешь вести машину?

Он глубоко вздохнул, и я увидел, что в его глазах стоят слезы.

– Ты умеешь водить машину? – спросил я более спокойным тоном.

– Да, минутку. Мне нужна всего минута.

– Давай-ка я. – И жестом показал, чтобы он освободил водительское сиденье.

– Не надо тебе вести.

– Не волнуйся, со мной все в порядке.

Мы поменялись местами и снова отправились в путь. Вождение давало возможность не думать о случившемся на парковке, и я был рад отвлечься, сосредоточив все внимание на дороге.

– Ты отлично держался под давлением, – заметил я, съезжая на обочину, чтобы снова не наехать на гвозди.

Запрокинув голову, Роб засмеялся почти на грани истерики:

– В жизни никогда так не боялся!

– И я тоже. Правда.

– Но ты же застрелил того мужика.

– Их нельзя было оставлять. Они могли прийти за нами. За всеми нами. – На ближайшей развилке я хотел развернуться и поехать обратно в отель, но вдруг понял, что нужно двигаться в сторону города. – Не знаю, правильно ли я поступил.

– Они что-нибудь говорили про наших?

– Нет, – ответил я и тут же почувствовал угрызение совести. – Извини, соврал. Сам не знаю, почему так сказал. Он упомянул, что двое живы и сбежали, скорей всего, в город. Я не знаю, что… Он не сказал, что именно произошло. Мог и солгать.

– Что? Он сказал, видел их?

– Ага, именно так…

– А что сказал-то?

– Говорю ж, они убежали в сторону города… Я не знаю. Сказал, что сбежали. Но не сказал, кто они.

Мы немного помолчали.

– Они могли бы рассказать больше, если бы мы не запаниковали, – вздохнув, произнес Роб.

– Да я понимаю! Просто подумал… – Сильная головная боль, настойчивая и громкая, молотом стучала в мозгу. Съехав на обочину, я остановил машину. – Извини, я на минутку.

– Они говорили, что убили кого-то из них?

Схватившись за ручку, я открыл дверцу и, шатаясь, выбрался наружу. И меня тут же вырвало на умирающую траву. Хватая ртом воздух, я закрыл дверь и прислонился к машине, не желая слышать обвиняющий голос Роба.

Хотя на самом деле он не обвинял. Он просто задал вопрос.

Было слышно, как Роб тоже выбрался на дорогу. Он подошел и встал, прислонившись к машине, рядом со мной, перед стеной деревьев.

– Прости, не хотел, чтобы прозвучало так, будто ты что-то сделал неправильно, – произнес он.

– Да все верно, мой косяк. Я испугался. – У меня начался нервный смех. – Я… я не знал, что делать. До жути был напуган.

– И я тоже.

– Ты никогда раньше не стрелял из ружья и попал в цель с первого раза!

Он слегка улыбнулся:

– Ух ты, да неужели! Теперь будешь всем рассказывать обо мне.

– Всенепременно.

Он поднял руку, и мы, смеясь, неловко ударились ладонями. «Дай пять» превратилось в одно из тех скупых мужских объятий, которые включали бы похлопывание по спине, если бы мы были достаточно мачо, чтобы справиться с пережитым стрессом. Мне не удалось вспомнить, когда я в последний раз обнимал кого-то, кроме Томи. Как же сильно мне не хватало прикосновения к другому человеку, как много я потерял в своей жизни без объятий даже до бомб! А обнимал ли я вообще кого-нибудь, кроме Нади и детей? Женщин, с которыми спал? Не помню. Вряд ли.

Мы поменялись местами, и до конца поездки машину вел Роб.

День семидесятый (3)

Добравшись до окраины города, больших особняков и магазинов шаговой доступности, сначала мы почти ничего не заметили. Меня поразило, каким нормальным выглядело все вокруг, за исключением брошенных автомобилей, несколько затруднявших продвижение вперед на протяжении всей дороги. Я смотрел на дома, мимо которых мы проезжали, и был потрясен, увидев в окнах лица.

– Странно как-то, – произнес Роб.

– Думал, что здесь… – Я замолчал, подбирая слова.

– Зона военных действий?

– Да.

Роб притормозил, объезжая пару машин, оставленных поперек дороги. Я заметил вооруженных мужчин раньше него. Они были одеты в темно-синюю форму, но без знаков различия. Нам сделали знак остановиться и опустить стекла.

Я толкнул Роба локтем, и он побледнел:

– Боже!

Один из мужчин, с винтовкой на груди, подошел к окну машины. У него были крапчатые глаза цвета красного дерева и темная кожа. Он заговорил с нами по-французски.

– Я американец, – сказал я, чувствуя себя полной задницей и надеясь, что он не пристрелит меня за такое гражданство.

– Откуда вы приехали? – спросил он.

– Отель «Сизьем», – ответил Роб. – Миль пятнадцать отсюда.

– Я знаю, где находится этот отель. – Прищурившись, он заглянул мимо нас на заднее сиденье машины. – Там есть люди?

– Нас чуть меньше двадцати, – сказал я.

– Все это время?

Мы молча кивнули.

– Что вы делаете здесь?

Мы с Робом переглянулись.

– Из нашей группы потерялись несколько человек. Они отправились на поиски еды и не вернулись. Мы боялись… на них напали другие люди.

– Ты прав. В лесу есть плохие люди. – Он бросил взгляд за нашу машину и сделал кому-то знак, как бы говоря: «Все в порядке, с этими ребятами все в порядке». – Здесь вы ищете еду? Или только своих друзей?

– И то и другое. С нашими запасами нам не пережить зиму в отеле. Как у вас ситуация здесь? Вы принимаете людей? Вы из полиции? – Я сглотнул, не зная, правильно ли ответил на его вопросы.

Он выглядел удивленным.

– Мы все полиция. Следуйте за мной. Я отведу вас в ратушу.

– Машину можно оставить здесь?

– Да. Ее никто не украдет.

Мы оба медленно вышли из машины, и человек в темной форме покачал головой, глядя на наше оружие:

– Ружья с собой брать нельзя. Можете оставить их в машине, но ходить с ними по городу нельзя.

Я был счастлив подчиниться. Блокпост охраняли около дюжины мужчин, и я не стал бы делать ставку на себя против любого из них.

Мужчина протянул мне руку и сказал:

– Меня зовут Феликс.

Мы обменялись рукопожатиями, и я немного расслабился. Вряд ли человек, который так вежливо представлялся людям, собирался стрелять в них.

– Меня зовут Джон. Это Роб.

– Ты англичанин? – спросил Феликс Роба.

– У нас в отеле есть американцы, англичане, немцы и французы, – ответил Роб, кивнув. – И японская пара с маленькими детьми.