Книга Эпоха переселения душ - Виталий Невзоров

— Сегодня он уже с полицией поскандалил, там дело судом пахнет!

— За матюки?

— Нет хуже! Он придумал новую мульку с парковкой[31].

— Постой, он уже недавно придумывал, когда где–то скоммуниздил знак «No Parking» и выставлял его перед домом, когда отъезжал с улицы…

— Ага, тогда его полицейские оштрафовали конкретно, оказывается специальный закон есть по поводу самовольно установленных дорожных знаков с большими штрафами. Он ещё хорошо отделался. Но на этот раз он отчебучил покруче: на джанк–ярде[32] купил списанный пожарный гидрант[33], наверное, килограмм пятьдесят весит. Он когда уезжал с улицы, ставил его на травку, и естественно, напротив него всегда было свободное место для парковки. А когда парковался, прятал его в багажник машины. Всё было путём, пока Боря Хилькевич, знаешь же его, проездил почти час по кварталу и, не найдя место для парковки, припарковался напротив гидранта.

— Так ведь оштрафуют же…

— А… ему то и надо было всего на двадцать минут, да и за неправильный паркинг, сам знаешь, штраф не такой уж и большой. Короче отошел он, а в доме напротив, в бейсменте[34] задымилась сушильная машина, наверное, кто–то сунул капроновый чулок там или чего–то такое. Приехали пожарные, и прямо на виду у подбегавшего, но не успевшего, Борьки пожарники ему в машине выбивают стёкла, протягивают через салон шланг, значит, подключить к гидранту… а гидрант переворачивается на траву! Боря вовремя сориентировался, что напротив пожарного крана ведь не был покрашен бордюр[35] и теперь требует от пожарных компенсации за поломанную машину, те естественно платить не хотят, говорят, что всё делали по закону. Приехали полицейские, опросили соседей, нашли Ройтмана…

— И как?

— А никак! Он сказал, что нет такого закона, по которому нельзя на траву класть легально купленный свой собственный гидрант! Он сказал, что максимум, за что его могут оштрафовать, это на двадцать баксов за замусоривание газона, и то если докажут, что гидрант является мусором, а не был случайно забыт или потерян.

— Какая интенсивная у народа жизнь! Интересно, а Ройтман, вообще без приключений может хотя бы один день прожить?

— Это вряд ли, скорее они признают виноватым в ситуации Рейгана, который ездил в Рейкьявик, и недосмотрел за гидрантами Ройтмана!

— Ладно, мне пора бежать, потом встретимся! Пока!

— Пока!

Уже на следующем углу оказалось здание, на первом этаже которого висела огромная вывеска красными иероглифами и красный дракон очень китайского вида. Витольд спросил:

— А они у вас тоже водятся?

— Кто?

— Драконы…

— Какие драконы?

— Такие же, как нарисованный на вывеске.

— Нет, конечно. Ты всерьёз уверен, что тебе не надо к психиатру?

— Извини, я неудачно пошутил, у меня был тяжёлый день.

Они зашли в буфет. Обстановка была очень стильная: панно с видами Китая, бамбук в горшках, статуэтки с пузатыми дядечками и даже статуя Великого Кормчего в кепке в половину натуральной величины. Единственное, что не вязалось с китайским имиджем — музыка, в заведении почему–то отдали предпочтение «подмосковным вечерам», но без вокала.

— Ты впервые в буфете?

— Наверное, да. Во всяком случае, я не помню, чтобы когда–либо был до этого, — маг решил до конца играть роль с потерей памяти.

— Тогда выбирай стол и пошли за едой.

Они подошли к буфетной стойке.

— Тут можно брать сколько хочешь?

— Да, конечно. Советую попробовать эгг–ролс[36] с хот–энд–саур супом[37], и возьми сезами чикен[38], не знаю как ты, но мне мясо в сладких соусах нравится, — если бы парень не показывал пальцем на блюда маг не понял бы ни одного слова. Его лексикон был абсолютно незнакомым. Покопавшись в Васиной памяти, он понял, что и Вася не знал ни единого из этих слов.

— Конечно, — Витольд решил ловить момент, еда была ценным даром, который надо ловить, других существенных источников маны у Витольда не намечалось.

Впервые за всё время пребывания на Земле маг ел действительно вкусную еду, с армейским, больничным и тюремным рационом отличие было разительным.

— Рассказывай, что с тобой приключилось? — спросил Миша, когда они сели за стол, — Я смотрю, кормили тебя не очень… давно, небось, последний раз ел?

— Не так чтобы давно, но в тюрьме было без деликатесов.

— А чего попал в тюрьму?

— Не знаю. У меня полная потеря памяти, то, что было раньше я не помню совершенно, хоть имя вспомнил и то хорошо. Очнулся, стоя голым посреди Бруклинского моста. Там меня полиция и подобрала.

— А к врачам обращался?

— В полиции отправили в госпиталь[39], там ничего не нашли, вот и выпустили.

— А потом?

— А потом ничего, я почти сразу тебя встретил.

— А зачем тебе в совок обратно?

— Я местного языка не знаю, мне кажется, что я из Союза, вот и хочу туда обратно попасть, может, чего вспомню.

— Впустить–то тебя пустят, а вот обратно уже не выпустят… Я сюда с большим трудом попал. Через Польшу, потом Италию… добирался более трёх лет, натерпелся немало. Я бы тебе не советовал, но дело твоё. Мы всё же в свободной стране, поэтому решать тебе.